Валерий Юабов - Всё Начинается с Детства

Когда мы вошли, братья втаскивали со двора большой деревянный стол с перекрещенными ножками. Он был не так тяжел, как неудобен и широковат для двери, потому-то Илья и орал про косяк. Стол, действительно, застрял, так что мы с Юркой подоспели вовремя. Илья тут же начал нами руководить:

– Боком… Заводи теперь влево… Еще, еще… Стоп! Не видишь, что ли?

Столы и скамейки достаточно часто перебирались с одного двора в другой и обратно. Так что мы, мальчишки, которым всегда поручалась эта работа, давно уже стали специалистами по протаскиванию мебели в узкие проемы дверей. Сколько словечек, очень точно понимаемых, при этом употреблялось! «Наискосок», «юзом», «уводи книзу», «заводи вбок» – да мало ли еще что! И все же не поломать эти, хотя и старые, но очень нужные столы и скамейки и не покарябать косяки дверей было нелегко. Мы были мокрые и усталые, когда вытащили этот чертов стол.

– Сколько еще таких? – спросил я, отгоняя мух от вспотевшего лба.

– Много. Весь двор хотят заставить, – буркнул Илья. – Да, вот что, там минералку, я видел, привезли, только мало. Надо припрятать, а то ведь и не попробуешь!

Ташкентская минеральная вода, как и многое другое, доставлялась в магазины с перебоями, а мы, мальчишки, очень ее любили. Конечно, надо припрятать, чтоб хоть на свадьбе попить вволю!

Мы поговорили немного о разных вкусных блюдах, которые, как нам было известно, уже готовились. От «вкусной» темы мысли Ильи каким-то образом перекинулись на невесту.

– Видели ее? Вот коза! Ходит, жопу восьмеркой крутит. – Илья приподнял руки и наглядно изобразил, что имеет в виду.

– Да, булки там, что надо, – подтвердил Яшка.

И все мы захихикали. Братья были постарше нас с Юркой. Илье уже исполнилось пятнадцать. Неудивительно, что самые пикантные детали фигуры Робиковой невесты были им небезразличны. У нас с Юркой они пока что эмоций не возбуждали. Но нельзя же было признаться в этом!

– Ну, ладно, пошли, – прервал интересную беседу старший, слезая со стола. – Пошли, а то сейчас Робик кричать начнет.

К вечеру двор был готов к приему гостей.

– Немного о наших дорогих новобрачных…

Стоя у микрофона перед столами, так, что его видно было всем, дядя Миша знакомил собравшихся с основными вехами жизни молодых супругов Робика и Марийки. Говорил он четко, выделяя каждое слово, не хуже, чем выступавший за минуту до него у того же микрофона ведущий музыкального ансамбля. Голос его гулко разносился над столами, расставленными по всему двору, аж до самой будки Джека, которого на этот вечер заперли в кладовую.

Огни многочисленных лампочек, растянутых над столами, озаряли пирующих гостей. Их было много, больше ста человек. Во дворе было до того светло, что даже кроны урючины, шпанок и вишен сверкали своей сочно-зеленой густой листвой на фоне черного, бархатного неба… В этом ярком свете гости казались особенно нарядными. Радовали изобилием столы, заставленные бутылками, блюдами с закусками, заваленные грудами овощей, зелени и лепешек. Вот-вот должны были начать разносить горячие блюда… Блестели стекло и фаянс, всеми красками переливались платья женщин, журчали, временами даже заглушая дядин монолог, смех и голоса.

Гости к этому времени уже разбились на группки, на маленькие теплые компании, каждая из которых веселилась и развлекалась по-своему. В начале вечера все, как водится, старались проявлять особое внимание к новобрачным – посылали им улыбки и взгляды, без конца обращались к ним с тостами. Но, отдав должное приличиям, гости занялись своими рюмками, тарелками, разговорами. О молодых, сидевших на самом видном месте под надежным прикрытием своих матушек, как-то немножко и подзабыли. На них поглядывали лишь время от времени, когда голос дяди Миши становился особенно выразительным или когда он взмахом руки указывал на Робика или Марийку, как бы призывая этим жестом гостей не забывать о своем долге.

Может быть, самыми внимательными слушателями дяди были мы, мальчишки. Правда, если бы он знал, как мы комментировали чуть ли не каждую его фразу…

Наша компания – Юрка, я, Илья и Яшка – устроилась за столом возле самой урючины. Отсюда нам было все видно, все слышно. Сблизив головы, мы могли в свое удовольствие насмешничать над чем и над кем угодно. Что мы и делали непрерывно.

– Окончив восемь классов, Роберт поступил в техникум, – торжественно сообщил дядя Миша.

– Восемь? – Илья, давясь от смеха наклонился к нам. – Три класса и коридор, вот и все!

Довольный своей остротой, Илья захохотал во весь голос. Яшка толкнул его в бок.

– Тихо ты, люди вокруг. Интересно, что он о Марийке расскажет. У нее-то три класса даже без коридора! Лучше бы рассказал, как ее сегодня общипывали!

Тут уже все мы затряслись от смеха.

Дело в том, что совсем недавно, пока гости собирались, мы, мальчишки, здесь же, возле топчана, подглядывали за «кошчинон». Слово «чин» на таджикском языке означает «выдергивать». Обряд «кошчинон» и заключается в том, что с лица невесты убирают, выдергивая их, все лишние волосы. Это очень древний восточный обряд, но его происхождение я так и не смог выяснить. Насколько мне известно, в Узбекистане «кошчинон» принято устраивать до свадьбы, выделяя для этого особый вечер, на который собираются женщины из семей невесты и жениха. Но у нас обряд происходил в начале свадебного вечера здесь же, во дворе.

Если бы волосы во время «кошчинон» выщипывались, выдергивались, обычным косметическим пинцетом, ничего интересного в этом, конечно, не было бы. Но в том-то и суть, что операция производится старинным способом, с помощью обычной нитки! Впрочем, говорят, что в совсем далекие времена использовался тончайший кожаный шнурок. Оператор – он именуется «кошчин» – держит связанную в кольцо нитку двумя руками, между растопыренными большими, средними и указательными пальцами. Быстро двигая ими, то сближая стороны петли, то раздвигая их, проводя ниткой по лицу страдалицы-невесты, «кошчин» ловко выдергивает все лишние волосы возле бровей, над губой, на щеках… Словом, везде, где нужно!

Вот этот-то обряд мы и наблюдали совсем недавно здесь же, под урючиной.

В роли «кошчин» выступала тетя Мира, бабушкина знакомая. Главной «общипываемой» была, конечно, Марийка, но и несколько других женщин ожидали своей очереди, пожелав воспользоваться такой редкой возможностью.

Марийку усадили на стул, ее голову, обмотанную косынкой и откинутую назад, поддерживала одна из женщин. Тетя Мира уселась напротив, растопырила руки… Темная нитка между ее пальцами была нам отлично видна. Она непрерывно двигалась, перемещалась, соединялась, разъединялась, захлопывалась, как хищные челюсти, длинным катком прокатывалась по Марийкиному лицу, которое постепенно становилось все более красным. Бедная Марийка морщилась, кривилась, даже постанывала, а тетя Мира, приговаривая «потерпи, доченька» и ритмично покачиваясь, энергично продолжала свою работу. Нам даже казалось, что мы видим пучочки волосков между нитками!