Андрей Дробот - Двенадцать месяцев восхождения

Суслик думал, что бараны уйдут, трава вырастет, он восстановит припасы на кухне и будет вновь радоваться жизни, лежа на кочке, нежась на солнце и наблюдая за природой. Бараны действительно уходили, суслик вылезал из норы и видел разоренный, вытоптанный луг. Он ждал, пока трава вырастет, вновь пополнял припасы, но только собирался отдохнуть на кочке, как вновь приходили бараны, чтобы поесть…

Жизнь суслика потускнела. Пурпурная шерстка позеленела от тоски и огорчения. Когда бараны топчут родину – мало приятного. Не выдержал суслик такой жизни, выскочил из норы, когда стадо баранов вновь пришло вытаптывать и выедать луг, и вскричал:

– Да что вы за бараны такие?! Имейте же совесть! Ладно, раз в сезон зайти сюда, так вы здесь обосновались, как в своей вотчине! Я этот луг занял первым. Это моя родина и отчизна!!!

Возможно, упрек суслика был справедлив. Не хотел он переезжать, рыть нору на другом лугу, но вся беда в том, что обращаться к баранам не имело смысла. Они не поняли суслика, потому как говорили на другом языке, и есть большое сомнение в том, что бараны его хотя бы заметили и услышали. Они его затоптали и пошли дальше.

Мораль: когда общество изменяет условия жизни, то мелким одиночкам лучше не высовываться.

О хищной жертве

Жил-был махровый такой паучара, с крепким телом и длинными цепкими лапами. Жил он то ли в хорошем доме, то ли в квартире. Был он умным, трудолюбивым и зажиточным, но был он пауком, то есть хищным насекомым, которое жило за счет поедания вокруг живущих. Однако была в этом пауке интереснейшая черта. Паук считал себя добрым зайчиком и старался выглядеть добрячком.

Нет, умалишенным он не был. Паук прекрасно видел других пауков, их паучьи сети, их хищные пасти, критиковал их ненасытность и злой нрав, но когда смотрел на себя в зеркало, то почему-то видел доброго зайчика, страдающего от действий других пауков.

Мучений своих жертв этот паук тоже не замечал, потому что зайчики не едят живущих, а едят растущих. Его жертвы ему представлялись овощами и фруктами. А разве можно кому-то ставить в вину наслаждение соком, стекающим из надкушенной груши. Паук именно так видел кровь, стекающую из его жертв.

Окружающие могли бы сказать пауку правду. Но кто отважится, когда знает, что первая реакция на нежелательную правду: наказать правдоискателя, который в глазах паука, ощущающего себя зайчиком, будет выглядеть мало того что лгуном, но опасным вероломным пауком, от которого надо избавляться, а потом еще и овощем или фруктом? Мало кто захочет распроститься с жизнью или ввергнуться в череду бесконечных укусов.

Вот так и жил паук. Он кормил своих гостей вкусной едой, которая казалась ему по-заячьи доброй, но на самом деле была по-паучьи ядовитой. Он строил заячьи постройки, которые казались ему добрыми, но на самом деле стены в этих постройках были из липкой паутины – и прохожие, гости и жильцы влипали… Он жалил окружающих приветливо и учтиво, считая, что по-заячьи добр, но ужаленные впоследствии долго болели и страдали.

Мораль состоит в том, что каждый человек, действуя, как матерый хищник, почему-то воображает себя жертвой, достойной жалости и сочувствия.

О незваном козле и величавом господине

Как-то к одному человеку в дом пришел козел и заговорил человеческим голосом:

– Привет, родной, я пришел к тебе жить.

– С какой стати какой-то козел будет жить в моем доме? – спросил человек.

– Да с той стати, что я – козел – это одновременно и ты, – ответил козел. – Это такой же мой дом, как и твой. Пропусти меня в дом, я хочу кушать и отдыхать.

– Ну, ты и козел! – возмутился человек. – Мало того что ты потревожил мой покой, ты еще и в мой дом хочешь пройти. С чего ты взял, что имеешь на это право?

– Еще раз повторяю для дураков, – сказал козел. – Я – это ты, то есть я – это то, что думают о тебе другие, поэтому я имею полное право на твой дом, так как он одновременно и мой, то есть наш.

– Что ты несешь? – удивился человек. – Кто обо мне думает, что я козел?

– Многие, очень многие, – ответил козел. – Тебе в лицо это, конечно, никто не говорит, но за твоей спиной, ох как тебя костерят, ох как склоняют, что козел самое невинное определение, какое могло появиться возле твоего порога. Скажи спасибо, что остальные запаздывают… Ладно, пропусти.

– Но я знать тебя не хочу, – сказал человек. – Не знаешь – не печалишься. Иди туда, откуда пришел, и не докучай мне.

– Там, откуда я пришел, хотят, чтобы ты знал, что о тебе думают, и жил с этим знанием, а то возомнил о себе… – ответил козел.

Сказав это, козел перешагнул порог и пошел в дом. Однако человек был не так прост. Он негостеприимно схватил козла за рога, вывел из дома и дал ему хорошего пинка, а потом вернулся домой, забыл о происшедшем и более никогда не открывал дверь козлам, хотя те иногда стучались.

Мораль состоит в том, что, если о вас плохо думают, не позволяйте этим думам овладевать вами, иначе потеряете покой и приобретете многие печали.

Об изменчивых растениях

Жил-был обширный парк растений и деревьев, среди которых пребывали самые разные. Некоторые украшали парк своими цветами, другие, как приходило время, зеленели листьями, третьи приносили съедобные плоды, четвертые пугали ядовитыми ягодами, пятые грозили колючками…

У каждого растения были свои особенности, но были они однозначные, понятные и предопределенные, такие, что не приходилось гадать жаждущему яблок, будет ли яблоко ядовито или нет. Но развелось в этом парке в великом множестве мыслящее растение, которое не было столько однозначным и прогнозируемым.

Мыслящее растение могло приносить одновременно и добрые плоды, и злые, быть мягким и смертельно колючим, так, что по плоду и свойствам нельзя было однозначно сказать: вредное это растение или полезное. Это растение могло одному давать приятные и сочные плоды, но, когда подходил другой, чтобы сорвать такой же сочный плод, ему доставалась кислятина или того хуже – нечто смертельно опасное.

Мораль: растение с неоднозначными плодами – это человек. Вот уж где никогда не знаешь, что от него достанется.

Об осколках

Как-то на поле, посреди природных красот и жизни, взорвался снаряд. Самый обычный снаряд, каких выпускают множество в местах, где рождаются легенды о боевой славе. В результате взрыва части единого целого разлетелись в разные стороны, не считая, конечно, тех, что остались навечно в земле. Взрывов таких было немало, и каждый порождал свои осколки, которые летели, летели…

Так вот, один из осколков задумался о родственных связях.

– Хорошо было бы объединить всех родных, сдружиться, собрать в единое целое, быть ближе… – примерно так он подумал.