Арина Теплова - Лесной князь

Молодой человек направился к выходу. Но Михаил Илларионович проворно вскочил на ноги и, быстро догнав племянника, удержал его за плечо.

– Да что стряслось то сынок? Ты расскажи все толком, может я пособить чем могу?

Иван поднял на дядю мрачный взор и Михаил Илларионович отчетливо увидел боль в глазах молодого человека.

– Что с тобой? Ты болен? – спросил тихо озабоченно старший Воронцов. – На тебе лица нет. Да и бледен словно полотно.

– Да не болен я дядя, тошно просто, – буркнул Иван. – Пойду я уже, меня ждут.

И вновь попытался выйти, но Михаил Илларионович встал у племянника на пути и воскликнул:

– А ну рассказывай Иван! Я требую, чтобы то немедля все сказал как на духу. Что ты еще задумал? И отчего опять рушишь все?!

Молодой человек долго молчал, исподлобья глядя на дядю и не желая ему ничего говорить. Старший Воронцов нервно смотрел на племянника и словно хотел проникнуть в его мысли. Не выдержав, Михаил Илларионович уже нервно воскликнул:

– Ванюша ты лучше расскажи. Не мучь меня. Я ведь твоему отцу слово давал, что буду заботиться о тебе. Я ведь столько сделал для тебя. А ты неблагодарный вновь все сломать хочешь? Что ты свою башку в петлю подставляешь? Неужто думаешь, что после твоего отъезда государыня не разгневается? Да она точно велит посадить тебя за неповиновение в крепость, вот увидишь!

– А мне плевать на то! Все равно мне жизни нету!

– Отчего же нету, не пойму? Ты богат, два дворца и поместья имеешь. Да душ несчитано Елизавета Петровна тебе пожаловала. Весь двор перед тобой заискивает да на поклон к тебе ходит, что ж тебе еще надобно? Ну, говори неугомонный, что ж ты на старости лет мучаешь то меня?!

Иван воззрился на дядю и в сердцах выпалил:

– Да пусть горят все эти богатства да почести ярым пламенем, коли она не любит!

– Кто не любит? Императрица? – произнес нервно Михаил Илларионович.

– Императрица? – опешил Иван, и тут же поняв, что сказал лишнее, добавил. – Не понимаете Вы ничего дядя, и императрица тут ни при чем. Пустите, пойду я уже.

Иван взвился с места и быстрым шагом направился к двери. Михаил Илларионович смотрел ему в след нервным взором и тут его словно осенило. Старший Воронцов прекрасно знал, что сегодня Катюша выходит замуж за господина Левашова. Сложив воедино все факты и то, что ранее Иван был влюблен в эту девицу, Михаил сделал верный вывод.

– Ты, небось, про девицу Пашкову говоришь? – прохрипел ревниво в след племяннику старший Воронцов. Иван резко остановился у двери, и повернулся к дяде.

– Про кого? – ошарашенно переспросил Иван.

– Ну, про эту девицу, Екатерину Васильевну, чтоб ее чертовку. Только своими прелестями жажду распаляет, а потом мука одна, – нервно выпалил Михаил Илларионович и нецензурно выругался, вспомнив про то, как Катюша отказала ему и приняла предложение Левашова.

– Вы так странно говорите дядя, словно, – грудным голосом вымолвил молодой человек, испепеляя взором дядю, и не понимая, откуда дядя все знает. Ведь Иван никогда даже не рассказывал ему о Катюше.

– Это ты что же из-за этой смазливой девчонки решил жизнь то свою погубить? Это она-то тебя не любит? Так? Говори, мальчишка! – выдохнул старший Воронцов, вновь приближаясь к племяннику. И видя, как на лице Ивана появилось крайнее волнение, а его глаза ожили и загорелись, Михаил Илларионович добавил. – Так и есть! Девка то эта тебе до сих пор глаза застит. Что думаешь, не знаю, что жениться то ты на ней хотел?!

– Откуда Вы знаете о том дядя? – пораженно замети Иван.

– Дак приезжала она сюда, тебя разыскивала.

– Когда?

