Елена Попова - Этот сладкий голос сирены [калибрятина]

Квартира матери Цыплаковой была практически продана, как вдруг возникли неожиданные затруднения – проживавшие в ней жильцы, молодая супружеская пара, ни за что не хотели съезжать, а потом вообще заявили, что жена ждет ребенка. Но тут уже Цыплакова была неумолима.

- Я два раза ждала ребенка, - сказала на сурово. – И кого я грузила? Да мне в транспорте места не уступали!

Цыплакова пришла на квартиру воскресным утром, побросала немногие вещички молодой пары в чемодан и дорожную сумку и… выставила за дверь.

Для ночлега Тибайдуллин облюбовал себе несколько мест. Лестничную площадку перед выходом на крышу высотного дома, подвал соседнего дома, с не запирающейся подвальной дверью, контейнер для мусора за гаражами и узкое пространство между двумя гаражами. Люди «улицы», с которыми он свел знакомство, звали его на городскую свалку, Но Тибайдуллин отказался. Свалка была за городом, а он не хотел уходить далеко от дома. Хотя это было и неразумно. Начались холода и по ночам он очень мерз. Однажды утром он проснулся в контейнере для мусора, за гаражом, с ощущением, что у него замерзло сердце. Казалось, оно холодное, как ледышка, и почти не бьется. Он просунул руку под куртку и свитер и долго отогревал собственное сердце своей же рукой. Прошло время, пока он не почувствовал, что сердце отогрелось и с ритмичным перестуком пустилось в путь. Тогда Тибайдуллин понял, что смерть гораздо ближе к нему, чем казалось раньше, и он может встретиться с ней, так и проиграв свою жизнь по всем пунктам и статьям. Он был не дерзкий и не гордый человек, более того, в нем дольше чем в ком-нибудь задержался простодушный и доверчивый ребенок, но уходить вот так, проигравшим, он все-таки не хотел.

После того, как у Тибайдуллина чуть не замерзло сердце, он пошел по квартирам ближайшего дома и стал просить старые газеты. Их ему охотно давали. Теперь, на ночь, он заворачивался в газеты, в несколько слоев, и только потом сверху надевал одежду. Особенно грели старые газеты с алыми, огненными лозунгами. Газеты последних лет почти не грели. Рано смеркалось, стояло самое темное время года, все внутри цепенело, как у впадающего в спячку животного, и Тибайдуллин, упрямо сопротивляясь этому оцепенению, все думал и думал, и искал выход. Именно тогда он зашел к Цыплаковым и к другим старым друзьям, но ни Цыплаковы, ни другие, не были к нему внимательны и не придали его посещению особого значения.

У Тибайдуллина было две дочери. Старшая, как и его жена, легко выбросила из головы своего неудачливого папашу. Оставалась младшая, Римуля… Еще прошлой весной Римуля познакомилась в Интернете с каким-то итальянским парнем, поехала к нему в гости, да там и застряла вот уже на полгода. Тибайдуллин очень любил Римулю и долго не хотел ее беспокоить – мало ли на каком этапе у нее отношения с этим итальянским парнем. Потом он все ждал, что вот-вот и она появится и тогда непременно будет его искать. А уж если Римуля ищет, она найдет, достанет из-под земли. Но время шло, а Римуля не появлялась. Когда же у Тибайдуллина чуть не замерзло сердце и он понял, что легко может умереть, умереть, проиграв жизнь по всем пунктам и статьям, и это будет очень горько и болезненно для Римули, которая тоже его очень любила, он решил ее розыскать.

Тибайдуллин подошел к одному из Интернет-кафе и стал неподалеку, приглядываясь, кого можно попросить об услуге. Наконец, он приметил мальчишку, ребенка лет десяти – тот остановился на крыльце и пересчитывал деньги. К нему Тибайдуллин и подошел.

- Здравствуй, - сказал Тибайдуллин.

- Здравствуйте, -сказал Мальчик.

- Ты меня не боишься? – спросил Тибайдуллин.

- С чего это мне вас бояться? – сказал Мальчик.

- Я – страшный.

- Есть и пострашнее.

- Это кто?

- Орки, гоблины.

- А кто они такие?

- Враги хоббитов.

