Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

Ночью я долго смотрел в окно. Тьма не абсолютна. Я знаю, что существует тьма за пределами видимого мира, и она рядом — но у нее нет путей, чтобы выбраться. Необходим сам человек. А потому человек и есть — главный механизм, главный проводник. Но все это лишь до тех пор, пока вы не попадёте в место, сходное с этим.

Топят здесь чем попало. Внизу, в начале улицы, где Козлово расширяется в ширь, образуя несколько нелинейных перекрестков, есть газ. И здесь вообще не понятно — откуда он? Нет, конечно, этот посёлок напрямую не соприкасается с нашим миром, но ведь, стало быть, и не стоит он как-то отвлеченно, словно выброшенная из романа запятая или точка — наружу, на стол, вне пределов основного чтения.

Здесь, выше по улице, топили дровами — но отопление было центральным. Использовался также и уголь — хотя я и не большой знаток всех этих вещей. Но всё было аккуратно и удобно. Через коридор находился большой котел, и там, за крышкой, играло пламя.

— Твердотопливный, — сказала хозяйка.

Ей помогал сын. Но жил он отдельно, с семьей, где-то на параллельном отшибе. Всё было хорошо, а что касается денег, то платил я обычными рублями.

Перед глазами стояло одно из моих путешествий вверх, когда ты нащупываешь тропу, чтобы идти параллельно выемок, вылизанных временем. И тропа эта уверенна, что она — личность. Она точно знает, что ей никто не нужен — она ведёт сама себя, а уж человек — тот как хочет. Он может соглашаться, может не соглашаться, а может вообще сойти с пути. Никто никого не заставляет. Если вы идёте — значит, далеко, в таинственном зале подсознания, живёт существо. И вы не знаете его форму. Но я его видел. Это была собака, она жила на вершине какой-то башни в стеклянном колпаке — даль просматривалась вовсю. Это были места, которых нет в нашем мире. Это — воздух, от которого скрыта эта собака.

Она хочет бежать. Иногда ей удается выйти и отойти от башни метров на сто, на двести. Но она привязана. Дальше не получается. Из этого проистекает, что иллюзорность бытия имеет гораздо большую степень и мощь.

Потом, за горами, следуя тропе, находится Ровное. Это — посёлок. В нем есть студенческий городок. Хотя не понятно, для какого университета он. В нём есть поля для гольфа. И, наконец — Дом.

Всё дальнейшее движение нужно производить через его коридор. Если кто-то вошел и решил пообедать на кухне, то он, Дом, отводит для него собственное временное пространство — когда вы входите вслед за предыдущими путешественниками, вы никого не встречается. Это можно было бы определить даже по формуле, например: Ваше_имя:: обед_на_кухне_в_Доме:: содержимое обеда.

….Исходя из замкнутости пространства имён.

Я ходил и дальше, и какие там границы! Но человек скован телесно. Нужен транспорт. Нужны иные знания. И, наконец, я выбрался (было дело) на берег реки, наблюдая колоссальные плиты набережной. И в тот момент мимо меня проскочила нога, и меня чуть не раздавили. Я был молью в мире гигантских людей….

Я спустился вниз, налил бокал вина. Профессор, подвинув к камину небольшой столик, сидел за ноутбуком. Он строчил.

— Пишете? — спросил я.

— Я - романист на досуге, — проговорил он, — сочинять не запретишь.

— Вы придумываете?

— Да. Не подумайте, я не фантаст. Я размышляю о том, как человек живёт в современном мегаполисе — его проблемы, его постоянные стрессы, пилюли от усталости и боли в виде неких мотиваторов, которые призваны постоянно взрывать сознание. Наверное вы скажете — зачем? Этот мир прекраснее. Но у меня — договор. А здесь — другое время. Я вернусь с уже готовой работой.

— Значит, вы будете здесь долго? — осведомился я.

— Не знаю. Во всяком случае, здесь мне никто не мешает.

С планом снова сходить в Субконтур, на этот раз, с компанией, было вскоре определено. Тем не менее, мы не сделали это на следующий же день. Иван тренировался. Профессор писал. Супружеская пара отправилась на лыжную прогулку — благо, места здесь были хоть куда, и не требовалось вступать в контакт с таинственными туманами, чтобы совершить краткий променад. Хотя, это и легко, и нелегко — туманы движутся в слабо выраженных пропорциях, в строгом пересечении с линиями ума — если можно так выразиться.

Нет, такого нет, чтобы было некое Оно, которое бы призвало вас извне. Это глупо. Не надо накручивать значимость на одну человеческую песчинку. Всё Оно, даже снабженное странными знаниями и голосами — это внутренняя полость индивида.

Мы говорили об этом с профессором, и он не спорил, так как все свои доводы я брал из практики. Пустая теория хороша в мире, который оставался пока что далеко от нас. Синтетика мысли и понятий, и — обмен, вечная торговля этими вещами. И любой поиск бесполезен — всё, что нужно, есть внутри человека заранее. Другое дело — иные земли. Горы. Острова. Наверное, когда-нибудь будут и планеты, если прежде люди друг друга не съедят. Но всё это не теперь.

На обед были жареные цыплята, пара салатов, легкий бульон и местный напиток типа самогона. Мы не скромничали. Иван глотал слюнки по поводу беленькой, из чего проистекало — спортсмены тоже любят употреблять.

— Возьмём с собой припасы, — сказал я, — на всякий случай.

— Пикник? — осведомился профессор.

— Нет. Всё проще. Всегда есть шанс заблудиться.

— А вы?

— Я - нет, — ответил я.

— Но ведь все сведения о Субконтуре — это только ваши сведения. Вы предполагаете, что там можно потеряться, но сами ни разу не терялись. Вы также не говорите о пропавших, и, с ваших слов, там нет ничего опасного. Кроме этой самой возможности потеряться. Хотя, повторюсь, на практике вы этого не проверяли. Может быть, вы все же преувеличиваете? Я расспрашивал местных жителей, ни о каких жертвах пространственно-временных искривлений мне не рассказывали. Всё мирно, спокойно. Да что вы, если бы здесь было опасно, то сама местность была бы пропитана особым духом. Можете представить себе людей, живущих прямо на вулкане?

— Бывают — не возвращаются те, кто шли к дому, — заметила хозяйка.

— Совсем?

— Помню, Игоря Ларионовича. Назад он не пришел, но это не значит, что он не вернулся. Он мог пройти мимо.

— Есть другая дорога? — осведомился профессор.

— Да. Есть. Я её не видела, но, наверное, правда.

— А сами вы были в Доме?

— Да. В молодости я как раз училась в Ровном, но Дом не совсем там, если вы — житель или временный житель Ровного, то Дом — в стороне — а если с дороги — то он вроде бы в самом Ровном. Но из тех, кто туда идёт, многие назад не приходят — у нас принято считать, что они вернулись домой.

— А потом? Они же могут приезжать повторно?

— Конечно. И такие бывают.

— А сами вы что думаете?

— Ничего не думаю, — ответила она, — вы же сами понимаете, это — путешествие. Может занести куда угодно.