Андрей Дробот - Двенадцать месяцев восхождения

Задумался сильный человек: «Как доказать слабому, что он слабее, когда бороться слабый не желает, вокруг ни судей, ни свидетелей, вес валуна и вес булыжника не указан».

Принялся сильный человек спорить со слабым, пытаясь объяснить слабому, что валун тяжелее булыжника, но в споре слабый человек оказался куда задиристее и настолько сильнее сильного, что сильный от спора ослабел…

Мораль состоит в том, что, если вы в чем-то профессионал и встречаетесь с заносчивым самовлюбленным дилетантом, не надо убеждать его в собственной слабости – зря потратите время.

О редкой, но счастливой случайности

Жила-была подкова, вечно между копытом коня и землей, как между молотом и наковальней. Для коня в ней польза, конечно, была, как и для хозяина коня, а вот для самой подковы вся выгода состояла лишь в том, что она служила и была востребованной.

Служила подкова на грязном трудовом поприще смиренно. Молча терпела удары и перековку, иногда подавала голос, когда ею били по камням или асфальту, но голос не горестный, а, скорее, боевой и звонкий. Она не искала выгоды и не привередничала: куда направляли, туда и шла. Но как-то она рассталась с копытом и успокоилась где-то рядом с дорогой.

Как долго подкова пролежала на земле, забытая и никому не нужная, тоже не ясно, но закончилась эта часть ее жизни внезапно, когда нашла ее добрая женщина, верившая в то, что подковы приносят счастье. Она подняла подкову с земли, принесла домой, отмыла и повесила на самое заметное в своем доме место.

С той поры у подковы, привыкшей и к ударам судьбы, и к грязи, началась иная жизнь. Теперь ее показывали гостям как талисман, как предмет, достойный восхищения и уважения. Вот так счастье улыбнулось самой обычной подкове.

Мораль состоит в том, что и в жизни человека многое зависит от случайностей: найдется тот, кто высоко вас оценит, – и будет ваша жизнь интересной и красивой, а в противном случае придется довольствоваться второстепенными ролями…

О благотворительности не по адресу

Один волк принес с охоты другому волку кусок мяса. Съел мясо другой волк, утолил голод и стал раздумывать о причинах столь странной филантропии, не типичной для стай.

«Подлец, безусловно, подлец, замыслил недоброе, подкинул мне кусок мяса, чтобы я подумал, будто друг он мне», – примерно так рассуждал этот волк, назовем его номер два.

Через несколько дней тот самый волк-филантроп, назовем его номер один, опять принес второму кусок мяса. Второй съел мясо и вновь задумался:

«В действиях подлеца заметна система, значит, замыслил что-то серьезное. Попутно хочет унизить меня перед стаей: показать, что я жадный, куском ни с кем не поделюсь, а он добрый, может мне и мяса подкинуть».

Еще через несколько дней первый опять принес второму кусок мяса. Второй, утолив голод, совсем опечалился:

«Вот подлец какой, знает, что не могу отказаться. Унижает и оскорбляет. Не успокоится…»

В момент раздумий второго первый зарычал, собираясь обратиться ко второму. Он, конечно, рассчитывал на благожелательное отношение, что первый выслушает, а потом ответит… Однако первый не стал и слушать, а набросился на второго и вцепился тому в горло. Сквозь яростное рычание вполне отчетливо звучало:

– Вот ты и допрыгался со своими провокациями…

Мораль: в обществе, где не принято любить ближнего своего, любая благотворительность воспринимается как мошенничество, а может, таковой и является.

О невозможности остановиться на выбранном пути

С горы катился камень-валун, и до того он был гладок, что никак не мог остановиться. Он смотрел по сторонам, обращал внимание на другие пути-дорожки, они привлекали его, но… вследствие инерции он катился дальше по склону, не сворачивая с пути, по которому запустила его судьба.

Кто-то может подумать, что камень все устраивало на его пути, поэтому он и не сворачивал. Вынужден огорчить читателя: многое камню не нравилось. Путь камня был неровен и устелен препятствиями, о которые камень бился, он их видел издалека, понимал, что ударится, а может, и вовсе замрет навеки, но продолжал катиться, не сворачивая…

– Куда же он катился, этот камень? – спросит читатель.

Да туда же, куда и все катятся…

Мораль состоит в том, что хотя человек и не безголовый, безвольный камень, но часто катится по инерции, потому что невозможно остановиться на выбранном пути.

О свободной мышеловке

Жила-была мышь, искавшая хорошей жизни. Она была трудолюбивая и упорная в своих поисках, и ей заслуженно повезло. Мышь нашла амбар, полный зерна, где и работать-то особо не требовалось, главное было пролезть…

С этого момента у мыши началась благополучная, сытая, интересная жизнь. Она лазила по горам зерна, каталась с них, как катаются с обычных горок, жонглировала зернами на потеху коллегам, которых собралось немало.

Работа в амбаре, правда, была не без опасностей. Некоторые мыши попадались в мышеловки, но тот, кто не попался, считает, что попадаются другие, глупые, так сказать. Но наша мышь была рассудительная, поэтому спустя какое-то время она задумала бросить это хлопотное, нервное предприятие, поскольку зерна она натаскала достаточно: хватило бы на всю оставшуюся жизнь.

Мышь ушла из амбара, полного зерна, и вновь поселилась в своей норке. Однако спустя короткое время она ощутила разочарование в своей безамбарной жизни. Она настолько привыкла брать из чужого амбара, а свой только наполнять, что ее одолел страх перед будущим. Этот страх погнал мышь обратно…

Она вновь вошла в амбар, полный зерна, душа ее возрадовалась, но ум тревожно подсказал суть этого амбара. Мышь поняла, что настоящая мышеловка совсем не та, что стоит возле горы зерна в амбаре и ждет простака, настоящая мышеловка та, откуда сам не можешь уйти. Эта мысль мыши и является моралью данной притчи.

Об аппаратной невозможности быть услышанным

Одна звуковая дорожка мечтала быть услышанной и стать известной. У нее были все предпосылки. Она была не банальна, не глупа, не примитивна, но нанесена на граммофонную пластинку, вышедшую из моды, а потому лежала запыленная в самом дальнем углу кладовки.

Когда хозяева квартиры заходили в кладовку по делам, она старательно о себе напоминала: пела, кричала, декламировала – но все впустую, поскольку ни одна звуковая дорожка не может звучать без соответствующего оборудования.

Мораль состоит в том, что все, созданное человеком, может зазвучать громко только при желании аппаратов управления и распространения.

Об устаревании форм

Жили-были два кинофильма, не просто кинофильма, а два талантливых кинофильма с отличными актерами и захватывающим сюжетом, но один кинофильм пылился на полках или непыльно лежал невостребованным в хранилищах, а другой – имел широкую публику и был весьма популярен. Но как-то случилось чудо, и эти кинофильмы ожили и встретились друг с другом.