Пенелопа Дуглас - Доверие [litres]

В одну минуту он пускает по мне слюни. В следующую терпеть меня не может. Перетягивает меня к себе на колени, чтобы содовая не намочила мою одежду, а потом разворачивается на сто восемьдесят градусов и сам обливает.

Не разрывая зрительного контакта, запускаю пальцы под свой свитер, свисающий чуть ниже задницы, и стягиваю с себя шорты. Склонив голову на бок, замечаю, как парень колеблется, на миг опустив взгляд на мои ноги. Я с места не двинусь. Калеб не заставит меня сбежать. Или заплакать. Может, ему не понравилось появление нового человека в доме – точнее, девушки в доме, – но и я об этом не просила.

Показываю Калебу, что я больше не стану убегать и прятаться из-за него. Кажется, будто я наконец-то добиваюсь своего, когда он откидывается на спинку стула; его мышцы расслабляются под рубашкой.

Однако затем парень зачерпывает ложкой овсянку, поднимает и целится в меня вместо того, чтобы положить ее в рот.

– Калеб, нет. – Джейк тянется к сыну.

Он стреляет комком каши через стол. Зажмурившись, я вовремя отворачиваюсь. Теплая склизкая масса брызгает мне на лицо.

– Проклятье! – рявкает Джейк, поднявшись.

Он опять протягивает руку к парню, но я вмешиваюсь, сглотнув, несмотря на боль в груди.

– Все в порядке.

– Черт, что с тобой такое?! – орет мужчина, сжав в кулаке его рубашку.

– Все в порядке, – повторяю громче, не предпринимая попыток вытереть овсянку со своей кожи.

Ной отчитывает брата:

– Калеб…

Джейк поднимает сына на ноги.

– Остановись! – выпаливаю я. – Все нормально.

Он оглядывается через плечо.

– Это не нормально.

– Дети так общаются, – поясняю я.

Джейк прищуривается, а я смотрю на Калеба, слегка вздернув подбородок.

– Верно? – говорю с издевкой. – Они разбрасывают вещи, потому что не могут использовать слова. – Смахнув комок со щеки, швыряю его в свою тарелку. – Ты хотел добавки? Это ты пытаешься мне сказать, Калеб?

Сжав указательные и большие пальцы на обеих руках, двигаю кончиками.

– Вот так, – инструктирую его. – Больше.

Словно ребенка, который учится общаться жестами до того, как заговорит. Только Калеб может разговаривать. И писать, и использовать язык жестов. Раньше я думала, что ему просто не хочется общаться, однако дело не в этом. С общением у него никаких проблем нет.

– Можешь повторить? – спрашиваю приторным писклявым тоном, будто обращаюсь к младенцу. – Бо-о-о-о-ольше.

Он рычит, отталкивает отца, хватает стол и переворачивает его. Я ловлю ртом воздух. Все падает со столешницы, разливается по кафельному полу. Тарелки разбиваются, овсянка забрызгивает холодильник, сок Ноя попадает Джейку на джинсы.

Понятия не имею, какие выражения лиц сейчас у Джейка или его младшего сына. Я стояла не шевелясь, пытаясь скрыть, насколько бешено громыхает в груди сердце.

Поднимаю взгляд на Калеба, едва не улыбаюсь вопреки страху. Он теряет рассудок. К тому же парень жесток.

Неужели я только что одержала победу, и он перестанет так себя вести?

Или сделала лишь хуже, и теперь должна ждать ответного удара?

Калеб покидает кухню раньше, чем кто-нибудь пошевелится. Развернувшись, уходит прочь. Входная дверь открывается и громко захлопывается.

К сожалению, далеко он не уйдет.

Джейк двигается следом, но я окликаю:

– Стой.

Это наше с Калебом дело.

Развернувшись, мужчина с минуту смотрит на меня.

– Что, черт подери, происходит? Он никогда не вел себя подобным образом .

Услышав это, я ощущаю легкий укол гордости.

В ответ лишь пожимаю плечами, поднимаюсь со стула и беру бумажные полотенца, чтобы вытереться. Моя длинная толстовка прикрывает нижнее белье.

– Просто играем.

Бедному Ною досталась уборка на кухне, потому что Джейк отправился на поиски старшего сына, в итоге обнаружив, что тот взял снегоход и ушел на охоту. Хорошо. Надеюсь, его целый день не будет.

Черт, охота может занять и несколько дней. Так как вчера мы подстрелили оленя, мясо нам не нужно. Значит, он хочет держаться подальше не меньше моего.

Я его не понимаю. Хотела бы понять, но Калеб похож на животное. Он ест. Спаривается. Дерется. И все.

Вряд ли парень ревнует. Не похоже, чтобы он злился, когда Ной трогал меня той ночью.

Ной . Я опускаю глаза.

И Джейк.

Мои щеки вспыхивают. Чувство вины, от которого я отмахивалась, снова накатывает.

Мне всегда будет ясно, почему это произошло с Джейком. Или почему могло произойти с Ноем. По какой-то причине этот дом – эти люди – каждый день внушают доверие, и я убеждаюсь, что всегда знала, в чем нуждалась. Ни в сексе. Ни в парне.

А просто в месте. Чтобы что-то или кто-то вызывал такое ощущение, будто я дома.

Вчера Джейку Ван дер Бергу нужно было то же самое. Думаю, я чувствую вину из-за того, что остальные не поймут. У каждого будет свое мнение, однако самое замечательное – об этом, вероятно, вообще никто не узнает. Мираи здесь нет. Незнакомцев со смартфонами здесь нет. TMZ [23] Новостной сайт, публикующий сплетни о звездах и фотографии папарацци. здесь нет.

Мы свободны.

Оставшуюся часть утра я наверстываю упущенное со школьными заданиями, в конце концов отправляю их, когда ловлю сигнал, потом надеваю куртку, сапоги, перчатки, шапку и выхожу во двор. Идет снег – мелкие хлопья падают на мои щеки. Закрыв дверь, я останавливаюсь и запрокидываю голову, глядя в небо, затянутое облаками.

Мне это нравится. Воздух будто пронизывает кожу, ласкает лицо. Пряди, выбившиеся из-под шапки, развеваются на ветру. На мгновение воцаряется полная тишина, за исключением шороха снежинок, ложащихся на красивый, нетронутый тридцатисантиметровый снежный покров на террасе.

Снег ощущается совершенно иначе, чем дождь. Дождь – это страсть. Крик. Когда мои волосы липнут к лицу, пока я обвиваю его руками. Когда все происходит спонтанно и громко.

А снегопад похож на секрет. Это шепот, огонь в камине. Когда ты ищешь тепло его тела под одеялом в два часа ночи, в то время как все остальные обитатели дома спят.

Когда ты крепко его обнимаешь и неспешно любишь.

Я открываю глаза, выдыхаю облако пара и наблюдаю, как оно рассеивается.

Из гаража доносится жужжание беспроводного шуруповерта. Делаю шаг – снег утрамбовывается под моими ногами, – спускаюсь по ступенькам и миную мастерскую. Ной с Джейком работают за закрытыми дверями. Жаль, они не позволяют мне прогуливаться одной. Но я понимаю. Дикая местность опасна сама по себе, тем более заснеженная, а я в этом новичок.

Войдя в конюшню, направляюсь к Шони. Эта гнедая кобыла просто красавица: с медно-коричневым корпусом, черными ногами, гривой и глазами. Даже кончики ее ушей черные. Она похожа на лису. И я почти уверена, что Шони уже планирует свой следующий побег.