Елена Попова - Восхождение Зенты

То же самое она обнаружила и на следующий день — мокрые туфли и мокрые ноги. Мокрыми были и туфли дочери.

Ира У. была хозяйственной, основательной женщиной. Она тут же пошла в магазин и купила резиновые ботики — себе и дочери. Она была первой, через две недели из магазинов исчезла резиновая обувь. Исчезли даже гигантские мужские сапоги для охоты и рыболовства.

Поделкова, очень внимательно относившаяся к себе и своему здоровью, сначала решила, что у нее просто потеют ноги и это, конечно, связано с какой-нибудь болезнью. Она тут же отправилась к врачу, но врач, ее старая знакомая, тут же вытащила из-под стола ноги и показала ей свои совершенно мокрые ступни.

И тут все заметили, что влагой переполнен воздух, она протекала, казалось, из самой земли и уже начинала проникать в дома, медленно, пятнами сырости, замшелости и слизи поднимаясь вверх по стенам… Обострились ревматизмы, артрозы, артриты, остеохондрозы, тонзиллиты и многочисленные респираторные заболевания.

Зента проснулась глубокой ночью, она почувствовала это по особенной темноте за окнами, по какому-то оцепенению в теле. Она включила настольную лампу — часы показывали пятнадцать минут третьего. Где-то внизу хрипло закашлял отставник-майор. Зента вспомнила, как целый день точно так же кашляла Нина Лапсердак, и она сказала ей с раздражением, что надо не кашлять, а идти к врачу. На что Нина Лапсердак ответила, что в поликлиниках сейчас очереди — и ее очередь только через неделю.

Какое-то время Зента лежала без движения. От простыни и одеяла несло сыростью, влагой, и даже немного пахло тиной. Зента прислушалась к далекому кашлю и подумала, что если и она заболеет, может сорваться ее отпуск на море. До отпуска оставалась всего пара недель.

Последние дни она проводила в каких-то бесконечных праздниках, презентациях и увеселениях. Отмечалось множество крупных, мелких и просто каких-то событий. Часто, что ’ там за событие, она и не знала. Просто что-то отмечалось. И с праздника на праздник переезжали, переходили, переползали и перебирались одни и те же люди, одни и те же лица, одни и те же улыбки… Д., В., Красильников, О-нок, Лепешник, Свешников, М-ин, Васенькин, Васкопян, художница Коркина, совершенно вездесущая Поделкова, лилипут Никодимов и художник Вася У., который с вечно обиженным лицом всегда оказывался недалеко от Зенты.

Как раз вчера один такой праздник проходил в Центральном парке на дощатом помосте. С Зентой долго и покровительственно беседовал Д., которого как раз накануне Зента видела по телевизору. По телевизору же, отвечая на вопросы телезрителей, озабоченных этой влажностью и обрушившимися на них заболеваниями, Д. говорил, что трудности отмечаются, но что все идет “по плану”. Что ’ идет “по плану” — болезни или борьба с этими болезнями, наступление воды или борьба с этим наступлением, — Зента так и не поняла. Ей даже показалось, что этого не понимал сам Д. Разносили бутерброды и шампанское. Откуда-то сбоку на Зенту глядел ревнивый и злой глаз художника Васи У., а откуда-то снизу немного влюбленно смотрел на нее лилипут Никодимов.

— Все нормально, все — ХР! — думала веселая Зента, с бокалом шампанского прогуливаясь по дощатому помосту. Помост прогибался под ее легким весом, и где-то внизу, под настилом, хлюпала вода. — Вода поднимается! — весело думала Зента. — Вода!

Зента оделась и вышла на улицу. Запах тины усилился. В свете фонаря мокро блестел асфальт. Зента остановилась и прижала ладонь к мостовой. Мостовая была совершенно мокрой. Неподалеку прошелестело такси, Зента встала и подняла руку.

В кармане она нашла записную книжку, а там — адрес Саши Иванова.

— Не поеду, — сказал шофер, услыхав адрес. — Утонем.

— Откуда вы знаете? — спросила Зента.

— Знаю.

— Едем, — сказала Зента. — Я заплачу.

К дому по адресу, указанному Зентой, шофер подъехать не смог, остановившись за несколько улиц до необходимой.

— Утонем.

Зента вышла из машины и пошла пешком. Домик Саши Иванова стоял на возвышении, но, чтобы подобраться к нему, улица немного приседала и сползала вниз, и Зента брела в темноте почти по колено в воде. Дверь в дом не была заперта, и Зента вошла.

Саша Иванов бодрствовал. Он сидел за столом, на столе чадила коптилка, а в поллитровой банке перед ним плавали головастики. На стук Саша поднял голову.

— Почему? — спросила Зента и впилась в него взглядом. — Откуда?.. — Как?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вот так сразу попасть к Кондыбо-Кондыбайле было не под силу никому в Городе. Зенте это удалось.

Для начала она позвонила Угорацкому. Угорацкий, в свою очередь, позвонил Адосику, с которым был приятелем, Адосик попросил своего земляка Игнатенко, а уже Игнатенко связался с Малаховым, который работал непосредственно с Кондыбо-Кондыбайло, и Малахов очень и очень просил Кондыбо-Кондыбайло принять даму из “Благой вести”.

Прежде всего ее проверили на наличие оружия. Оружия у нее не было, но была старая металлическая пудреница в виде раковины, которую пришлось оставить внизу у милиционеров.

В девять—семнадцать — не раньше и не позже, а как было назначено, Зента вошла в кабинет.

Кондыбо-Кондыбайло был необъятных размеров и практически лыс. Он не шевельнулся, не предложил ей сесть, а только долго, прищурившись, смотрел на нее, а потом сказал просто, ясно, грубовато и без всякого подтекста:

— Не лезьте вы в это дело.

— Куда? — не поняла Зента.

— Да ладно вам!

— Но я бы хотела знать, — сказала Зента.

— Вот уж не обязательно! У вас отпуск скоро? Вот и поезжайте. Поезжайте! Куда вы там хотели?

— На море… — сказала Зента.

— На море… Поезжайте на море!

Кондыбо-Кондыбайло замолчал и долго держал паузу, он как-то сосредоточился и от этого даже чуть уменьшился в объеме.

— У нас это бывает… — сказал он тише и доверительней. — Раз в какое-то количество лет без этого, понимаете ли, не обойтись… Болота, понимаете ли, у нас, болота… Разломы, потоки геомагнитные… Болота играют!

Кондыбо-Кондыбайло состоял как бы из двух человек — толстого, благодушного Кондыбайло и сурового, с прорезанным прямыми морщинами лбом Кондыбы. Кто из этих двоих давал ей совет, Зента не поняла.

Во второй половине дня Зенте принесли приглашение на банкет и в “баню”, личное приглашение от Кондыбо-Кондыбайло. О том, чтобы отказаться, нечего было и думать. Более того, по лицам сотрудников “Благой вести” Зента поняла, что это приглашение ставит ее так высоко, как она еще не стояла, а значит, ведет за собой все новые и новые возможности и для нее, и для них.

Вечером за ней прислали машину. Машина была сверкающая, новая, роскошная, и, наверное, от этого шофер был особенно высокомерен. Новая кожа на заднем сиденье, куда села Зента, поскрипывала и тонко, остро пахла. Было прохладно, и Зента вслух пожалела о том, что не взяла теплую кофточку.