Андрей Дробот - Двенадцать месяцев восхождения

Птица рассмеялась, она восприняла ответ впередилетящей, как шутку, но уже скоро она стала терять перья от усилившегося встречного ветра и почувствовала недомогание в разных частях своего маленького тельца.

– Да сколько же это может продолжаться?! – воскликнула птица.

– Открою тебе один маленький секрет, – ответила впередилетящая, – дальше будет еще хуже, и это будет продолжаться до тех пор, пока ты не прилетишь…

Мораль: полет – это жизнь, вначале жизнь благоприятна и приятна, но затем организм начинает разрушаться, обстоятельства усугубляются, становится все сложнее и сложнее жить, а надо терпеть до конца.

О пугающем облике

Жила-была светло-красная змея с круглыми черными глазками и с бардовыми узорами на коже в виде малиновых змеек. Она ползала по городу, выставляя напоказ свой вполне человеческий язык и строя добродушную физиономию. Но вот беда: все, кто ей встречался на пути, почему-то шарахались от нее в стороны, вместо того чтобы приласкать и покормить.

– Что же вы все меня боитесь? – спросила как-то змея, не выдержав изоляции общества.

– За тобой тянется шлейф дурной славы, – ответил кто-то из прохожих и тут же скрылся за ближайшим углом.

– Но я же добрая и красивая, никого не кусаю, что же вы меня сторонитесь? – спросила змея следующего попавшегося прохожего.

– Все вы змеи так говорите, – ответил прохожий, – поэтому от вас лучше подальше.

Прохожий взял палку и, отмахиваясь, прошел мимо змеи.

– У меня и цвет другой, и узоры, и даже язык, более того, и ядовитых зубов нет, – сказала змея еще одному прохожему и раскрыла пасть пошире.

Этот прохожий испугался и убежал, а дома рассказал близким, что чуть не стал жертвой змеи, которая уже и пасть открыла…

Мораль: если вы похожи на змею, то не пытайтесь объяснить, что безопасны, – все равно никто не поверит…

О спасительной ущербности

Жили-были лесные грибы, росли они под колючими соснами, и одна была у них радость: блеснуть шляпкой на зависть соседям. Ради этого они и прозябали в таежной лесной глуши, переживали тяжелую зиму, слушали недоброе пение комаров и мошек, чтобы дождаться своего часа. Так получилось и этим летом.

Грибы смотрели друг на друга, и каждый день стремились превзойти соседей в красоте и росте. Смотрела на грибы и белка. Но ее интересовала не красота грибов, не их стремление выделиться среди остальных, а желание утолить голод. Белка спустилась и принялась надкусывать понравившиеся ей грибы. Исполнив свое желание, она ушла.

Ох, как тут принялись смеяться над надкусанными собратьями грибы, оставшиеся целыми! Это был гомерический хохот, хотя грибы не знали ни самого Гомера, ни его поэм «Илиада» и «Одиссея», где олимпийские боги именно так и смеялись.

Надкусанные собратья, все еще пыжившиеся и старавшиеся выглядеть достойно на своих крепких ножках, на головах имели комедийно испорченные шляпки, изгрызенные острыми беличьими зубками. Конечно, картина царственного достоинства, облаченного в обноски, не могла не рассмешить. Но тут пришли люди.

Люди срезали все целые грибы, хотели срезать и надкусанные, но побрезговали и ушли. От целых грибов под соснами остались только потревоженная растительность и печальные срезы, а от иных и срезов не осталось. Надкусанные же грибы долго еще простояли в том лесу, не нужные людям и забытые белками. Осенью они ушли в грибницу, чтобы на следующий год появиться вновь с красивой шляпкой.

Мораль: иногда надо быть или притвориться ущербным, чтобы не стать добычей разного рода охотников на людей, территории и финансы.

О поклаже

В далекой пустыне верблюды, устав нести свою поклажу между горбов, исхудавших под жарким солнцем, расположились на привал. Они перекусили тем, что верблюдий бог послал, выпили немного воды и, чтобы скоротать время, принялись разговаривать, а так как они устали от работы, то тема их разговора была определенная.

– Как-то один верблюд взял другого в услужение, чтобы переносить тяжести. И вот, мужики (а у верблюдов тоже принято обращение «мужики»), жизнь первого верблюда после этого стала сказочной. Он больше не таскал, как мы поклажу, а шел налегке в то время, как верблюд, служивший ему, пахал.

– Ну, так это сколько денег надо иметь, чтобы нанять другого верблюда! – возразил кто-то. – Экое чудо! Вот если бы придумать способ, чтобы бесплатно…

– Есть и бесплатный способ, – ответил верблюд, убеленный сединами, с острым блеском мудрости в глазах.

– Предъяви, – потребовали верблюды.

– А что тут предъявлять? – спросил седой верблюд. – На себя посмотрите внимательнее.

– Да мы себя видим много лет в зеркалах луж, поилок, озер и рек, и что дальше? – спросили верблюды.

– Видимо, плохо смотрите, потому как изображение, к которому привык, неразборчиво, – ответил седой верблюд и обратился к одному из верблюдов, сидевших вокруг. – Вот ты, например, почему поклажу несешь?

– Жена послала, – прозвучало в ответ.

– Что у жены горбов нет? – спросил седой верблюд.

– Горбы у нее есть, но она же женщина, – прозвучало в ответ.

– Ну а ты почему поклажу свою несешь? – спросил седой верблюд у другого верблюда.

– Ради семьи, у меня дети, – прозвучало в ответ.

– Маленькие ли у тебя дети? – спросил седой верблюд. – Выросли ли у них горбы?

– Школу оканчивают. Горбы, конечно, есть, и уже давно.

– Неужели твои дети не могут с тебя снять хотя бы часть груза? – спросил седой верблюд.

– Конечно, могли бы, но они же дети… – прозвучало в ответ.

– Ну а ты почему поклажу несешь? – спросил седой верблюд у третьего.

– Нужны деньги, – ответил неопределенно третий.

– Неужели тебе для жизни надо столько денег, что ты несешь такой большой груз? – спросил седой верблюд.

– Надо тем помочь и этим, хочу кое-что купить для семьи, не хочу близких ни в чем ограничивать, – ответил третий верблюд.

Все, кого спрашивал седой верблюд, находили убедительные причины, чтобы нести свою поклажу.

– Смотрите, уважаемые верблюды, почти все вы несете свои поклажи не для себя, то есть жизнь для вас лямка, вы все время пребываете в состоянии того верблюда, который нагруженным идет за верблюдом, шествующим налегке, в то время когда все вы мечтаете стать тем верблюдом, за которого несут, – сказал седой верблюд. – Так жить нельзя. Груз надо сбрасывать с себя…

– Но, уважаемый, ты же тоже идешь среди нас, и на твоей спине тоже тюки, не меньшие, чем на нас, – удивились верблюды.

– Свою поклажу я несу ради самого себя, – ответил седой верблюд. – Ради того, чтобы моя жена была довольна мною и несла мне удовольствие, чтобы чувствовать радость оттого, что я еще могу нести поклажу, и оттого, что моя поклажа приносит радость мне и другим верблюдам… Я несу свою поклажу так, что не замечаю, что ее несу, поскольку мое внимание увлечено совсем иными ощущениями и впечатлениями, далекими от мозолей между горбами и хрустом межпозвоночных дисков и суставов. Посмотрите на меня внимательнее еще раз, а теперь посмотрите на мой груз.