Ким Корсак - Предел погружения

– Привет, – она подошла к нему, улыбаясь, протянула руки – обнять, и он притянул её к себе, прохладные обветренные губы коснулись её губ – легко-легко, и он отстранился, придерживая фуражку рукой, вглядываясь в лицо Саши, и снова прижался губами к её рту, теперь уже крепко, сладко, не отрываясь.

– Сам уже не помню, сколько времени хотел это сделать, – выдохнул ей в рот. – Саш, мне ведь повезло. Если бы не эта дурацкая аллергия, я бы крышей поехал, наверное. Или выставил бы Павла из каюты и затащил туда тебя.

Она тихонько засмеялась, прижалась виском к его груди.

– Жуть, да? – шепнул он ей в волосы. – Это ж подводная лодка, там думать надо только о деле.

– Ты здорово справлялся, – она озорно глянула ему в лицо, и он выдохнул:

– Из последних сил. Слушай, Саш, – отступил на шаг, взял её руки в свои, – а ты такая, ну… Ещё лучше, чем на лодке.

Саша даже и не пыталась сдержать довольную улыбку. Как же хорошо, что дядя подумал о том, чтобы захватить её вещи. Зелёную юбку, простенькую, в складку, и светло-кремовую блузу она дома надевала не так уж часто, но сидели они на ней куда лучше, чем потёртые брюки и растянутый свитер из похода.

– Ты тоже, – тихо сказала она.

– Да вот, вырядился, – Артур развёл руками. – Как на парад. Смешно, да?

– Тебе идёт, – она потянулась снять с него фуражку, осторожно дотронулась до мягких чёрных прядок, и он подался к ней, потёрся о её пальцы гладкой щекой.

– Давай откроем, что ли, – кивнул на пакет. – Я сам не успевал, попросил ребят взять что-нибудь нормальное, а они фруктов накупили. Апельсины будешь?

В комнате тут же запахло апельсиновой кожурой. Саша проворно снимала ножом тонкий слой, выкладывала дольки на тарелку – и они тут же исчезали у Артура во рту.

– Смотрю, по апельсинам ты соскучился всерьёз, – хихикнула Саша.

– Твои не ем, видифф? – пробормотал он с набитым ртом.

– Так я тебя ни в чём и не подозреваю, – Саша сбросила в мусорный пакет последний кусок кожуры, потянулась попробовать апельсиновую дольку. – Ой, где вы такие сладкие достали?

– После похода нужно всё самое вкусное, – Артур кивнул с довольным видом, зашуршал рукой в пакете. – А, вот, хотя бы колбасу не забыли. И шампанское. Будешь?

– С колбасой? – она засмеялась. – Давай.

– Щас. Бокалов вот только нет, – он открыл шкаф, со смущённым видом покрутил в руке кружку – синюю в горошек. – Слушай, я могу к Литвиновым сбегать, у них точно есть.

Он шагнул к двери, но Саша удержала его за руку.

– Они же, наверное, спят, второй час ночи. Не убегай, – она крепче сжала его ладонь, и он заглянул ей в лицо сияющими глазами.

– Да теперь уж я никуда не денусь, Саш, – обнял её за плечи, притягивая к себе. – Мы дома.

Она тихонько засмеялась.

– Знаю. А всё равно хочется выглянуть в окно и убедиться, что там не вода.

– Ага, мне после первого похода недели две лодка снилась. Закрою глаза – и я опять на пульте, пытаюсь считать дифферентовку, а цифры не сходятся.

Он уселся на кровать, вытянул ноги – брючины подтянулись вверх, открыв худые щиколотки в белых носках. Саша опустилась рядом, откинула голову ему на плечо.

– Я вот гляжу на тебя и думаю: как же я мог столько времени не замечать? – Смуглые пальцы легонько поддели отросшие светлые пряди. – Как ты нас всех обхитрила?

– Люди видят то, что ожидают увидеть, – Саша пожала плечами. – Если бы я не упала тогда в море так по-глупому…

– Ну нет, я бы рано или поздно тебя всё равно раскусил, – он упрямо вздёрнул подбородок. – Я чуял: что-то не то. И когда с тебя сняли мокрую одежду, когда я лёг рядом с тобой и обнял, у меня внутри как будто мозаика сложилась. Всё наконец стало ясно.

– Это тебе сейчас так кажется, – засмеялась она. – Так бы и вспоминал обо мне, как о питерском журналисте, который был хлипким и изнеженным, но всё-таки очень старался.

– Ничего подобного. Я знаешь какой въедливый! Уж если захочу в чём-то разобраться…

Слегка отодвинувшись, он взял со стола бутылку, упёр донышком в колено.

– Ой, – Саша опасливо покосилась на неё, – может, лучше…

– Сиди, сиди, – он слегка отстранился, закрывая от неё бутылку корпусом. Потянулся, выудил из ящика стола штопор. – Ну-ка, сейчас посмотрим… Ну-ка…

Пробка хлопнула, Артур с торжеством опустил её на стол.

– Видишь? Северный флот – не подведёт!

Он придвинул кружку в горошек, покачал головой.

– Не подумал я. Извини. Но шампанское, по идее, хорошее.

– Да ладно, – Саша со смехом протянула ему свою, – когда я ещё попью из таких шампанское?

Пузырьки полопались, осела, успокоилась пена. Саша устроилась поудобнее, поджав ногу под себя, и подняла кружку:

– Ну что – за успешно завершённое плавание?

– За него обязательно выпьем, – Артур взглянул ей в глаза серьёзно, пристально. – Но сначала я хочу выпить за тебя. За твой глупый, но очень смелый поступок, за твою стойкость и терпение. За твои руки, – он накрыл её костяшки пальцев, – которые меня вытаскивали. За то, что я дышу благодаря тебе.

Саша сглотнула:

– А я – благодаря тебе. Помнишь, ты меня учил перед пожаром?

Он кивнул.

Кружки стукнули друг об друга, Саша глотнула сладко-терпкое шампанское. В горле защекотало, к щекам волной прилило тепло.

Она глотнула ещё, ещё раз, отставила кружку. Повернулась, вглядываясь в тёмно-карие блестящие глаза.

Потянулись друг к другу медленно, почти уткнулись нос к носу. Она обхватила его за плечи, стиснула в ладони ворот кителя, чувствуя, как дрожат коленки, дрожат пальцы. Он попытался накрыть её губы, протолкнуть язык – стукнулись зубами почти больно, и она тихонько засмеялась, раскрывая рот, прижимая к его губам.

Он дёрнул пуговицу её блузки, пытаясь расстегнуть – вышло не сразу, но шершавые горячая ладони всё-таки нырнули под ткань, огладили рёбра, живот, накрыли тяжело вздымающуюся грудь. Саша вздрогнула, спина сама выгнулась ему навстречу – чтобы ещё вот так же прикоснулся, сладко и пугающе.

– Артур, – собственный голос показался ей тонким, писклявым. Ладони замерли, будто обжегшись. Он выдохнул сквозь зубы:

– Да?

– У тебя есть эти… как их… резинки?

Он выдохнул ей в шею горячо, с облегчением.

– Есть. Всё есть, – прильнул к её шее губами, выцеловывая, спускаясь вниз, к распахнутому вороту блузы, – всё хорошо, Саша, Сашенька, родная моя, красивая… как же долго я тебя… как долго…

Непослушными пальцами она стаскивала с него китель, развязывала галстук, расстёгивала ремень. Снять, всё снять, чтобы кожа к коже, вжаться, вплавиться.

И до самого последнего мига – не закрывать глаз, не прятаться от белого, яркого, брызжущего полярного дня.

Шампанское они допивали из горла, свернувшись на кровати. Устроившись затылком у него на груди, она тихонько поглаживала его ладонь, лежащую у неё на бедре.