– Да давно. Едва ты из лесу вернулся. Наверное, через пару недель, как ты на войну уехал, да и потом еще раз.

– Катюша приезжала к Вам и меня искала?

– Катюша, – передразнил Михаил Илларионович. – И что в этой девке тебе проку? Да искала тебя и что же? Даже письмо для тебя оставляла.

– Письмо? И где оно? – ошалел окончательно Иван от слов дяди.

– Сжег я его. Да там и не было ничего такого.

– Так Вы прочли его?

– Нет, то есть да. Писала, что хочет увидеться с тобой, да, что нравишься ты ей.

– И Вы сожгли письмо, адресованное мне дядя?

– Да сжег, я же говорю. Не пара она тебе. Да и правильно сделал, что сжег. Ну и что, что она писала, что хочет быть с тобой в том письме? Ведь если бы любила тебя до сих пор, не стала бы с другим сегодня венчаться, – уже с ревностью в голосе добавил Воронцов.

– Возможно, Вы правы дядя, – глухо произнес Иван. – Но все же я хотел бы прочесть то письмо…

– Да забудь про то. И вообще в последний раз я сказал, что ты погиб на войне, чтобы отвязалась она от тебя.

– Вы ей это сказали? И когда?

– Когда, когда, – нахмурился Михаил Илларионович. – Да за пару дней до того как ты с войны вернулся. И чего она тебе жизнь портит? Ты это Ванюша забудь ее и меня послушай. Не пара она тебе. И замуж то она за другого выходит теперь, оттого лучше ты не думай о ней.

– Вы что же дядя солгали ей, что я убит? – холодея, вымолвил молодой человек.

– Да.

– Ну, знаете! – выпалил Иван и замялся. Сопоставив все слова дяди и прошедшие события, он воскликнул. – Вот отчего она в обморок упала! Да и потом говорила, что волновалась за меня! Да и о смерти то моей узнала, еще задолго до того как помолвлена была. Что же Вы наделали дядя?!

– И что же я наделал такого? – парировал старший Воронцов.

– Да все могло сложиться по-другому, знай я, что она искала меня!

– Глупости говоришь, Ванюша. Ты что, думаешь, она тебя одного отвергла? Так знай, я тоже сватался к ней. Так и меня она тоже знать не захотела. Вот так. Видимо Левашов ей более люб, чем мы с тобой.

– Вы сватались к Катюше, дядя? Вы?! – произнес, опешив Иван, и уставился на дядю не понимающим взором. – Да Вы же старше ее на тридцать лет!

– И что ж? Разве я не могу влюбиться? – обиженно заметил старший Воронцов.

– Нет, не можете! – выпалил Иван вдруг зло. – Вы же знали из ее письма, что я люб ей, и что же? Теперь мне понятно, почему Вы сожгли ее письма, да и теперь пытаетесь отговорить меня от нее. Вы просто хотите ее для себя! Вот в чем компот! Но это подло, дядя!

– Что ты говоришь Ванюша? – напряженно заявил Михаил Илларионович. – Ты пойми…

– Неужели Вам всем нисколько не жаль ее? – перебил в исступлении Иван. – Ее дядя подкладывает ее под мужиков в угоду себе. Ее жених видимо тоже как то мучает ее, ибо, когда она говорит о нем, в ее глазах отражается мука. А Вы старый неприглядный вельможа пытаетесь тоже урвать свое, и заполучить ее к себе в усладу! Господи, как все безумно и мерзко. Да она еще совсем дитя, а Вам уж полста лет!

– Ты тоже думал, что она дитя, когда баловался с ней в лесу? – хмуро заметил Михаил Илларионович, бледнея.

– Вы говорите, как ревнивец дядя, – колко ответил Иван и проникновенно добавил. – Я всегда оберегал ее и пытался завоевать ее любовь. Но теперь я понимаю, кто разрушил все. Вы! Своей ревностью и желанием устроить мою жизнь по-своему разбили мое сердце. Ибо узнай я, что она неравнодушна ко мне, я бы не допустил ни ее помолвки с Левашовым, ни уж тем более ее венчания теперь! Да и я не лучше Вас, тоже хотел отомстить ей.