Валерий Юабов - Всё Начинается с Детства

Увы, в жизни, как и в романах, далеко не все открытия бывают радостными.

– Болото, – презрительно процедил Сашка Пархоменко. И (позволю себе еще одну фразу из романов) на его усталом лице выразилось глубочайшее разочарование…

Да, Колька был прав… А мы почему-то упрямо надеялись, что он сочиняет, что просто ленится идти и озеро окажется на самом деле большим, красивым. Но было оно довольно маленьким – ну, в два футбольных поля, лежало среди голых берегов. Словом, это был ничем не примечательный водоемчик. И, хотя вода соблазнительно искрилась на солнце, нам даже искупаться не захотелось. Вот до чего мы устали! И проголодались, и ужасно хотели пить. Ведь с тех пор, как мы ушли из дома прошло больше шести часов, только до озера мы шагали примерно часа четыре.

– Ну, доволен? – спросил Сашка у Яроша. Витька в ответ только вздохнул, вид у него был унылый и виноватый.

– Глядите, человек, – сказал я.

– Солдат, – уточнил Сашка.

У самого берега озера на большой шине сидел солдат в белой майке и усердно чистил разобранный автомат. В зубах у него дымилась сигарета.

У меня как-то сразу стало легче на душе.

Мы подошли, поздоровались, спросили нельзя ли попить. Солдат кивнул на флягу возле своих ног:

– Пейте. Чего-чего, а воды у нас вдоволь… Как вас сюда занесло? Ведь до города – ой-ёй-ёй!

– Школьная экскурсия, – хихикнул Сашка и покосился на Яроша. – Остальные просто не дошли.

Солдат усмехнулся:

– Ну-ну…

Я почему-то испугался, что он заметит, как оттопырены наши карманы. Но пронесло.

Пока мы пили, передавая друг-другу фляжку, вдалеке послышался низкий звук тяжелого мотора. Он приближался, усиливался – и к площадке возле озера подъехал темно-зеленый бронетранспортер. Открылся люк, вылез солдат в пилотке. Удивленно поднял бровь:

– Это кто ж у нас в гостях? – Не вдаваясь в подробности, мы объяснили, что, мол, гуляли в холмах, дошли до озера, и вот…

Солдат в пилотке – у него было симпатичное, усеянное веснушками лицо – понимающе кивнул.

– Подбросил бы вас домой да нельзя. Мы тут с ночёвкой… А вы отдохните чуток да топайте. Не то вас искать начнут, а?

Дорога домой показалась нам гораздо более тяжелой. А уж долгой… Мы берегли силы и молчали, стараясь идти побыстрее, чтобы опередить клонящееся к закату солнце. У меня к усталости прибавлялись неприятные мысли – не достанется ли от отца. С ребятами я попрощался коротким «пока», благополучно добрался до дома, с облегчением обнаружил, что родители куда-то ушли и тут же кинулся к кровати… Ох, какое это было блаженство!

Я задрал на стену отяжелевшие ноги – они гудели, пульсировали, я чувствовал, как по венам толчками бежит кровь – и стал куда-то проваливаться, проваливаться…

Так и заснул.

– Дети, ка-а-кой это был ковер!

Мама прикрыла глаза и слегка приподняла руки.

– Во всю стену… – Тут она развела руки в стороны, широко открыла глаза, приподняла брови, показывая величину ковра, и как бы изумляясь этой величине. – Красный. И такой красивый… Ну, настоящий текинский! Мягкий, пушистый… – Мама снова прикрыла глаза и, нежно улыбаясь, поднесла к лицу пальцы. Потирая ими, она будто перебирала нежные шерстинки этого ковра. – Ох, какой пушистый… А узор! Переплетается, вьется… Вроде бы и простой, но это издали. А вблизи-то – из кро-охотных узорчиков… Как ромбики, что ли. Или камушки граненые… И один в другом, один в другом… Понимаете?

Мамины руки замелькали, рисуя в воздухе узор.

Мама умела рассказывать, как никто другой. И ведь вот что удивительно: обычно она была очень немногословной, даже молчаливой, замкнутой. А то вдруг совершенно преображалась. Происходило это не часто, в тех случаях, когда маме вдруг самой хотелось что-то нам с Эммкой рассказать. И какие же это были увлекательные, с яркими подробностями истории! Мама участвовала в повествовании каждой черточкой своего лица, каждым движением… Мы с Эммкой слушали завороженно, как загипнотизированные… А, может, мама и в самом деле была немножко гипнотизером? Ведь казалось же нам с Эммкой сейчас, что мы видим перед собой этот красный текинский ковер!

Но прежде чем мама начинала что-то рассказывать, нужно было, чтобы на нее нашло настроение. А оно «находило» чаще всего, когда она по какому-либо поводу что-то вспоминала о своем детстве, о родителях.

На этот раз повод был не совсем для меня приятным.

В моей комнате возле письменного стола лежал на полу небольшой коврик. Одна его сторона доходила до батареи центрального отопления, из вентиля которой зимой капала вода. Под вентиль приходилось подставлять баночку и, естественно, опорожнять ее каждые два-три дня. Вот это я иногда забывал делать… Край коврика намокал, намокал – и через пару лет стал, наконец, гнить.

Когда мама это обнаружила и, горестно вздыхая, потащила коврик на веранду сушить (стояла поздняя осень, но деньки выдались теплые, солнечные), я поплелся за ней. Ясно было, что сейчас, несмотря на мамину доброту, я все-таки получу заслуженную взбучку. Эммка тоже, конечно, побежала – послушать, как мне достанется.

Но мама, повесив коврик на раму окна, уселась возле стола, подперла рукой подбородок и, глядя на коврик, о чем-то задумалась. Солнце ярко освещало этот дешевенький фабричный коврик, краски засветились, заиграли. Коврик удивительно похорошел. Я почувствовал, что мне его жалко и как-то… Ну, совестно, что ли, перед ним…

– Эх, – сказала вдруг мама, – А какой у нас был текинский ковер! Чудо… Бедный дом, в зале – две кровати по углам и обеденный стол. Но пока ковер висел, красивым был зал…

Так начался этот рассказ.

Была осень и вот-вот уже предстояло нам с веранды, где мы все любили посиживать, перебраться на кухню. Там тоже приятно и чаевничать, и болтать, но с верандой не сравнишь.

Сегодня, может быть, один из последних теплых дней, безветренных и солнечных. В такие дни у нас в Чирчике почему-то особенно много стрекоз. Эти беспечные созданья то и дело залетают к нам на веранду. Что их влечет сюда? Мотыльки – те понятно: на свет летят по вечерам. А стрекозы? К тому же влетать-то они влетают, но вот вылететь… Открытое окно рядом, а они упрямо бьются в стекло. Да еще, если их несколько, уморительнейшим образом выстраиваются в один ряд, будто звено самолетов – и «тук, тук!»… Только и слышно, как стучат своими глупыми головами. И крыльями прозрачными шуршат. Зрелище – классное. Ловить их в это время не труднее, чем ягоду с ветки сорвать. Можно в баночку отлавливать и сразу выпускать. Но это слишком просто. Гораздо интереснее привязать нитку к длинному, упругому тельцу, поуправлять немного этим «самолетиком», а потом уж отпустить… Как отпускали мы с Юркой майского жука…