- А, - сказал Тибайдуллин с пониманием, хотя, что естественно, не знал ни тех, ни других. – Ты можешь мне помочь послать электронное письмо?

- Что может быть проще!

- Для тебя, для меня – нет.

- Это легко! Я покажу.

- Меня не пустят. Я – грязный, - заметил Тибайдуллин.

- Есть и погрязнее, - невозмутимо заметил Мальчик.

Они зашли. Служащий компьютерленда было подошел к Тибайдуллину и, скорее всего, собирался попросить его выйти, но Мальчик сказал:

- Он со мной.

Наверное, в этом месте у Мальчика была хорошая репутация, потому что служащий тотчас оставил Тибайдуллина в покое. Электронный адрес дочери Тибайдуллин знал и написал его на клочке бумаги. Мальчик же посадил Тибайдуллина к компьютеру, сам стал рядом и принялся объяснять, как им пользоваться. С включением компьютера Тибайдуллин справился, а потом только смотрел на экран своими круглыми, удивленными глазами, застенчиво улыбался и ни черта не соображал. Мальчик начал злиться и один раз даже сказал:

- Вы что, дурак?

На этот вопрос Тибайдуллин затруднился ответить, только улыбался и все.

-Да, -сказал Мальчик с сожалением.

Он открыл свой почтовый ящик и сам послал за Тибайдуллина электронное письмо следующего содержания: «Доченька, я потерял все. Не хочешь, не приезжай. Папа.»

Простились они очень хорошо, ведь Тибайдуллин сам оставался почти ребенком, наивным, доверчивым и честным. Немного жадным, как все дети. Что его и погубило.

- Удачи, -сказал Мальчик и пошел к своему компьютеру.

- Взаимно, - сказал Тибайдуллин и вернулся на улицу.

Не просто так Тибайдуллин не перебирался на зиму на более комфортабельную городскую свалку. Он вел наблюдение за своей квартирой. Более того, ему казалось, что прекрати он это наблюдение, эту энергетическую опеку, и с квартирой что-нибудь случится – пожар, или взрыв от утечки газа, или прорыв труб и затопление. Каждое утро он занимал свой пост у окна на лестничной клетке одного из ближайших домов и оставался там весь день до сумерек. Отсюда он видел окна всех комнат, расположенных анфиладой, не видел только окно кухни и небольшое окошко комнаты денщика, выходивших на противоположную сторону. Очень хорошо была видна и дверь подъезда. Иногда из подъезда выходил Горовой, иногда жена Тибайдуллина. Бывало, они входили или выходили вместе. Пару раз пробегала старшая дочь, тащившая на прицепе внука.

Как-то, когда Горовой и жена ушли, Тибайдуллин быстро спустился вниз, перебежал через улицу и дрожащей рукой набрал код подъезда. У дверей в квартиру лежал небольшой, толстый половичок, в ячейке которого Тибайдуллин нащупал ключ –ключ этот лежал здесь уже несколько месяцев на случай, если младшая дочь неожиданно вернется из Италии. Открыв дверь, Тибайдуллин быстро, не задерживаясь, пробежал в кабинет отца, теперь кабинет Горового, и достал из ящика стола отцовский табельный пистолет с золоченой торжественной гравировкой. О патронах почему-то не подумалось. В это время в квартиру вошли… Тибайдуллин бросился к окну и выскочил на балкон, стал в углу, закрытый со стороны комнаты краем портьеры. Было холодно, он стоял не шевелясь и скоро стал покрываться с головы до ног серебристым инеем, и еще немного так бы и застыл неподвижным ледяным памятником самому себе, как его жена, а это была она, почувствовала струю холодного воздуха, шедшего через не прикрытую дверь балкона и, прежде чем плотно притворить дверь, выглянула. Выглянула и пронзительно вскрикнула, увидев, как ее муж Тибайдуллин превращается в ледяной памятник. Она схватила его, уже совсем застывшего и, все продолжая вскрикивать, потащила, поволокла за собой по квартире в ванную. Она сорвала с него одежду, затолкала в горячую воду, вымыла душистым шампунем, растерла махровым полотенцем, одела во все чистое и тут же, не давая опомниться, совершенно обалдевшего выставила за дверь, приговаривая, как заклинание: