Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

— Я знаю, — ответил я, — я главный. Но это какой-то другой храм.

— Это — женский храм, — ответила она, — вот и всё отличие. Вы не знали, что существует Дом Смерти-женщины?

— Знал, до пятью минутами еще не знал, — ответил я.

— Хорошо, что всё вовремя.

Она оставила меня в своей комнате, и я листал книги, понимая, что я всё это знаю, но мир вещей заставил меня забыть. Он, полный смысла яркого, смысла наркотического, злата пустого, словно и сделан для того, чтобы существа в загоне ели его и становились толще и сытнее, чтобы потом их кто-то употребил. Иного и не могло быть. Самый богатый миллионер — всего лишь громко кудахчущая курица, которая набрала жир, и этот жир, впрочем, это масло души. Потом — очень быстро из него будет сделан маргарин. Конвейер. В этом плане, самым богатым человеком земли может быть какой-нибудь нищий, который нашел блокнот с волшебными словами. На свадьбе он шепнет их на ухо жены, и она вдруг поймет, что помимо обряда, она еще и влюблена.

— Тогда давай убежим, — скажет она.

— Куда?

— Куда-нибудь.

— Но я же нищий?

— Кто тебе об этом сказал? Ты богат.

— Но куда бежать?

— Подальше. Сюда не вернемся. Я же подписывала договор. Бежим на Юпитер. Он большой и красный. Там и спрячемся. На Юпитере всё иначе.

Мне принесли бокал вина. Я открыл одну из книг, и это была моя книга.

Я подумал — может ли один человек быть лучше другого? Допустим, вы приезжаете на экскурсию на птицефабрику. Видите ли вы отличия? Да. Вы выбираете самую толстую курицу, чтобы её съесть. Юных берут для особых блюд. Они лучше. Чувствуете ассоциацию? Гении уходят рано. Так вкуснее. Еще куры несут яйца. Полезное диетическое блюдо.

Чтобы быть лучше, надо поменять облик. Как я выгляжу со стороны? Может быть, я — невидимый особый вожак? Все это вопрос эгоцентризма и эгоизма. Представьте себе — вы всю жизнь набиваете свою голову знаниями, даже наплевать на богатство, пусть соблюдаются все принципы поиска и познания, но что в итоге?

Обед.

Здесь было много фотографий, суть которых я не мог понять. Нет, меня тут не было. Меня надо было искать. Мне стало ясно, что человек живёт по шкале. Ну, скажем, и не человек вовсе, а душа, некое тело. Теперь, в наши дни, когда появились компьютеры, уже есть с чем сравнивать. Есть процессоры. Есть методы хранения информации, предметы для хранения информации. Таким образом, мы можем представить себе некую абстрактную машину, в которой есть и процессор, и жесткий диск, память и много всего того, о чем мы даже не представляем. Не важно, что визуально все это представлено в виде облака. Это — лишь метод отображение. Облако может работать само по себе. Может встраиваться в более грубые машины, такие, как организм человека и животного. При этом, вообразим себе некий системный курсор, который при встраивании акцентируется на органах чувств биологической машины-организма. Нетрудно представить себе, что наше облако могло встраиваться уже не раз. Где-то должна сохраниться память о предыдущем встраивании. Где же? Я понимал, что всё это мне известно, но на то должна была быть причина. Все это механика, все это электроника особого рода. В общем смысле она не сложнее программирования (а если открыть сложную книгу в первый раз, то может показаться, что это — письмо от инопланетян с Тау Кита). Нужна документация души (как раз нашей машины-облака).

Я закурил. Вино помогало. Это были фотографии из предыдущих встраиваний этой машины в физическое тела. Да, я понимаю, что такая трактовка звучит необычно, но все это именно так. Меня захватило чувство, которое я не мог описать. И это — штука привычная и пьяная. Когда кажется, что ты способен вернуться. Когда кажется, что это — неимоверно важно, а жизнь нынешняя — это некий обман. Будто бы ты идешь и не можешь проснуться, а нечто истинное маячит подле тебя.

Я вышел из комнаты, и там, дальше, комнаты не заканчивались. Уже скоро я понял, что выбраться просто так не получится, и нужно определенное усилие воли, чтобы не превратиться вместе с этими комнатами в змея, кусающего себя за хвост.

Наконец, была топка.

Это было просторное помещение, где по двум стенам шли фронтальные части металлических печей. Кругом работали женщины в белых одеждах. Они были красивы и светловолосы, но в их внешности было нечто, что отбирало силы жить и думать. Одна из них открыла дверку печи, и я увидел бесконечность огня. Это не было обычной печью. Огненная даль светилась нездешним светом. Расстояние было велико. Наверное, это был ад, самое начало, хотя я и не видел грешников, не слышал их криков. Другая женщина поднесла кипу бумаг. Там были записи!

Судьба! Жизнь. Мысли, желания, сны, любовь, ненависть — весь код чьей-то жизни. И всё это полетело в огонь.

Именно поэтому и горело пламя. Его кормили жизнями. Не важно, чем это являлось. Пусть — записи жизни. Дневник. Отображение. Но кормление шло именно так. Я стоял завороженный, не в силах сказать ни слова.

— Ты останешься, — сказала мне одна из тех, кто подносили пачки бумаги.

— Почему?

— Ты тоже там горишь.

— И чего? — возмутился я.

— Ты и горишь, но ведь ты можешь заведовать всем этим.

— Зачем вам тут мужчина? — спросил я.

— Просто. Может — для любви.

— Нет, это несерьезно, — сказал я.

— Ты будешь смотреть в огонь и наслаждаться. Но ты знаешь, что в огонь можно сойти и идти по нему до самого дна преисподней. Тебе надо идти туда прямо сейчас, потому что ты там никогда не был. Тебе будет хорошо.

— Я пойду, — сказал я.

— Нет, — она перегородила мне дорогу.

— Сейчас я тебя туда брошу, — сказал я, — интересно, сгоришь ли?

Она смотрела мне в глаза, видимо, желая некоего запредельного слияния. Тогда пришло еще очень много женщин, все — с пачками бумаг, и я, взяв одну из пачек, вышел из комнаты. Тут мне стало ясно, что я прав. Не выберусь, никогда не выберусь. Нужен был ход, способ, метод. В одном из коридоров я встретил одну из копий той, что назвалась мне женой, взял её за волосы и ударил о стенку. Барельефы ожили. Это были существа-стены, разновидность иных существ, здесь — адские узоры. Неожиданно открылась дверь. Видимо, существа-стены решили меня выпустить вразрез с мнением женщины-смерти.

Тогда я вышел в аэропорт и некоторое время там сидел. Потому что это был нечеловеческий аэропорт вне времени и пространства. Возможно, это была жизнь, записанная на той пачке, что я делом случая схватил. Я ждал какой-то мифический самолёт. Оказалось, что у меня есть дети, два сына младшего школьного возраста.

— А где мама? — спросил я.

— Ты что, пап? — спросил один.

— Что такое?

— Она же дома.

— А-а-а.

— А почему ты спросил?

— Просто.

Послышался шум. Сквозь стеклянный купол крыши стал виден аппарат, который садился. Нет, современным самолётом тут и не пахло. Это было что-то огромное и плоское. Тогда мы пошли в буфет, и по пути я вышел в гостиницу, где мы остановились. Стоило перевести дух. Я подошел к окну и курил, глядя на портовые огни, и было видно, что авианосец всё еще стоит на рейде — огромный запредельный монстр.