Макс Нарышкин - Sто причин убить босса

— Какие руководители?

Она присела передо мной, широко раздвинув ноги. Она так смела потому, что ей нет никакой разницы, в брюках она или нет?

— Якушкин, Шмелев. Ты не знаешь, почему они вдруг отвернулись от «Вижуэл»? Еще вчера разговаривать с ними было одно удовольствие, а сегодня, — она развела руками, — их будто подменили? И я знаю, кто их подменил, Женя.

Сплюнув на паркет, я старательно оттер то место на лице, где у меня глаза.

— Попроси кого-нибудь из юристов принести мне полотенце из ванной.

Она кивнула, и через десять секунд мне на голову шлепнулось полотенце.

— Медведев, у тебя есть сейф?

— Есть, конечно.

— Можно, я посмотрю, что ты там хранишь?

Я прикинул. Диск лежит в сейфе, каракули Белан лежат в сейфе. Там же пули для пневматического пистолета, пять штук баксов и одна из первых 10 тысяч пластинок «Битлз», выпущенных в Лондоне и купленная мною три года назад на аукционе Дома Захаровых.

— Код, Медведев.

Я медлил, и чтобы процесс соображения в моей голове шел быстрее, один из людей Мухиной врезал мне туфлей в бок.

— Подключи ноутбук к сети… — пробормотал я, перекатываясь на другой бок.

От рывка вверх рубашка моя затрещала. Словно убогого, меня довели до столика и посадили в кресло.

— У тебя сейф отпирается ноутбуком?

— Нет, программой, которая в него загружена…

Пока комп грузился, я вынул шнур, и один разъем вставил в гнездо ноутбука, а второй — в панель сейфа.

— Хитрая штучка, — похвалил один из пула Мухиной. — Ни ручек, ни табло, ни клавиатуры… Только резать.

— Не разрежешь, — усмехнулся я сквозь кровавый рот.

— Ну, у нас другие способы, — довольно ухмыльнулась Мухина.

Набрав код, я кликнул, и в сейфе раздался едва слышимый щелчок. Компания с азартом занялась содержимым ящика. А я тем временем кликнул курсором по значку с изображением щита и меча и быстро поставил квартиру на охрану. Дополнительная люксовая опция от УВД, стоящая дополнительно четыреста рублей в месяц. Иногда я так спешу, что мысль о том, что квартира осталась беззащитна, приходит ко мне лишь спустя некоторое время. И тогда я открываю свой бук и быстро исправляю ляп.

Свернув окно, я с трепетом в душе наблюдал за тем, как Мухина бросает на пол пластинку и выцарапывает из коробки диск. Бумаги уже давно в ее руках, на всякий случай она прихватила еще и папки с досье на лиц, которых я рассматривал как потенциальных клиентов. В общем ущерб для меня значительный и, я бы сказал, невосполнимый. А сейчас ей хочется посмотреть диск. После этого мне, наверное, пробьют голову, потому что Мухиной, к сожалению, не объяснишь: диск не мой, а Белан. И что снимал не я, а она…

— Я посмотрю? — спрашивает она с такой женской непосредственностью, словно я могу отказать, после чего она обидится и не будет со мной разговаривать.

Сияющий диск в ее руке насмешливо слепит меня, и я, конечно, встаю из кресла.

Она не досмотрела до того файла, где чешет себя между больших пальцев ног, минут пять. Слава богу, что и увиденного ей показалось достаточным.

— И как давно ты этим занимался?

Мухина невероятно довольна, поскольку к Белан она вернется не с пустыми руками.

— Вика, если ты думаешь, что мне доставляет удовольствие снимать, как я хожу по кабинету и почесываю свою задницу?

Покусав губу, она мгновенно соображает.

— Кто снимал?

— А ты, прежде чем вручить добычу Машеньке, досмотри файлы до конца. Женская логика должна подсказать тебе правильный ответ.

— Тут еще минут двадцать?

— Да, верно. Столько я вас не вынесу. Мне бы хотелось прибраться в квартире, потому что скоро должна прийти женщина.

Я говорю искренне, потому что думаю так. По моим подсчетам сразу после них ко мне должна прийти Раечка и выяснить, что я намерен делать дальше. Это у них план такой хитрый.

Вике незачем больше меня бить. Единственное, что она еще не сделала, — не предупредила о страшных последствиях. Но я не успеваю произнести мысленно эту фразу, как слышу:

— Женя, я всегда считала тебя умным человеком. Поэтому хочу предложить следующее: в дальнейшем ты не делаешь ничего, что заставило бы меня вернуться, а я сохраняю о тебе память как о мужчине, который держался достойно. Если бы ты стал сейчас бить стенку и кричать «Вызовите милицию!», я презирала бы тебя до глубины души.

Я сплюнул кровавую слизь и пожал плечами. Что поделать, вот такой я стойкий мужчина.

— Забудь о «Вижуэл». Забудь обо всем, что тебя связывало с этой компанией. Ты ничего не изменишь, разве что испортишь собственную жизнь.

Трое молодцев открывают дверь, и все выходят к лифту.

— Напоследок, Вика…

Она делает знак свите, и один из придурков вставляет меж дверей кабины ногу.

— Помнишь тот день, когда у Вити Лебедева был день рождения?

Она недоуменно хмурится и наклоняет голову.

— Ну, и что?

Опершись на косяк, я вынул из кармана брюк пачку и стал выцарапывать из нее сигарету. Пачка имела вид буквы S, и сигарета выниматься не хотела.

— Дайте ему закурить, черт возьми!

Один из волкодавов приблизился и бесцеременно сунул мне в рот сигарету. Поняв, что и зажигалки у меня нет, он щелкнул своей. Минуту назад он бил мне в ребро с явным намерением его сломать.

— За двое суток до дня рождения у Лебедева состоялся контакт с директором журнала «Лайфстрим» Вероникой Гоцман-Зеленовской. Обычный контакт, о них обычно молчат, опасаясь домашних сцен и внеплановой беременности, поэтому последующие дни, вплоть до самого дня рождения, Лебедев ходил сам не свой. Чтобы понять, почему Витя на следующее утро и в последующие дни трясся и был сер, как тень, нужно знать о том, почему у Вероники такая странная фамилия. Дело в том, что когда Виктор впервые познакомился с этой дамой, она представилась как Гоцман. Вероника Гоцман. Две первые встречи между приглянувшимися друг другу молодыми людьми прошли в обстановке жаркого, я бы сказал, холерического секса. Но однажды во время перекура, лежа на спине и поглядывая в потолок, то есть ожидая, пока Вероника вернется из душа, Витя смахнул с тумбочки журнал «Лайфстрим» и стал поглядывать, накапливая энергию для нового эмоционального всплеска…

Двери уже раз десять били Викиного присного по ноге, но он с терпением партизана молчаливо сносил все муки. Вика, та уже начала терять терпение, но я хотел рассказать эту историю до конца. Еще никто не смел врываться в мою квартиру, гадить в ней и копаться в моем сейфе. И я очень хотел, чтобы Вика запомнила меня как мужчину, который держался даже достойнее того максимума, который она себе представляет.

— И в тот момент, когда он просматривал первую страницу журнала, он прочел: «Главный редактор, владелец журнала: Виктория Гоцман-Зеленовская». И сигарета выпала из губ Виктора. Он впал в панику и даже вскочил с кровати. Шествуя по комнате и слушая, как тугие струи воды хлещут по обнаженному телу Вероники, он вдруг вспомнил, что его так встревожило. Он знал Веронику Гоцман, но она оказалась еще и Зеленовской. Виктор знал, что однажды жизнь уже сталкивала его с человеком с этой фамилией, и его внутренние ассоциации подсказывали, что встреча та была не из приятных. И вот, наконец, когда Вероника появилась в комнате с полотенцем в руках, он вспомнил…