Яна Летт - Отсутствие Анны [litres]

Мари снова подняла голову и вдруг увидела наверху окно, из которого на нее лился мягкий оранжевый свет. Такого теплого света здесь ей прежде видеть не доводилось, и она почувствовала, что умирает от желания оказаться там, рядом с его источником. Она привстала на цыпочки, но все равно не смогла дотянуться даже до низа окна.

Замок снова тихонько охнул, и она почувствовала, как стена слегка подается под ее плечом. Мари бросила взгляд на город и почему-то подумала: «Больше я его не увижу». А потом, глубоко вдохнув и зажмурившись, погрузилась в стену замка.

Замок принял ее с негромким чавканьем. Она боялась, что внутри стены окажется противно и мокро, но вместо этого ей стало тепло, даже слишком. Ее обволакивало что-то плотное и мягкое, похожее на влажную вату. Слепо шевеля руками и ногами, она то ли шла, то ли плыла, то ли летела сквозь толщу стены туда, где, по ее расчетам, должно было начинаться внутреннее пространство замка. Она услышала тихое пение – сначала пел один негромкий голос, потом к нему присоединился, один за другим, целый хор голосов. Все они принадлежали женщинам, но некоторые были моложе других. Она различила и песенку девочки-ребенка, и голос подростка, и тихое пение юной девушки… И даже младенческий лепет. Младенец, малышка, девочка, девушка – все они пели об одном, и Мари – пока слышала это пение – точно понимала, о чем именно, но отдельных слов разобрать не могла.

Становилось все теплее, а стены замка обнимали ее все плотней и плотней. С каждым шагом двигаться становилось труднее. Она представила, как застынет тут, в стене, как насекомое в янтаре, и останется в замке навсегда, и дышать стало трудно от страха… Мари заработала локтями и коленями изо всех сил. Замок сжимал ее, обнимал крепко, как кожная перчатка – руку. Она не выдержала и открыла глаза – и оказалось, что толща замка такая же красная, как и снаружи, но прозрачная, и в ней плавают, с любопытством разглядывая Мари, длинные змеевидные рыбы. Поймав взгляд, одна из рыб толкнулась ей в руку, как кошка или щенок, выпрашивающий подачки из-за стола. Прикосновение оказалось скользким, противным, и Мари рванулась изо всех сил – и вышла из стены внутрь замка.

Тяжело дыша, она обернулась. Стена была сложена из красноватого камня, похожего на гранит. Холодного. Твердого.

Перед ней был большой тронный зал – она сразу поняла это, хотя здесь не было никакого трона. Мари чувствовала, что тронный зал был одновременно и лесом, но ни по каким внешним признакам узнать это было нельзя.

Все стены замка, кроме той, сквозь которую она прошла, были покрыты серыми пересекающими друг друга нитями. Мари задрала голову и не увидела потолка – он терялся где-то в вышине, укрытый от ее взгляда туманом, поэтому она не сразу заметила, как кто-то появляется сверху – сначала одна нога, затем другая, за ней третья…

– Приветствую тебя, путница, – сказал очень тонкий свистящий голос, похожий на детский. – Ты прошла долгий путь, чтобы получить ответы. Что ты желаешь знать?

Четвертая нога появилась вслед за третьей. Ноги были тонкими, изящными, покрытыми колючими с виду ворсинками, на кончике каждой из которых зрела крохотная алая капля.

– Что ты желаешь знать? – повторил голос, и его обладательница спустилась ниже. Теперь Мари видела, что ног куда больше, чем четыре. За ними последовало тело – паучье тело, неуклюжее и громоздкое по сравнению с этими грациозными ногами, похожее на мягкую игрушку. Увидев его целиком, Мари невольно вздрогнула и понадеялась, что паучиха этого не заметила. В самом центре ее лохматого тела она увидела женское лицо – темнокожее, с прекрасными светло-голубыми глазами и желтым камнем во лбу. Лицо было безмятежно, оно улыбалось отрешенно, казалось, глядя сквозь Мари.

– Кто вы? – спросила Мари, делая осторожный шаг назад и касаясь ладонью стены. Стена все еще была холодной и гранитной… Твердой. Не убежать.

– Я – Провидица, живущая в этом замке, – с готовностью отозвалась паучиха, спускаясь ниже. В ее голосе звучала радость, как будто она ждала, пока кто-нибудь спросит, долгие годы. Речь казалась отрепетированной, обкатанной на множестве слушателей, похожей на пол, вытертый множеством ног. – Я – тысячеглазый взор этого мира. Я – центр, в котором хранятся все знания, все истории, все тайны и секреты. Я – это я.

Желтый камень на ее лбу содрогнулся, и стены замка содрогнулись тоже и тихо прошептали:

– Я – это я.

– Я отвечу на любой вопрос, – продолжала паучиха, медленно спускаясь. Мари увидела, что за ее телом тянется серебристая нить толщиной с запястье.

– На любой вопрос, – подтвердил замок.

– Тому, кто этого достоин. Что ты хочешь найти? Подумай хорошенько, потому что другого шанса у тебя не будет. Взгляни на меня и вспомни.

– Вспомни.

– Вспомни.

– Вспомни!

Голубые глаза паучихи оказались совсем близко – на одном уровне с лицом Мари, и, хотя она пыталась отстраниться, ничего не вышло, наоборот, она сделала шаг вперед. Глаза как будто притягивали к себе, вдруг разом став огромными, заполнив собой, своей прозрачной голубизной весь мир вокруг…

– Мою дочь! – крикнула Марина так громко, что стены замка вздрогнули и умолкли. – Я ищу мою дочь!

Паучиха зашипела, отстранилась, и желтый камень у нее на лбу потускнел.

А потом Марина вдруг почувствовала прикосновение холодной стали к своему горлу.

– Как ты смеешь, путник? – зашипела паучиха, зловеще покачиваясь на своей нити, как кобра, готовящаяся к прыжку. – Как ты смеешь обнажать сталь в священном храме?

Марина скосила глаза и увидела у себя за спиной Эдгара – бледного, дрожащего.

– Эдгар. – Она попыталась сказать это громко, но из горла, прижатого ножом, вырвался только писк. – Вы?..

– Да. – Ему слова давались, кажется, еще труднее. – Марина… Вы должны… Понять…

Он перехватил нож, и лезвие порезало кожу – по ней как будто провели острой травинкой. Эдгар судорожно вздохнул.

– Если это и вправду загробный мир, я не могу вам навредить, так ведь? – Он судорожно вздохнул, и, скосив глаза еще сильнее, Марина увидела, что он улыбается, а по его лицу градом льется пот. – А если нет… Тогда, скорее всего, я даже не Эдгар Алан По…

– Эдгар, – на этот раз получилось еще тише, а лезвие глубже царапнуло кожу. – Пожалуйста…

Они шли через Мунковы болота, и она взглянула на огоньки через калейдоскоп, чтобы узнать нужное направление. Куда потом делся калейдоскоп? Она отдала его… Но кому и зачем? Воспоминания ускользали, и увитые пушистыми нитями стены замка крутились все быстрей и быстрей.

– Немедленно убери нож, путник. – Провидица, вращаясь на нити, выходящей из плюшевого брюшка, спустилась ниже. – Или будешь отвечать не передо мной.