Лебедев Andrew - Орёлъ i соколъ

Вобщем, на тот момент, когда они начали мировой переворот, Ходжахмету казалось, что знаний им теперь хватит для того, чтобы хорошо начав, еще и кончить хорошо.

И он избавился от Пакистанца.

Но теперь не все пошло так гладко, как хотелось.

И Заир-паша, который теперь сменил Пакистанца на месте главного советника по науке, Заир-паша теперь предупреждал, что они могут и потерять контроль над ситуацией, потому что – а) – во-первых, на ступеньках лестницы мирового Интернета у них давно уже появились успешные конкуренты – и это скорее всего китайцы. Потому как косвенным подтверждением этому служит хотя бы то обстоятельство, что телепортация никак не работает в сторону Пекина, Гонконга, Тайбэя и других китайских городов.

И – б) – во-вторых, русские совсем еще не поставлены на колени. Пакистанец, пока еще был жив, он предупреждал, что их Резервная Ставка и их Сибирское отделение РАН – кроют в себе большую опасность.

– Что нам нужно для успеха? – спросил тогда Ходжахмет.

– Нам нужны чистые экстрасенсы, – отвечал Заир-паша.

– Будут тебе чистые, будут тебе экстрасенсы, – отвечал Ходжахмет и дал Аравийцу соответствующее распоряжение. …

По центру прокатился шумок.

Аравиец прилетел из России и привез какого-то сильного экстрасенса.

Экстрасенсу дали кличку Узбек.

Сперва с ним должен был побеседовать Алжирец – начальник отдела безопасности Центра, а уже потом Узбек либо попадал, либо не попадал к Заир-паше.

Алжирец славился в Центре какой-то небывалой, совершенно нечеловеческой проницательностью. Пороки и дурные наклонности своих виз-а-ви он считывал буквально с лица. Говорили, что даже сам Ходжахмет немного побаивался егои потому сильно уважал.

Но Алжирец сейчас отсутствовал.

Они вместе с Ходжахметом телепартировались в Монако – там организовали какую-то заваруху с арестом гостившей у князя Монако правящей королевской семьи королевского дома Испании. Ходжахмету там зачем-то понадобилась младшая дочь королевы Софии и короля Хуана. Но дела высшего руководства здесь было не принято обсуждать. Как и везде на Востоке, здесь, в центре, научная интеллигенция славила и восхваляла Ходжахмета – Аллах да продлит дни земной жизни его, и на партийных собраниях под портретами вождей движения – Саддама Хусейна, Айятоллы Хомейни, Ясира Арафата – ученые радостно одобряли последние события, – к примеру – акцию по захвату Ватикана и Папы Римского.

Как же! Отпала необходимость какой-либо интервенции в Латинскую Америку.

Весь католический мир был сразу – одним рейдом телепартированных в Ватикан моджахедов, был буквально поставлен на колени.

Показанный латинянам Папа Римский молил о мире и прощении.

О мире с мусульманами и о смирении, дабы не повторились грехи крестовых походов.

И вот теперь Ходжахмет поручил Алжирцу формировать бригады строительных рабочих из украинцев и молдаван – ехать сооружать минареты возле Соборов св. Павла в Лондоне и св. Петра в Риме.

Кстати, чтобы обновленный таким образом собор св. Павла – лучше бы смотрелся, Ходжахмет решил очистить всю набережную Темзы, весь её левый берег от Вестминстера до Тауэра. Снести весь этот бутылочно-зеленый стеклянный небоскребный Сити к чертям, пусть станет привольно на Темзе, как в дни Вильгельма-Завоевателя…

Ходжахмету нравилось ассоциировать себя с этой исторической личностью.

И его мировой переворот для всего крещеного мира – это тоже своего рода этакая битва при Гастингсе, даже покруче!

Алжирец посмеивался над Ходжахметом, не прямо в лицо – такого себе никто здесь не позволял, но завуалировано, путем иносказаний, чисто по-Восточному посмеивался. Говорил Ходжахмету, – мы, о великий, сравниваем твои свершения со свершениями Чингис-хана и Тамерлана, но ты, о великий, все тяготеешь к западной истории и подбираешь себе примерами для подражания близких тебе по крови и по культуре. Так почему бы тебе не выбрать примером Александра Македонского? Он ведь был европейцем, как и ты?

– Я и Юлий Цезарь, я и Атилла, я и Карл Великий и Иван Грозный в одном лице, – отвечал Ходжахмет.

– Но почему не Батый и не Мусса ибн Нусайра? Батый – человек с Востока – дошел до Германии, а предводитель арабского мира Мусса ибн Нусайра взял Севилью, Кордову, Малагу и Сарасгоссу! Или почему ты не султан Баязид Молниеносный, что взял у европейцев Константинополь и сделал Турцию европейской страной? В тебе очень много голоса крови, Ходжахмет, – говорил Алжирец, – и этот зов крови может сильно помешать тебе.

Алжирцу не нравилась Катя Мельникова.

Но он был тайно влюблен в ее служанку Лидию.

Алжирцу очень нравилось наблюдать, как та занимается гимнастикой – растягивая свое прекрасно тренированное тельце в продольных и поперечных шпагатах.

Но взять в жены служанку?

Это было бы слишком!

А взять Лиду в наложницы?

Катя бы сразу тогда нажаловалась Ходжахмету и не отдала бы…

Ах, во всем виноват этот Зигмунд Фрэйд! ….

Лидия была теперь главной ответственной служанкой.

Она и ее дочка все время присутствовали при всех процедурах их госпожи, и главное – выносили к госпоже младенца, дабы Катя покормив и поиграв с Сашей-Сеидом, снова отдавала бы маленького на попечение Лиды.

У Лиды ведь уже был некий материнский опыт!

Сейчас маленький спал в своей комнате под присмотром Милы и Ирочки, а Катя с Лидой лежали под пальмами на краю мраморного бассейна с морской водой и пили зеленый чай с жасмином.

– Слушай, Катя, а ко мне, как мне кажется, не равнодушен наш главный по охране, – сказала Лида.

– И что? – спросила Катя, отламывая кусочек пахлавы.

– А то, что они меня круглые сутки на камеру снимают, – недовольно фыркнула Лида, – ни на секунду не могу расслабится, ни раздеться, ни заголиться, все как только начну гнуться или на растяжки садиться, сразу моторчики в камерах пищать начинают – он все на пленку снимает, а потом, наверное мастурбирует что ли?

– Ну ты уж скажешь!

– А что? А что я еще подумать могу? Ты Ходжахмету пожалуйся, пусть он этому Алжирцу по загривку надаёт! А то он и тебя примется снимать!

– Ну уж!

– А то! С него станется.

Помолчали.

Катя снова задумалась, вспоминая своего Сашу Мельникова.

А Саша Мельников был рядом.

Буквально за четырьмя или пятью стенами – в каких-нибудь пятидесяти метрах от своей жены.

Но не знал об этом.

И она не знала. …

Сашу привели к Заир-паше на собеседование.

Огромная комната начальника научного департамента была заставлена самыми удивительными предметами.

Здесь были и мраморная Ника Самофракийская, и Венера Милосская, и Аполлон Бельведерский, десятки мраморных и алебастровых ваз, древние механизмы – часы, золотые статуэтки, включая натурального Оскара, и иные артефакты, происхождения и назначения которых, Саша определить сразу не взялся бы.