Агота Кристоф - Толстая тетрадь (журнальный вариант)

Когда мы заканчиваем песню, мы смотрим на усталые, пустые лица. Одна из женщин смеется и хлопает нам. Молодой однорукий парень с шелушащейся кожей на лице просит:

— Еще. Спойте еще что-нибудь!

Мы меняемся ролями. Тот, кто играл на гармошке, отдает ее второму, и мы поем новую песню.

Тощий человек, шатаясь, подходит к нам и кричит нам в лицо:

— Молчать, щенки!

Он грубо толкает нас так, что один отлетает направо, другой налево. Мы падаем, роняем губную гармошку на пол. Тощий, держась за стену, поднимается по лестнице, и мы слышим, как он, уже на улице, орет: «Молчать! Всем молчать!…»

Мы подбираем нашу губную гармошку и обтираем ее; кто-то говорит:

— Этот парень глухой…

Еще кто— то добавляет:

— Он не только глухой, он еще и ненормальный. Полный псих.

Старик гладит нас по голове. Из его глубоко запавших, обведенных темными кругами глаз текут слезы.

— Эх, жизнь несчастная!… Бедные вы ребята! Бедный наш мир!…

Одна из женщин говорит:

— Глухой, ненормальный — а вернулся все-таки. Вот и ты вернулся…

Она садится на колени к однорукому, тот говорит:

— Это точно, красотка. Я-то вернулся. А только как мне теперь работать, а? Пилить, скажем, — и то, чем доску держать стану? Рукавом пустым?…

Другой парень, который сидит на скамейке, невесело смеется:

— Вот и я тоже вернулся. До пояса — человек, а ниже — паралитик. И ноги не работают, и все прочее. И уж, говорят, никогда не поправлюсь. Так лучше бы меня разом убило…

Другая женщина говорит:

— Ну, вам, мужикам, не угодишь. Вот в госпитале, где я работаю, только и слышишь от умирающих — мол, каким ни есть, а выжить бы, вернуться домой, мать увидеть, жену, еще хоть чуток пожить…

— А ты заткнись. Бабы войны не нюхали!

Женщина отвечает:

— Не нюхали, говоришь? Гомик недоделанный. Это мы все тянем на себе — и работу и заботу. Кто детишек поднимает, кто вас продырявленных выхаживает? Вот кончится война, вы, мужики, враз все героями заделаетесь. Помер — герой, выжил — герой, калека — тоже герой. Потому вы, мужики, войну и придумали. Это ваша война, вы ее хотели — ну так теперь не жалуйтесь. Герои. Герой управляться с дырой!

Все начинают спорить и кричать. Старик рядом с нами повторяет:

— Никто этой войны не хотел, никто.

Мы выходим из подвала и идем домой.

Улицы и пыльная дорога, которая ведет к дому бабушки, ярко освещены луной.

Мы учимся жонглировать фруктами: яблоками, грецкими орехами, абрикосами. Сначала двумя — это просто, потом тремя, четырьмя и, наконец, пятью.

Мы придумываем фокусы с картами и сигаретами.

Мы разучиваем акробатические номера. Мы можем ходить колесом, делать сальто вперед и назад, хорошо ходим на руках.

Мы одеваемся в очень старую одежду, которая нам сильно велика, мы нашли ее в сундуке на чердаке. Это рваные клетчатые куртки и широкие, мешковатые штаны — их мы подвязываем веревкой. Еще мы нашли в сундуке круглую черную шляпу-котелок.

Один из нас привязывает на нос стручок сладкого красного перца, другой нацепляет усы из кукурузных метелок. Нам удается раздобыть губную помаду, и мы рисуем себе рты до ушей.

Одетые как клоуны, мы идем на рынок. Там много лавок и всегда много народу.

Мы начинаем представление, и для начала изо всех сил дудим в губную гармошку и колотим в барабанчик — мы сделали его из большой тыквы-горлянки, которую мы выскребли и высушили. Когда собирается достаточно народу, мы жонглируем помидорами и даже яйцами. Помидоры настоящие, но яйца мы выпили и наполнили скорлупу песком. Люди этого, конечно, не знают и аплодируют, когда мы делаем вид, что едва не роняем яйцо и подхватываем его в последний момент.

Потом мы показываем фокусы и акробатические номера.

Пока один из нас ходит колесом и крутит сальто, второй обходит зрителей — он идет на руках, держа в зубах шляпу.

Вечером, одевшись уже в обычную одежду, мы обходим городские кафе.

Вскоре мы уже знаем все кафе в Городке, погребки, где хозяева продают вино собственного изготовления, распивочные, где пьют стоя, заведения получше, куда ходит хорошо одетая публика и офицеры, которые ищут девушек.

Пьющие легко расстаются с деньгами. Они так же легко доверяются другим. Поэтому скоро мы знаем очень многое о разных людях, даже их тайны.

Часто люди угощают нас или покупают нам вино, и постепенно мы привыкаем к алкоголю. Еще мы курим — нас угощают и сигаретами.

Наши выступления повсюду пользуются большим успехом. Люди считают, что у нас хороший голос, хлопают нам и все время просят повторить наши номера.

Иногда, если публика внимательна, не слишком пьяна и не очень шумит, мы показываем одну из маленьких пьес, которые мы сами придумали. Например, «Богач и бедняк».

Один из нас играет богача, другой бедняка.

Богач сидит за столом и курит. Входит бедняк:

— Я уже наколол ваши дрова, сударь.

— Тебе трудиться полезно. Для здоровья хорошо. Вон какой ты здоровый — щеки-то румяные какие!

— Но у меня руки замерзли, сударь.

— Подойди-ка сюда! Покажи руки. Фу, как ты их запустил! Вся кожа в трещинах и болячках! Просто отвратительно!

— Это от холода, сударь. Это цыпки.

— Бр-р, вечно вы, бедняки, цепляете разные скверные болезни. Это все оттого, что вы такие грязные. Ну ладно, на — вот тебе за работу.

Он кидает бедняку пачку сигарет, и бедняк закуривает. Но он стоит у дверей, и пепельницы поблизости нет, а подойти к столу он не осмеливается, поэтому он стряхивает пепел себе в ладонь. Богач, который хочет поскорее выпроводить бедняка, притворяется, будто не замечает, что тому нужна пепельница. Но бедняк не хочет уходить, потому что он голоден. Он говорит:

— У вас хорошо пахнет, сударь.

— Это потому, что у меня в доме чисто. Это запах чистоты.

— У вас еще и горячим супом пахнет, сударь. Я сегодня еще не ел…

— И напрасно. Что касается меня, я сегодня обедаю в ресторане, потому что дал кухарке выходной.

Бедняк принюхивается:

— А супом пахнет…

Богач сердито кричит:

— Не может тут супом пахнуть; никто тут никакого супа не варит; это или от соседей тянет, или мерещится тебе! Вы, бедняки, ни о чем не можете думать, кроме своего брюха, — вот почему у вас нет денег: вы их проедаете на супе и колбасе! Свиньи вы прожорливые, вот и все! Нечего тут стоять, пеплом пол посыпать! Убирайся, и чтоб я тебя больше не видел!

Богач отворяет дверь, пинками выгоняет бедняка, и бедняк падает на мостовую.

Потом богач запирает дверь, садится за стол, наливает себе большую тарелку супа и, складывая ладони, говорит:

— Благодарю Тебя, Господи Иисусе, за милости Твои и блага, иже даровал нам за наше смирение!