Ким Корсак - Предел погружения

Старпом пожевал губами, словно хотел ещё что-то спросить, но качнул головой.

– А ты чего пришёл-то? – поинтересовался Кочетов. – Вряд ли чтобы о моём здоровье разговоры разговаривать. Давай, выкладывай.

Старпом прочистил горло.

– Да, я всё собирался… Кстати, я Олега, особиста, к замполиту отослал боевой листок смотреть. Чтоб он уж точно под ногами не крутился.

– Таак, начало интригующее, – Кочетов сложил руки в замок на крышке стола. – Ближе к делу, Палыч.

– Да мне нечего сказать-то, Роман Кириллыч, – он неловко развёл руками. Я – ты знаешь: раз есть приказ, значит, в лепёшку расшибись, голыми руками в реактор залезь, а выполни. Я у тебя хотел спросить. Мы ведь с тобой подо льды ходили. И «Тигров» испытывали – никто до нас ими ещё не стрелял! Но тогда всё как-то понятно было, – он поморщился. – Если не выгорит, угробим лодку – то хоть понятно, ради чего старались. А щас? Как же оно так выходит? Я с этими парнями из института разговаривал. Всё, говорят, рассчитано точно. А я бы их, Ром, за шкирку – и к нам сюда, в центральный. Раз всё рассчитано, то пусть вместе с нами и стоят.

– Риск, конечно, есть, – отозвался Кочетов.

– Да разве в риске дело? Да ебись оно всё торпедой, разве хоть раз кто-то мог обо мне сказать, что я струсил? – старпом привстал, круглое лицо порозовело. – Просто – я не могу понять, ради чего.

Кочетов помолчал. Пальцы скользнули по краю стола, обводя острый угол.

– Ради страны, как всегда, – он слегка усмехнулся. – Мы испытывали её оружие, подтверждали её право на территории в Артике. Теперь мы экономим ей деньги, пусть и таким не совсем обычным способом.

Старпом кивнул.

Он сложил руки на животе – крепкие, кряжистые пальцы, широкие ладони – и смотрел на Кочетова. Сорока девяти лет, глыбастый, упёртый – смотрел, как смотрят юнцы-матросы перед тем, как хлебнуть забортной воды на посвящении.

– И это пройдём, – сказал Кочетов. Надо было что-то сказать.

Розовое лицо поморщилось:

– Знали б матросы, зачем мы идём – засмеяли бы. Да ещё журналист этот…

– Из-за журналиста можешь не беспокоиться. К концу автономки ему будет не до сенсаций.

– Думаешь? – Палыч поднял седеющие брови.

– Сломается, – Кочетов кивнул. – Такие, как он, ломаются уже на второй месяц. Сами не всегда замечают – но со стороны видно хорошо.

– Ну так что, может, в контру? Или в покемонов? У меня свежая есть.

– Не, старпом говорил, в пять всплываем на сеанс связи. Не успеем. А что, покемонов уже новых выпустили?

Саша посторонилась, прижалась спиной к стенке, пропуская офицеров. Кивнула им – Карцеву и какому-то лейтенанту, чьего веснушчатого лица она не помнила. Они кивнули в ответ, лейтенант шутливо приложил ладонь к пилотке.

– Товарищ журналист, – обернулся к ней, – а вы что думаете на предмет покемонов? Играли?

– Совсем чуть-чуть, – Саша смущённо улыбнулась. – Я огненных люблю.

– Огненных? На подводной лодке? – веснушчатый лейтенант покрутил пальцем у виска. – Только водяные!

– Воздушные тоже сойдут, – обронил Карцев. Он уже не гнусавил – насморк, видно, проходил – и его грудной низкий голос звучал свободно. – Куда ты на глубину да без воздуха?

