Елена Попова - Восхождение Зенты

Когда прохудилось ведро, Саша Иванов стал ходить за водой с электрочайником, который ему подарили на прошлый День Победы. Обычно в этот день ему дарили какие-то совершенно бесполезные вещи, и он, почти не глядя, складывал их в чулане, где они и пропадали навечно в хаосе и пыли лет. Но, хоть в домишке Саши Иванова давно не было электричества и использовать электрочайник по его прямому назначению было нельзя, — он пригодился.

Саша Иванов, громыхая чайником, в котором наполовину оторвалась и бренчала электроспираль, осторожно спускался к реке по тропке к тому месту, где берег небольшим языком врезался в небыстрый речной поток. Саша не спеша становился на колени, чтобы быть устойчивее, одной рукой опирался о землю, а другой зачерпывал воду чайником, стараясь сделать это подальше от берега. Потом, еще медленнее, еще осторожнее, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дух, он поднимался по тропке вверх. Воду он процеживал через марлю, а потом кипятил в небольшом котелке на печке-буржуйке. Когда вода закипала, он бросал в нее немного соды. Порой при процеживании ему попадались головастики, головастиков он помещал в банку, а потом, когда через день или через два опять отправлялся за водой, брал их с собой и выпроваживал продолжать свою жизнь обратно в реку. Перед жизнью Саша Иванов благоговел.

Все лето шли дожди. Саша каждый день топил свою печку-буржуйку и грел рядом с ней свои старые кости. Когда у него живали головастики, он часами с изумлением наблюдал за ними, за их бесконечным суетливым движением, и думал о том, как много в жизни существ, видимых и невидимых глазу. И вспоминал, как задолго до войны ему, мальчишке, учительница разрешила заглянуть в микроскоп на кишащих простейших тварей… А потом он вспоминал войну, потому что он часто вспоминал войну… Которую прошел вдоль и поперек, от звонка до звонка и вышел из которой живым… Война жила в его памяти, чадила, дымила и клубилась огромной воронкой, полной живых, и мертвых, и тех живых, которые стали мертвецами… А он как бы стоял над этой воронкой и сквозь густой туман пытался разглядеть лица… А потом он опять смотрел на головастиков и вспоминал то, что увидел когда-то в круглом глазу микроскопа… Шли бесконечные дожди. И, сидя в своем пропитанном влагой домике, Саша Иванов казался самому себе одним из этих таинственных, непонятных, копошащихся существ. Но в отличие от них, Саша Иванов все еще мучительно думал о смысле жизни.

Однажды, в очередной раз спустившись к реке, Саша Иванов не увидел своего мыска, с которого он мог брать более чистую воду. На этот раз он смог принести совсем немного чистой воды, и на следующий день ему пришлось идти за водой снова. И он увидел, что уровень воды в реке повысился еще.

Саша Иванов вернулся домой, но на этот раз не стал процеживать воду и кипятить себе чай. Он надел свои знаменитые сапоги, облепленные грязью сорок первого — сорок пятого года, надел костюм, сшитый из добротной ткани, серой, в широкую полоску, и пошел в Город.

Несколько дней он потратил на то, чтобы попасть к высокопоставленным лицам Города. Но каждого из этих высокопоставленных лиц окружала непроходимая стена других высокопоставленных лиц, менее высокопоставленных, но все же достаточно высокопоставленных и располагавшихся ступеньками, сверху вниз, по мере убывания этой высокопоставленности, и начинать надо было с самого низшего. Саша Иванов хорошо понимал свою старость и пределы своих физических возможностей, поэтому он экономил силы и даже не возвращался в свой домик, не ходил за водой, не отлавливал головастиков и не кипятил чая. Он ночевал в скверике или на вокзале в случайной компании, чтобы на следующий день быть одним из первых в очереди.

На вопрос, что ему нужно, Саша отвечал лаконично:

— Вода поднимается.

В мэрии сухопарая дама с бровями, похожими на стрелки, указывающие противоположные направления, долго рылась в каких-то папках, а потом сказала Саше Иванову:

— В День Победы мы подарили вам кофейный сервиз и замечательное мыло “Камей” для увлажнения кожи.

— Вода поднимается, — повторил Саша Иванов.

К верхним эшелонам власти Сашу Иванова не допустили. Последним кабинетом, куда он пришел, был Зентин.

Зента устало посмотрела на Сашу. Она все лето провела без отдыха и сейчас писала отчеты человеку, который сменил г-на Шульца в Центральном управлении “Благой вести” и имел фамилию, в отличие от г-на Шульца, очень длинную и кончавшуюся на “ух”. Зента была к нему безразлична и звонков от него не ждала. Она сурово и просто выполняла свой долг, собиралась уйти в отпуск и уехать на море.

— Вода поднимается, — сказал Саша Иванов.

— Что ж, мне жаль, — рассеянно сказала Зента.

Со временем Ира У. привыкла к своей новой работе и к ней вернулась способность быстрее ходить. У нее высвободилось время, и тогда она отправилась искать свою первую любовь. Казалось бы, первой любовью Иры У. должен был быть ее собственный муж, с которым она училась в одном классе, а первые три года даже сидела за одной партой. Но это было не так. Первой любовью Иры У. был высокий красивый мальчик, лица которого она уже давно не помнила. Однажды на школьном новогоднем вечере она протанцевала с ним три танца. Потом он проводил ее домой, и они еще немного постояли у ее подъезда. “В следующий раз… — дерзко подумала Ира У. — я его поцелую…”

Но следующего раза так и не случилось. Больше они не виделись. Но она долго помнила то особенное тепло, которое шло от него к ней, и ту радость, которую испытывала она, когда он стоял рядом. Ей хотелось испытать это еще раз, убедиться, что так бывает на свете. Это бывает! И когда прошло несколько месяцев, а он ей так и не позвонил, она стала ходить к школе, в которой он учился, и прогуливаться под окнами… Последний раз она сделала это за три дня до того, как поехала в загс со своим будущим мужем.

…Прошло столько лет, но Ире У. казалось, что если она его встретит, то узнает сразу. Не по чертам лица, не по имени или фамилии, а по лишь ей понятному и ощутимому трепетанию души. Ира У. часами ходила по Городу, по паркам, площадям и бульварам, в толпе и даже заглядывала в окна домов, где за обманчивым уютом абажуров и занавесок (как хорошо она это знала сама!) проходила тайная, личная жизнь каждого.

Иногда Ира У. уставала, и именно в этот момент ей казалось, что цель ее близка, что еще вот-вот — и она его встретит — свою первую любовь, и тогда, превозмогая усталость, она все шла и шла дальше…

Возвратившись после своего очередного хождения по Городу, Ира У. обнаружила, что у нее совершенно мокрые ноги. Ира У. удивилась немного, потому что дождя в этот день не было. Батареи, как всегда летом, были отключены, и она всю ночь сушила свои туфли у рефлектора.