Юлия Рябинина - Только не я

Минуты тянулись бесконечно долго при том, что воздух завибрировал от накалившейся интриги мгновенно. Я чувствовала его давление всем существом. И уже когда наконец-то подошла моя очередь, я вытерла виски спущенным на кисть рукавом, потому что поняла, что у меня проступили капельки пота от напряжения.

Много еды на поднос не набирала. Поняла, что вряд ли вообще хоть что-то смогу съесть, когда на меня будут пялиться все. Девочки терпеливо ждали в сторонке, и когда я уже отошла от раздачи, подтолкнули к самому дальнему не занятому столику. Я шла за ними, не поднимая глаз, при этом ощущая на себе давящее всеобщее внимание.

Черт, зачем я вообще спустилась? Нужно было попросить, чтобы девочки в комнату еды принесли. Почему моя интуиция совсем перестала работать? Плохо, очень плохо. Громкие перешептывания лишь только подливали масло в огонь, и теперь мое тело горело от этих сплетен, что вились вокруг меня колючим шиповником, затягивая все сильнее и сильнее в свои «объятия».

«Божечка, помоги мне, пожалуйста. Я так хочу уехать отсюда!» – взмолилась я.

Терпения все это переживать больше не было никакого. Страх, тревога, отчаяние – все скопилось внутри, и я была уверена, что, если надавить морально еще чуточку, я разорвусь на куски.

Чтобы хоть как-то обезопасить себя от взглядов окружающих, за столик села спиной к толпе и постаралась отгородиться ото всех, выстроив вокруг себя воображаемый купол. Попыталась вслушиваться только в разговоры девочек.

– Завтра самостоятельная по химии, надо готовиться, – сказала Люба, глядя себе в тарелку.

– Точно, – вторила ей Нина, – а как вы думаете, когда уже отремонтируют отопление в детдоме?

Мы с Любой одновременно подняли головы и уставились на Нину.

– Ну, это точно вопрос не к нам, – хмыкнула Люба и снова принялась за изучение содержимого тарелки. – А с чего это ты вдруг вспомнила?

– Да, с девочкой созванивалась, она мне сказала, что слушок прошел, будто бы осталось только контрольное тестирование, и нас заберут отсюда.

Вот оно, это щемящее чувство тоски, оно не заставило себя долго ждать. Теперь точно ясно, что хоть здесь и говна много творится, но уезжать так скоро я не готова. Хотя… Украдкой бросаю взгляд по сторонам. Возможно, так даже будет лучше. Ведь поездки Тимофея домой никто не отменял, и мы с ним сможем видеться по выходным. А там и весенние каникулы подойдут, а потом… Я тяжело вздохнула. А потом выпускной, экзамены. Я четко осознала, что в это время вряд ли мы сможем так часто встречаться.

– О-о-о, – прорвался в мои раздумья загадочный голос Нины, и девочки дружно скучковались в середину стола, поставив посуду с едой вплотную друг к другу.

– Что? – не поняла я и хотела обернуться посмотреть, но Нина отрицательно замотала головой.

– Не надо, – проговорила она одними губами.

– Твою мать, – я напряглась так сильно, что даже мышцы шеи немного свело. Спиной чувствовала, как на нас надвигается буря, а точнее, на меня.

– Слушай, Яся, к нам идет Василиса, – зашептала Нина, кидая вороватые взгляды чуть выше мой головы. – Ты не дергайся понапрасну, вряд ли она что-то начнет чудить при таком количестве народу.

Я хотела перебить наивную девочку Нину и объяснить ей всю правду жизни, что таким, как Вася, нет ни преград, ни границ, для нее вообще не существует помех, и в этом я могла убедиться уже днем. Нет, сидеть я просто больше не могла, это странное чувство, что произойдет что-то нехорошее, в буквальном смысле покалывало мне пятую точку острыми иголками нетерпения.

А потом… Потом произошло все очень быстро. Я почему-то решила, что хочу встреть опасность лицом к лицу, и тупо сидеть – это не про меня. По крайней мере, именно сейчас так точно. Я резко вскакиваю со стула, и мой взгляд почему-то замирает на выражениях лиц девчонок. Время прекратило в этот миг свой нормальный бег, все мгновенно замедлилось и стало настолько вязким, что в реальность происходящего стало трудно поверить.

В глазах Нины эмоции меняются так быстро, что я боюсь их осознать, потому как изначально зародившееся любопытство перерождается в откровенный ужас. У нее даже рот искривился в попытке издать громкий звук, девушка подскочила вслед за мной со стула, только шарахнулась в противоположную сторону от меня, а в этот момент Люба так и продолжала сидеть на месте, только вот в глазах ее тоже плескался ужас, и она в попытке от чего-то увернуться просто оттолкнулась от стола и полетела, размахивая руками, навзничь. Я в этот момент разворачиваюсь всем корпусом к невидимой до этого момента опасности, и единственное, что успеваю сделать, так это опереться руками о столешницу, чтобы не свалиться от той картины, которая предстала перед моими глазами.

– А-а-а-а! – раздается с двух сторон душераздирающий крик, и мне от него хочется заткнуть уши.

Взгляд прикован к Тимофею и к его лицу, которое искаженно гримасой боли.

– Тимофей, Тимофей… – слышу сквозь шум толпы взволнованный голос Василисы. – Ти-ма, зачем?! – уже кричит она, и только тут я поднимаю на нее взгляд.

– Сука, – вгрызается в меня стон Тимофея и парень прямо передо мной падает на колени.

Я в шоке смотрю на всю картину и осознаю, что до моего мозга картинка увиденная глазами доходит не сразу, потому что я никак не реагирую на происходящее. А тем временем события просто волной цунами сносят все границы действительности.

Тело Тимофея начинает изгибаться в неестественных для нашего восприятия позах. Я с открытом ртом наблюдаю за тем, как он сдирает с себя футболку, края которой почему то окрашены красным цветом и напоминают белые гребешки волн. Я делаю рваный вдох и обвожу взглядом его плечи на которых бурлит мелкими пузырями кожа и в глазах отчего—то становится мутно.

– Тимочка! – кричит Василиса и словно повторяя действия Тимофея падает рядом с ним на колени, помогает стащит футболку. Парень пытается то ли оттолкнуть ее, то ли наоборот просить о помощи я не слышу, только вижу раскрывающийся в немой мольбе рот, – прости, прости! – тараторит девушка цепляясь за руки Тимофея, и я зачем то обращаю внимание на стеклянную колбу из лаборантской, которую девушка задела и та звеня покатилась прочь по полу.

Толпа пришла в движения и я словно повинуясь общей панике тоже отошла от этой парочки чуть дальше. Твою мать, почему я не могу пошевелиться? Почему Василиса сейчас рядом с Тимофеем, а не я? Мой взгляд снова возвращается к ребятам и … черт, зачем я только сдвинулась со своего места? Теперь я понимала почему так корчится Тимофей. На его спине и места живого не осталась сплошная открытая рана все продолжала пузыриться. Меня замутило. Тошнота подкатила к горлу слишком неожиданно. Я согнулась пополам и только благодаря, скорее всего тому, что не хрена не ела за целый день меня не вывернуло на изнанку.