Саша пожала плечами. Монстрами, зверями и драконами она болела совсем недолго, между Днём рождения, когда дядя подарил им с Сашкой новенький комп и приставку, и тем моментом, когда Сашке стало скучно клацать по кнопкам и он пошёл искать приключений в реальном мире. Вот серьёзно, когда это случилось? Ещё в школе?

В любом случае, сражаться на нарисованных аренах одной ей быстро надоело.

– А с вами сыграть можно, товарищи офицеры? А то что-то тоскливо, – она развела руками. – По солнцу, наверное, скучаю.

– Везёт вам, тащ журналист, – протянул Веснушка. – Нам и поскучать-то некогда, да, Паш?

Карцев кивнул.

– Поиграть, конечно, можно, но тебе сперва надо в график записаться. Желающих много, а приставка одна.

– И вы тоже по графику? – удивилась Саша. Карцев ухмыльнулся:

– Я – по выслуге лет.

– Доблестно послужили Родине, и теперь она доверяет вам покемонов вне очереди?

– Типа того.

– Ну ладно, – протянула она. – А график…

– У замполита.

Ивашов двинулся вперёд по проходу, Веснушка последовал за ним. Собрав остатки смелости в кулак, Саша окликнула их:

– Скажите, а мы действительно всплываем? А то я всё жду, жду…

– Чего ждать-то? – фыркнул Карцев. – Зелёный ты ещё, не знаешь, как качает в надводном положении.

– Вот тогда действительно позеленеешь, – засмеялся Веснушка. – Лодку мотает в волнах, как бочку. Собственно, она и есть бочка, ничего больше. Обыкновенный железный хлам.

Карцев пихнул его в спину кулаком.

– Вот станешь механиком, тогда будешь иметь право лодку хламом называть. А раз ты штурманёнок – рот закрой и не пищи.

Веснушка фыркнул, первым направился к переборке, пробираясь между ящиками.

– Ещё чего не хватало, в механики идти, – буркнул он. – Я командиром буду, а ты всю службу так и просидишь в трюме со своими маслопупами.

– Ты на кого пасть разеваешь, салага, а? Хер моржовый! – загрохотал Карцев, но видно было, как его плечи вздрагивают от смеха.

Веснушка потянул вверх кремальеру, и Саша почти выкрикнула им в спины:

– Так как же всё-таки – всплываем или нет?

– Да всплываем, всплываем, – буркнул Карцев. – Только какой тебе с этого толк, мы всё равно…

Захлопнувшаяся переборка проглотила последние слова.

Ей нужно было наверх. Постоять хоть пару минут, подышать воздухом. Она слишком долго старательно не замечала, как мир съёживался до размера железной коробки, в которой она жила. С этим ведь ничего нельзя было поделать – и она давила в себе тревогу, давила тоску по дневному свету, по открытому пространству. А теперь, едва обмолвились: «Всплываем!» – аж заболело внутри.

Может, там действительно качка, может, наверху ливень, ветер. Ерунда. Она будет стоять на палубе, пока не погонят вниз, напьётся небом, морем, огромной, необъятной жизнью. Там всё – живое. И у неё хватит сил как-нибудь протянуть ещё несколько недель до следующей вылазки.

А вдруг её не пустят? Скажет командир – не положено. Да ну, почему он так скажет? Другие ведь тоже наверняка пойдут? Или – может он решить, что гражданскому нельзя? Ну нет уж. Она убедит. Упросит. Заставит. У неё дядя – адмирал, в конце концов!

Как-то там дядя Слава? Узнал ли он, что они с Сашкой провернули? По-хорошему – не должен, но ни разу на её памяти им не удавалось от него что-то скрыть. Даже когда они стащили классный журнал и запрятали его в овраге – Анна Петровна так и не нашла ни журнал, ни виновников. А дядя Слава всё понял и на фильм про адмирала Нахимова их с собой не взял – в наказание. Сашка сильно тогда расстроился, он в то время ещё любил и море, и корабли, и офицеров в бело-золотых мундирах…