Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

Так вот, если тебе интересна моя земная жизнь, то я работаю следователем. Может быть, и сейчас я предстаю перед тобой именно как следователь. Хотя ты скажешь — мол, странно это. Плоскости пересеклись. Но кому какое дело? Пересеклись, и хорошо. Этого всё равно никто не видит, и нет никаких судей. Так вот, я ехал по тому же шоссе, и стояло раннее утро, и я искал одного человека, который убивал на шоссе. Но я не мог назвать его обычным маньяком, потому что это был именно тот, о ком и идёт речь. Да, но Смерть — это должность. Он же действовал, словно какой-то взбесившийся зверь, и здесь я уже и не смотрел на то, что я — следователь. С точки зрения рационализма, мне не стоило подскакивать и искать тот вид смерти, который и не должен существовать. Откуда я знаю? Может быть, и это — нечто закономерное. Но как представителей силовых органов, я не мог игнорировать столь очевидного преступника. Это моя обязанность. Но ты скажешь — я позволил себе смешать высокие и низкое. Жизнь и Смерть. Да, я их правда смешал. Но кто запретит? Кто увидит? Мне никто не говорил, что так делать нельзя, я ни в каком журнале не расписывался, значит, я имею права.

И вот, я ехал по шоссе, потому что преследовал его. Он мог двигаться и далеко впереди меня, но идти по следу — это занятие отчасти на уровне медитации. Даже если вы ищете зверя, который находится на другой стороне земного шара, то и в этом случае вы идёте по следу. Но — не Смерть. Нет. Я искал его в качестве следователя. Это была еще там, — и показал рукой, — не доезжая до этой турбазы. Я встретил автомобиль, у которого заглох двигатель, и в нем находилась семья из четырех человек. Мне тут стало ясно, что стоят тут они не просто так. С гор сползает тяжелые массы туманов, и это — одежда зла. Она захватывает жертв, показывая Тому, кто идёт. Туманы-стукачи докладывают. Тогда он выезжает, чтобы убить всех. Я представил себе, как они шипели, туманы, как они составляли свои ментальные записки — иди, иди скорей, они здесь. И уже они, чем-то зараженные, выделяли вещество смерти. Потому что об этом веществе и пойдет речь. Если вы живете, то есть, идете по дороге своей, бежите по гаревой дорожке через время, то никакого такого вещества. А появляется она, быть может, только за полгода. И существует и практика такая — если вещество это чувствовать, то его можно разбавлять разными другими ментальными реактивами, и тогда за просто так вам не умереть. Тогда, быть, может, вы вообще не умрете. Но это в теории. Но когда смерть близка, вещество это сконцентрировано, оно вызывает беспокойство. Животные чувствуют его особенно.

— Едем, — сказал я, показав удостоверение, — вашу машину придется на время оставить.

И мы двинулись. Туман этот, хотя и самый обычный, но все же нёс в себе следы и тумана большого и глобального. Тут в помощь мне был дождь. Капли стекали по лобовому стеклу, и я видел его портрет, и он как будто обнаруживался на ближайшей заправке, до которой в тот момент было всего несколько километров. Поэтому, подъехав, я оставил машину в стороне, а сам пошел в сторону здания, которое состояло из пристроенного кафе, магазина, кассы и пункта автосервиса, на одну машину. Я не собирался играть. За пару метров от этого кафе, от дверей, мне стало ясно, что здесь происходит сходняк посвященных, и что я не смогу их задержать, так как у меня нет улик, но часть жертв лежит именно но них. Но нельзя было сказать, чтобы это была свита. Я думаю, это — сопутствующие существа. Наподобие каких-то тел-спутников у крупного астероида, который, сорвавшись, направляется к солнцу.

Ты спросишь меня, почему я их всех убил? Потому что у меня не было никакого выбора. Все они работали в полиции. Ездили по дороге, убивали и грабили, автомобили продавали. Они меня знали, это я их как будто не знал. Мысль разделаться со мной возникла сразу же, как только я их увидел. Но они не подумали, что я не буду действовать по правилам. Но правильно, как им догадаться, что я — Смерть, пусть и не верховная. Я воспользовался идее о замедлении времени. Ты словно даёшь ему щелчок по лбу. Оно отзывается. Просыпается. На какое-то мгновение время перед тобой застывает, и соперник ничего не успевает сделать.

Я достал пистолет и всех убил. После чего мы продолжили мы могли вернуться на прежнее место, к машине, и я пожелал неизвестной семье счастливого пути. Вещество смерти в тумане к тому моменту почти рассеялось. Я двигался сюда, на эту базу, где некогда в прошлом был съезд, и где Он появился. Он был среди толпы. В роли учителя был кто-то другой. Его задачей была игра.

— Игра? — спросил я.

— Да. Игра.

— Игра со смертью? Но зачем Ему?

— Ну, может, он мутант.

— Но ты в итоге его убил?

— Нет. Я его не убил. В том-то и дело. Наверное, он отправился в другую страну.

— Это меняет дело.

— Нет, это ровным счетом ничего не меняет. Он убежал, чтобы не стоять у меня на пути. Но я еще долго не мог сообразить — испугался ли он меня, почуял ли опасность? Ведь мы были вправе его ликвидировать в рамках нашего отдела.

— Вполне, — сказал я, — и было бы вполне разумно послать агента на его поиски.

— Так вот, это было за год до того, как я сюда приехал, а значит, два года назад. Он использует концентрированную смесь. Это нечто вроде инъекции. Но на физическом уровне никакого вещества нет. Это — ментальное поле. Нужно сделать прививку веществом смерти. При чем, оно подвержено модуляции определенного рода. Конец ждет жертву вскоре. И это будет нечто необыкновенное, нечто жуткое и пафосное. Все это производится для зрителей. Кто они, эти зрители, я не знаю. Но ведь совсем перед этим я застрелил участников этого адского коллектива. Я думаю, зрителей больше. Не будет же Он смотреть на все это сам. То есть, он мог бы и сам смотреть, но рассматривая волны, я обнаружил некую трансляции в области, сфере. И я увидел целую группу людей. Может быть, наше мутированное создание существует в не единственном числе, и они там собираются, а вместе с ними — сподвижники, всякая мелкая сошка, и они смотрят на всякую отдельную пафосную смерть и ставят баллы. Кто умер лучше? Ведётся рейтинг. Чем хуже, тем лучше.

— Мы до такого не додумались, — сказал я, — но ты уверен, что наш Дом — главный?

— Конечно.

— Может быть, он — параллельный?

— Кто узнает.

— Если назначить комиссию? — произнес я.

— Комиссия. Правильно. Мы служим, но никакой научной работы не ведем. Нам кажется, что всё и так известно. На самом деле, все эти параллельные направления — они совершенно враждебны, еще более враждебны друг к другу, чем чистая обобщенная смерть — человеку. Так вот, я видел, как они сидят перед огромным экраном в кинозале и смотрят, как альпинисты поднимаются на скалу. Вот они делают привал. Устраивают ночевку прямо на стене. В этот момент происходит пожар. Не знаю, что приводит к нему, и почему альпинисты сгорают раньше, нежели канаты. Должно быть, субстанция смерти усиливает некую природную аномалию. Может быть, шаровая молния. Альпинисты кричат, кричат, но спасения нет. Смерть мучительна, медленна. Зрители наслаждаются сполна.