Сека Гадиев - Азау(Рассказы)

– Э-э-э, Манидза, умереть бы мне за тебя! А ты спроси-ка своего отца, согласится ли он отдать тебя кому-нибудь меньше, чем за шестьдесят коров? Да вон, наши соседи-с каких пор сватают они дочь Турама, а он требует за нее семьдесят коров. Думаю, они откажутся от нее, где им собрать столько скота! Между тем, сама девушка ни за кого другого выйти не соглашается, а я слышала, что отец хочет отдать ее за богача, никчемного Кази Багдайты, чтоб ему пропасть! Бабале, бедняжка, недавно говорила мне на мельнице, что наложит на себя руки, если отец отдаст ее за этого пьяницу.

Так, разговаривая, дошли они до села.

Жизнь шла своим чередом: непросто было разорвать цепи древних обычаев. Люди, забыв о родительской любви, не стеснялись продавать собственную плоть и кровь в обмен на скот.

Однажды Кази со своим дядей, Дзанхотом, пришел свататься к Бабале. Турам, ее отец, сидел у двери, покуривая трубку. Увидев приближающихся Кази и Дзанхота, он приветливо встал им навстречу. Поздоровавшись и пожелав друг другу счастья и здоровья, они уселись на террасе дома и стали говорить о том о сем.

Бабале ткала во дворе сукно. Увидев Дзанхота и Кази, она бросила работу и скрылась у соседей. Турам крикнул жене, чтобы та готовила ужин для гостей, а сыну велел зарезать барана. Через короткое время ужин был готов. Сели за стол впятером – Турам, Дзанхот и три соседа Турама. Кази, стоя рядом, прислуживал сидящим. Один за другим пошли тосты. Хорошенько выпив и поев, перешли к делу. После долгих разговоров Турам сказал:

– Вот мое условие: семьдесят коров и конь впридачу. Он хорошо знал, что Багдайта не станут упорствовать и уступят, потому и встретил их так радушно, а вообще он не особенно жаловал гостей.

Дзанхот, погладив бороду, ответил:

– В знак уважения мы дадим еще одного коня сверх того, что ты просишь. У нас много всего, пусть бог даст нам еще больше. Но согласна ли девушка? Надо бы спросить и ее.

Турам покрутил ус:

– До сих пор в моем доме никто не спрашивал мнения женщин. Будет так, как скажу я. Но почему вы думаете, что моя дочь не согласна,-он взглянул на Кази,- выйти за такого молодца?!

Кази довольно улыбнулся. Ударили по рукам, и в знак заключения договора Дзанхот подарил Тураму свой пистолет. После этого они еще долго пировали, а на другой день Дзанхот и Кази отправились домой. Через неделю Турам получил выкуп за дочь: семьдесят коров и двух коней.

Была весна. Обновленный мир сиял, солнце светило с небес, согревая землю, покрывшуюся изумрудной травой. Пели птицы, туры играли на высоких скалах, деревья оделись молодой листвой. Люди весело занялись полевыми работами, со склонов слышались песни пастухов. Вся природа праздновала весну, и только Бабале не видела ничего этого. Печальная, сидела она у порога дома и плакала. Горестные мысли владели ею. Щеки ее покрылись мертвенной бледностью, в глазах стояли слезы. Жизнь казалась ей хуже смерти.

– Пусть последним моим днем будет тот день, когда я выйду за него замуж! – повторяла она себе.

Турама же мало заботило горе дочери. Он радовался привалившему богатству и не хотел знать, чем все это кончится. Когда родственники говорили ему, что он берет грех на душу, выдавая дочь замуж против ее воли, он весело смеялся и отвечал им:

– Ничего, стерпится-слюбится!

Прошло лето. Солнце стало лишь ненадолго появляться над хребтами, высокие вершины покрылись снегами, горы притихли. Настал праздник Уастырджи, пора свадеб. Прибыл свадебный поезд и во двор Турама. Село оживилось. В доме Турама царило веселье: рекой лились арака и пиво, столы гнулись от яств, гремели песни. Старики, поднимая турьи рога с черным пивом, провозглашали тосты. А Бабале тем временем готовилась вручить свою невинную душу бессмертному небу.

В полночь она сказала подружкам, сидевшим с ней в комнате, что хочет отдохнуть. Девушки ушли и Бабале осталась одна. Некоторое время она сидела неподвижно, словно раздумывая, потом надела подвенечный наряд, вышла из дому и скрылась в ночной мгле.

Ее хватились только на рассвете. Стали повсюду искать, но даже следа ее нигде не нашли. То ли земля ее поглотила, то ли тучи унесли – никто не знал, куда она делась. Поначалу стали подозревать соседского юношу, который сватался к ней до этого, но против него не было никаких улик и его оставили в покое.

Сваты через два дня уехали. Выкуп решили не забирать обратно до тех пор, пока не выяснится, что же сталось с Бабале.

Шло время. Бабале так и не появилась. Тураму было уже не до веселья. Он постоянно думал над тем, куда могла деваться Бабале, но так ни к чему и не пришел. С одной стороны, он лишался дочери, с другой-ему пришлось бы возвратить выкуп, если бы она не появилась. Эти мысли отравляли ему существование: он сидел дома, не показываясь среди людей.

Пришла весна, а о Бабале так и не было никаких вестей. Ее еще долго искали в разных местах, но все напрасно. Люди предполагали разное. Одни говорили, что она, наверно, бросилась в реку и ее унесла вода, другие – что ее, скорей всего, съели волки. Были и такие, кто утверждал, что она сбежала с кем-нибудь в дальние края, раз ушла в подвенечном платье. Разное говорили, но толком никто ничего не знал.

Недалеко от села, на вершине утеса, стоящего посреди ущелья, высились руины древнего монастыря, окруженные со всех сторон отвесными обрывами. К монастырю вела одна-единственная тропа. Никто не ходил туда, лишь раз в году, за три дня до Зардаваран, там собирался народ. Настал этот день, люди вновь пришли на вершину утеса. Не успели они усесться за столы с угощением, как хлынул ливень, такой сильный, что небо смешалось с землей. Рядом была подземная часовня, построенная когда-то давно, во времена войн и смут, и люди решили укрыться в ней от дождя. Они вошли внутрь и увидели там мертвую Бабале.

Она лежала посреди часовни, лицом вверх, сложив на груди руки. Одному богу известно, что она делала там перед смертью и как умерла. Послали за ее отцом, вскоре он появился. Труп Бабале отнесли домой. На другой день приехали Багдайта и Бабале похоронили. А через неделю Багдайта забрали назад свой выкуп – семьдесят коров и двух коней.

К Манидзе со всех сторон приезжали сваты, но никто не мог добиться ее согласия. Отец с матерью рады были бы выдать ее замуж, но Манидза любила Садуллу и ради этой любви готова была пойти против воли родителей, забыв обычаи предков. Люди стали поговаривать, что она дерзкая, избалованная и своевольная. Да, видно, такова уж любовь – даже великие мудрецы иногда теряют из-за нее разум и сами не ведают, что творят. Что же сказать о Манидзе? Любовь жгла ей сердце и заставляла забыть о покорности и скромности.

Как-то раз соседи пригласили Садуллу к себе – был какой-то праздник и у них собралось много гостей. Среди приглашенных был армянин по имени Гиго. После нескольких тостов завязалась беседа, и тут Гиго сказал: