Фридеберт Туглас - Золотой обруч

О, туман, застилающий взгляд, о, заползающий в душу яд, такой ледяной и лишающий сил, о, боль, что бездоннее всяких могил: эта боль холодна и черна, как там за кладбищем морская волна.

Надвигается буря, крепнет норд-ост… Ни света луны, ни мерцания звезд… Мигает в застенке ночник мой красный, а тени пляшут, руками машут и обретают облик неясный… А за стеною ветер — то вой протяжный, то стон… Полночь прошла, но я не сплю… Никак не приходит сон. Все надсаднее боль в душе от жажды и от печали…

И снова руки мои решетку тюремную сжали… Напейся, усталая грудь, ледяного ветра ночного! Обними меня, гневная вольная буря, обними, как брата родного! Взгляд мой во тьму вонзился, в самую глубину, в пряжу тумана слоистого, в черную пелену.

Там во мраке кромешном разыгралась на море буря. Она грохочет вдали, она гремит возле мола, и сердце моря стучит, словно гигантский молот. Ах, как привольно волны убегают вдаль, нарастая, летят наперегонки, словно хищные стаи, словно вступившие в бой воинские дружины, и возникли на водной глади — где горы, а где долины! Волны слабеют, волны спадают, крепнут, вздымаются, вновь нападают, на миг цепенеют, шипят, обезумев, и змеями вьются, и, словно катки, грохоча, несутся, и, вопя, в берега колотят, и, будто кувалды, по скалам молотят, и, внезапно вздохнув, утихают, и от берега убегают.

Вот оно море, идеал моих юных лет, души созревающей самый заветный бред! Стань же еще сильнее, буян дерзновенный, бунтуй, и вой, и волны вздымай до луны, и, словно гальку, крути валуны, чтобы однажды рухнули эти стены! Греми же, стихия, и никого не щади! Если уж ты восстала, дойди до конца, победи!

Если же под обломками суждено погибнуть и мне, пусть мое сердце исчезнет в синей глубине, чтобы воскреснуть в морской волне и у родного берега, холодного и песчаного, петь о великой печали моей души, о печали холодной и жесткой, как решетки этой тюрьмы, темной и безысходной, как могильные эти холмы, о печали глубокой, как море за этим кладбищем!

Вышгородская тюрьма в Таллине,

1906 г.

Перевод Л. В. Тоома.

Осенний день клонился к вечеру. Воздух был пронизан сыростью, моросило. Стояли те дни, когда дороги делаются непролазными, — хмурые дни, когда и люди угрюмы и подавлены.

Молодой кандидат на должность учителя остановился посередине большака, чтобы перевести дух. Ну и погода! И надо же было выдаться такой именно сегодня, когда он впервые направляется в поселок, где предстоят выборы нового учителя! Еще шесть верст. Под ногами жидкая грязь, в сапогах мокро. Какая отвратительная погода!

Но подобные мысли только на минуту появлялись в голове у молодого учителя. Затем они рассеивались, точно пыль на морском ветру, снова уступая место светлым мечтам о будущем. Мечту никто не может ограничить, заковать в цепи. Находясь в самом начале своего жизненного пути, молодой человек строил свой сказочный воздушный замок.

Юхан Реммельгас идет в гущу народа: он понесет ему свет, отдаст всю свою силу, весь юный пыл. Больше ему дать нечего, но большего народ и не потребует от него. Пусть вознаграждение ничтожно, а работы много, зато все на пользу народа!

Годами он оставался вдали от этого изнывающего в рабстве темного народа: зимой зубрил сухую книжную премудрость, летом работал в конторе газеты, чтобы заработать на учение. Какая это была каторга, какая тоска!

Реммельгас вспомнил свою скучную, однообразную жизнь. Точно сквозь сон припомнилась картинка из далекого детства — такая смутная, приятная.

Была, наверное, весна, так как в школе по углам стояли душистые березки. Крестьяне со сморщенными лицами и жены их в ярких цветных платках сидели на поставленных в ряд длинных скамейках. Сидя за столом, старик с белой бородой читал проповедь. Это был дед Юхана — старый Пээп Реммельгас.

Юхан стоял рядом с дедом и внимательно глядел на большую синюю муху, опустившуюся на Священное писание и закрывшую собой целое слово, так что чтецу пришлось смахнуть ее. Но когда муха улетела, за этим словом возникла новая точка, кажется, вовсе ненужная в этом месте. Юхан помнит, что он тогда рассмеялся, а дедушка схватил его за ухо, да так и держал во время чтения.

Кто знает, когда это было. Вероятно, давно. Дедушка был седой, а сам он совсем еще маленький. Не понимал еще маленький Юхан той черной заботы, что глядела с мужицких сморщенных лиц.

Другая картина возникла в памяти Юхана. Тогда он был уже достаточно взрослым, чтобы понимать, что та точка, которую посадила в молитвеннике синяя муха, была не нужна. Старый Пээп Реммельгас сидел в пустой классной комнате за длинным столом с крестовиной вместо ножек и, обхватив голову дрожащими руками, говорил плача:

— Выгоняют… Больше не гожусь, языков не знаю… Глуп, говорят… Боже ты мой! Сорок лет ума хватало, чтобы обучать ребят, а теперь не хватает… Юхан, внучек, придется нам с тобой в богадельню идти: старый Пээп слишком глуп для того, чтобы учить людей…

Словно острый нож, врезалось это воспоминание в душу юноши: сорок лет человек был достаточно умен, чтобы обучать детей, а теперь вдруг поглупел, потому что не знает языка чиновников!

Юхан Реммельгас продолжал путь, припоминая свою неяркую жизнь. На следующий год дедушка умер в богадельне, а он остался один на свете.

Но печальные воспоминания снова рассеялись, уступив место крылатым мечтам о будущем.

Юхан Реммельгас — да, он станет настоящим просветителем народа. Он будет работать совсем иначе, чем работали другие до него. Он перестроит школу. Тут и библиотека, и общества, собрания и курсы. Школа станет душой волости. Он создаст народный университет. Реммельгас много читал о таких университетах: они имеются в Америке, в Западной Европе, в Австралии. Каждое воскресенье из города будет приезжать с докладом кто-нибудь из образованных людей. Зимою народ несколько раз в неделю станет собираться в школе.

И так будет продолжаться не месяц-другой, а годы. За это время вырастет новое поколение. Для него все то, что Реммельгас на первых порах поведает старшему поколению, уже не будет казаться бог весть каким чудом. Все это молодежь узнает еще на школьной скамье. Этому поколению потребуется гораздо более широкое образование.

Но что в силах совершить один Юхан Реммельгас? Нет, один он — лишь капля в море. Учителя и люди образованные объединятся по всей стране. И общими силами они смогут провести гигантскую просветительную работу. В объединении сила!