Андрей Дробот - Двенадцать месяцев восхождения

«Все в руках Господа! – говорил он. – Каждая птица когда-нибудь да приземлится, а что они летают – это не их заслуга, а недоработка хорьков».

Хорек важно гулял по лесу, смотрел свысока на других жителей леса взглядом, в котором читался легко выносимый приговор. Иногда он встречался в лесу с соколом, которого обескрылил и который продолжал ползать по лесу с дозволения начальства хорька, считавшего, что птицу надо оставить в живых в назидание всем. Тогда хорек насмешливо улыбался, вспоминая, как сокол когда-то летал, а сегодня едва ползает, хуже последнего земноводного, и все благодаря ему – хорьку.

Мораль: есть такие люди, которым нельзя давать власть, потому что они не знают другого ее применения, как карать, утолять всевозможный голод и тешить свое самолюбие.

О фруктах

Жил-был один хороший фрукт. Его собратья пользовались спросом и успехом. Их с удовольствием принимали в любом обществе, отдавали им дань уважения и внимания, небольшого, правда, внимания, но это не так уж и важно. Каким бы фрукт ни был, он никогда не сможет всецело завладеть вниманием. Надо радоваться тому, что хоть иногда надкусывают и даже съедают. Наш фрукт радовался, что скоро тоже получит свою толику интереса. И это произошло однажды…

Пребывая среди пестрой человеческой публики в изящном наряде вазы, лежа в ожидании, фрукт вдруг услышал странную фразу:

– Ты, конечно, тот еще фрукт, – язвительно сказал один из гостей другому, а другой раздраженно покраснел.

– Почему это я – фрукт? – обиженно спросил другой.

– Да только такой фрукт, как ты, способен на подобное… – ответил один из гостей.

Беседа принимала дурной оборот, и фрукт задумался о том, что обидного в сравнении человека с фруктом. Он не мог понять, как соотнесением с таким сочным, таким желанным и приятным на вкус телом можно обидеть человека. Ведь каждый хочет быть приятным, желанным и сочным. Так в чем же дело? Он разговорился с соседями по вазе.

– У людей все шиворот-навыворот, – ответил ему наиболее грамотный. – Они берут какое-либо одно качество предмета, обыгрывают его, а на все остальное закрывают глаза. Вот как ты думаешь, какое твое качество обыграли в подслушанном тобой диалоге?

– Я сладкий, желанный, вкусный, приятный… – принялся наугад перечислять наш фрукт.

– Успокойся, потому что не догадаешься, лежа в вазе, – остановил его грамотный. – Люди взяли для определения себе подобных, через твое имя, самое никчемное для тебя качество, особенно в нынешнем твоем положении: то, что ты висишь на дереве, пока растешь, конечно.

– Но что в этом обидного? – удивился фрукт. – Висишь, значит, чистый и видный, в отличие от овоща.

– Нет, дорогой, люди и тут выбрали самое неприглядное сравнение, – опять остановил фрукта грамотный. – У людей на ветках деревьев когда-то висели преступники, которых вешали без суда и следствия за очевидные преступления. Вот и вся параллель с нами. Эти преступники висели, как фрукты.

– Но это же не имеет отношения ко мне, к тому, кем я являюсь на самом деле, – огорчился фрукт. – Я не преступник, не несу зла, а только радость и витамины.

– В человеческом мире все шиворот-навыворот, – удовлетворенный пониманием произнес грамотный. – Они навешивают ярлыки, которые сами выдумывают, а потом одни маются под этими ярлыками, другие испытывают воодушевление и душевный подъем, поскольку видят ниже себя более достойного человека с навешенным ярлыком.

Тут один из гостей взял грамотного и откусил от него хороший кусок. Грамотный засочился.

– Вкусно, – похвалил один из гостей и, обращаясь к другому, добавил, – но ты все-таки еще тот фрукт.

– Вот видишь, – сказал грамотный, обращаясь к фрукту. – У них испорченная логика.

– Действительно вкусно, – согласился другой, откусывая уже от нашего фрукта, и, обращаясь к одному из гостей, добавил: но насчет фрукта ты не прав, ничего плохого я не замышлял.

– Действительно испорченная логика, – согласился фрукт и тоже засочился.

Мораль: если вам дали неприглядное определение, не обращайте внимания, придерживайтесь своей хорошей стороны, предлагайте ее, смените, в конце концов, агрессивное окружение, тогда вы будете желанны и востребованы среди тех, кто видит в вас хорошее. Вот только не спорьте с испорченной логикой – она неисправима.

О вреде покоя для привыкшего крутиться

Одна шестеренка мечтала о покое.

– Как хотелось бы отдохнуть, устала крутиться, устала от постоянных зацепов и передач, ударов и подчинения, – примерно так думала она. – Мне так хотелось бы пожить как в детстве, поблестеть в магазинах, полежать среди сверстников.

Однажды ее мечта исполнилась. Шестеренку то ли по причине выработки лет, то ли из-за поломки заменили на новую. Шестеренка легла на полку в какой-то мастерской, где лежали и другие запчасти, которые могли пригодиться, а могли и не пригодиться.

Первое время она действительно радовалась покою, новой обстановке и новым, правда тоже потрепанным, товарищам, но вскоре заскучала.

– Никаких перемен, никакого движения, никакого блеска, о каком я мечтала, – примерно так теперь думала шестеренка. – Никому я не нужна, никто не приценивается и не обращает внимания. Болото, самое настоящее болото!

Покой не принес ей ни вдохновения, ни очарования новыми открытиями или хобби, покой томил ее, заставлял холодеть и ржаветь. Так и лежала она печальная, пока волею случая не пригодилась в каком-то другом механизме, где из-за недостатка новых запчастей она вполне подошла.

– Боже мой, как хорошо! – мысленно воскликнула шестеренка, вновь обретя движение.

Мораль: тот, кто привык находиться в движении, никогда не обретет долгого счастья в покое.

О незаметном одиночке

На красивом, тихом травяном лугу в удобной протяженной норе, в дальнем ее конце, устланном сухой травой, жил пурпурный суслик. Жил он отлично и сытно, питаясь корешками и вершками растений, а иногда не брезговал и насекомыми. Кухня у него была полна припасов: семян и зерен. Любил суслик и отдохнуть на природе под открытым небом. Тогда он забирался на кочку, с которой открывался весь луг, и в солнечную погоду, нежась в тепле, наблюдал за природой, раздумывал о жизни, прислушивался к пению птиц. Но однажды жизнь суслика изменилась…

На травяной луг пришло стадо баранов, пришло, конечно, не само, его пригнал пастух, но суть дела это не меняет. Луг стал приходить в негодность, а жизнь суслика наполнилась массой опасностей. Конечно, запасы на кухне спасали суслика. Он их ел, боясь даже выглянуть на поверхность земли, поскольку потолок его норы ходил ходуном под копытами баранов, как легкое бомбоубежище, сотрясаемое ударами военно-космических сил.