Андрей Дробот - Двенадцать месяцев восхождения

Серией рикошетов осколок обошел часть своих родных, но вот что его поразило: нигде он не стал надолго желанным. Родные не отказывали осколку во встрече, но и не настаивали на продолжении. Какая-то сила отрывала их друг от друга, никакого притяжения, кроме кратковременного сердечного, он не испытывал, прикоснулся – и полетел дальше, прикоснулся – и полетел дальше.

Когда осколок вернулся на свою траекторию в привычное окружение, летевшее с ним в одном направлении, он почувствовал себя более комфортно, чем при сближении с родными, пути с которыми постоянно расходились. Так он и продолжил свой путь к цели и решил, никогда с него не сходить…

Мораль: близким является тот, кто близок душевно, с кем совпадают траектории движения, а не воспоминания о бывшем когда-то единстве.

Об уколах общения, которые лучше не замечать

Жили-были ежики. Они любили между собою общаться, но не любили соблюдать дистанцию и проявлять щепетильность. Они вечно стремились подползти поближе, чтобы произнести свою фразу в самое ухо собеседника, а заодно, нет, не специально, а в силу инстинкта, устоявшихся привычек и воспитания, уколоть своими иглами.

Плевыми были эти уколы общения. Каждому ежику приходилось испытывать на своей шкуре куда большие потрясения от тех же хищников. Однако плевые уколы общения почему-то возбуждали агрессию у ежиков куда сильнее, чем когти филина и мокрая хитрость лисы, которая скатывала свернувшегося клубком ежа в воду, чтобы тот раскрылся, а потом приступала к еде.

Каждый еж, получивший укол общения, приближался к обидчику и тоже что-то произносил тому в самое ухо, а заодно в отместку колол иглами, иногда – прямо в незащищенный нос.

Ежик, спровоцировавший уколы общения, чего, естественно, не замечал, поскольку считал себя то ли честным, то ли оригинальным, ответные уколы общения воспринимал вызовом. Он в свою очередь приближался к уху своего собеседника и говорил, уже прицельно укалывая того наиболее острыми иглами…

Тут начиналось такое, что ни филину, ни лисе не снилось, они терялись в догадках, когда находили посреди леса уже приготовленного к их трапезе ежика, а то двух, и более…

Мораль состоит в том, что на мелкие уколы общения лучше не отвечать, чтобы не создавать о себе негативное мнение и не множить проблемы, препятствия и опасности на своем пути, которых и так предостаточно.

О том, как глупое занятие принесло общую пользу

Раньше все зайцы питались исключительно корой с дерева, бывали сыты, но вечно недовольны жизнью, поскольку никакого вкуса в коре не было, кроме горечи. Они плевались, но ели, они ругались, но ели, – так происходило бы вечно, если бы ни один заяц не от мира сего.

Болван – по понятиям остальных зайцев, который ради собственного любопытства, что у зайцев не приветствуется, поскольку доводит до греха, то есть до волчьих зубов, – повадился дергать за всякую растительность, что зеленеет от земли, в надежде найти Эльдорадо заячьего стола.

– Дурак, – говорили ему и родные, и чужие. – Жри кору, как все, иначе смысл жизни потеряешь. Поиски еды в земле – полная глупость. Врут легенды.

Заячья легенда гласила, что придет заяц, который усластит заячью жизнь неведанной ранее едой, которая растет не на поверхности земли, недоступна взору, а скрывается где-то в глубине. Но сколько зайцы ни искали эту скрытую от глаз пищу, никакого успеха в поисках не имели, поэтому и разуверились.

А этот заяц то ли по глупости, то ли по незнанию продолжал искать, не слушал критику, он все дергал ростки, выдергивая из земли несъедобные коренья, пока в какой-то счастливый для себя день не вытащил морковку. Попробовал. Очень вкусно. Он стал по вершкам находить морковки и жить в полное свое удовольствие. Об открытии, не будучи жадным и злопамятным, заяц рассказал собратьям. И всем понравилось.

Мораль состоит в следующем: чтобы найти нечто неординарное, надо проявлять интерес к тем аспектам жизни, которые большинство игнорирует.

О катастрофической ненормальности

На полке для сувениров стояла деревянная вешалочка с подвешенными к ней на нитях металлическими шариками. Стоило хозяину этого сувенира взять один шарик, отклонить его и отпустить, как шарик тут же начинал движение, ударялся в ближайшего соседа, тот ударялся в своего соседа, и так до бесконечности, пока вся череда металлических шариков не приходила в движение. Они толкали друг друга, тыкали под бока и звонко переговаривались.

– Никакого покоя! – ворчал первый.

– Не мешайте мне жить! – ругался другой.

– Ну-ка получи «пилюлю», – подначивал третий.

– Вы все психически ненормальные, – обидно диагностировал четвертый.

– Давай-ка поработай, – командовал пятый.

– Будь внимательнее к моим словам, – требовал шестой.

– Плати налоги – и спи нормально, – напоминал седьмой.

– Наш…. направился с очередным визитом, – сообщал восьмой.

– Давайте-ка лучше чаю выпьем или покурим, – предлагал девятый.

– Ох, как мне плохо, болит и стреляет, – жаловался десятый.

– Согласно статье… приговаривается, – осуждал одиннадцатый…

– А чего он – меня?! – возмущался двенадцатый…

Так продолжалось до тех пор, пока не иссякала энергия импульса, которую влил в шарики хозяин сувенира. Затем шарики замирали, надолго обретая покой. Так происходит в мире сувениров. В человеческом мире импульсы сообщаются человеку непрерывно, не давая ему ни одной бессонной минуты находиться в покое, в равновесии, а значит, в своем уме. Более того, человек сам умеет выводить себя из равновесия.

Мораль: дорожите покоем, который иногда дает вам окружение и природа, именно в нем вы обретаете себя!

О разном отношении к жизни

По дороге шли четыре ишака. Два из них брели, низко наклонив головы, с прискорбными мордами, а другие шагали веселые. Встретился им некто пятый. Он посмотрел на ишаков и удивился их разному отношению к жизни.

– Почему ты понурый? – спросил он первого ишака.

– Я потому понурый, что на моем горбу много имущества и обязанностей, – ответил первый ишак.

– Но ты же стремился к ним и радовался, что взваливаешь на себя новое имущество и обязанности, – напомнил некто.

– Да, я радовался и жаждал, – согласился первый ишак и добавил, – но я же не знал, что груз, о котором я мечтал, окажется столь тяжелым.

– Ну а ты что понурый? – спросил некто второго ишака. – На тебе почти нет поклажи. Тебе бы резвиться и радоваться…

– Какая тут радость?! – возразил второй ишак. – Смотрю, сколько достается другим, и гложет меня печаль. Я ничем не хуже других, а судьба обходит меня стороной, обделяет.