Сека Гадиев - Азау(Рассказы)

После его ухода люди собрались на площади, где были растоптаны дети. Каждый искал своего ребенка, но большинство из них было изуродовано до неузнаваемости. Плач и стон стояли над ущельем. Детей похоронили. Эта площадь и сейчас еще называется «Нетис кало», что значит «Царский ток».

Черная скорбь переполнила сердца, погибшие дети взывали к мщению, но силы народа были сломлены. Делать нечего, надо было жить, и люди начали восстанавливать сожженные дома. А князь обложил их еще большей данью.

Опять настала весна и снова в праздничный день собрался народ. Вновь стали говорить о инязе.

– Лучше всем нам погибнуть,- сказал Мистала, – чем простить этому зверю его черные дела! Поднялся старый Тохти:

– Это правда, лучше погибнуть, чем оставить потомков рабами,. Хищник повадился к нам и терзает нас. Надо с ним что-то делать!

Люди притихли, задумались, а потом сказали в один голос:

– Смерть ему, смерть! Надо убить его, другого средства нет! Снова взял слово Тохти:

– Легко решить, добрые люди, труднее выполнить. Не так-то просто будет добраться до князя. Мы должны все хорошо обдумать и подготовиться, чтобы потом не пришлось нам жалеть. Надо, чтобы и мысли наши, и действия были едины и тогда даже скалы не устоят перед нами. Так поддержим друг друга!

– Мы согласны! – вскричали все, как один, и вторично принесли клятву верности. В знак этого каждый оставил в часовне пулю.

Решили, что князю осталось жить до пасхи.

Был ясный весенний день. Ярко светило солнце, склоны сверкали зеленью, во весь голос пели птицы. Арагви, в радужных брызгах и пене, извивалась серебряной лентой, словно очнулась от глубокого сна. Природа пришла в движенье, ожидая лучших дней, и у людей на душе посветлело.

И вот пришла пасха. Час мщенья пробил. В этот день все, у кого был скот, должны были отдать князю по одному барану, а у кого не было скота-индюка или курицу. Отовсюду к княжескому замку тянулись вереницы людей, несущих дары, поэтому князя не возникло подозрений при виде собравшегося народа.

Люди – и старики, и молодые – рядами стояли в большом дворе княжеского замка. Князь важно вышел к ним и его тотчас обступили со всех сторон. Сердце-князя дрогнуло, почуяв беду. Он заговорил, стал поздравлять народ с праздником но слова застревали у него в горле. Он смотрел на молчаливую вооруженную толпу и все больше бледнел. Пальцы его дрожали. Ему захотелось стать птицей и улететь куда-нибудь в безлюдные места. Он был бы рад поменяться местами с самым убогим из своих рабов, но деваться было некуда и князь стоял, ожидая своей участи. Иногда он посматривал в сторону башни, где скрылись его приближенные, но те не смели даже выглянуть наружу. И князь понял, что помощи ждать ему неоткуда. Вперед вышел Тохти и сказал:

– Сядь, арагвинский князь! Сегодня последний день твоей власти, но у нас есть к тебе еще вопросы.

Князю вынесли стул. Он сел и вид его был настолько жалок, такими несчастными глазами смотрел он на людей, что многие из них готовы были смягчиться. Но они помнили о своей клятве, помнили прежние дела князя и ни один человек не сказал ни слова в его защиту.

Народ притих. Тохти обратился к князю:

– Эристави! Сегодня мы судим тебя и ты должен ответить на наши вопросы. Скажи, зачем ты заставил нас убивать наших соседей, хиуцев, чем они мешали тебе? Зачем ты отнял нашу свободу и превратил нас в рабов?

Князь ничего не отвечал, только со страхом смотрел на людей.

– …Ответь, что сделали тебе малые дети, которых ты растоптал? Чем мешали тебе бедные наши жилища, которые ты сжег? Ответь, что плохого сделал тебе Берд, которого ты погубил вместе с семьей? Зачем ты вскармливал щенков священным человеческим молоком?

Князь не мог выдавить из себя ни слова, только глянул опухшими красными глазами на вершину башни, откуда на него смотрела перепуганная жена.

Тохти повернулся к народу и воскликнул:

– Решайте! Начался суд. Кто предлагал забить князя камнями, кто – повесить, кто – сбросить со скалы. В конце концов решили:

– Окажем ему последнюю честь казним его саблей!

Засвистели клинки, бросая блики на стены замка – князь был тут же изрублен в куски и черная его кровь хлынула на молодую траву. Люди вытерли свои сабли и ушли, а с башни неслись вопла княжеской жены.

Кто-то из стражников поскакал к ксанскому князю Дзимсеру – княгиня была его дочерью. Дзимсер приехал, похоронил князя, а жену его вместе со слугами забрал к себе в Ксан. С тех пор дом арагвинского князя опустел, в нем никто больше не живет, и только птицы вьют там свои гнезда…

Ксанский князь Дзимсер начал постепенно прибирать к рукам людей своего зятя, жителей Хада, найдя себе среди них добровольных помощников. Но он боялся трогать Кудское ущелье, потому что осетины, жившие там, объединились и близко не подпускали к себе ни князя, ни его слуг. Они снова стали свободными людьми.

Жители Хада теперь платили подати Дзимсеру, а тот стал притеснять простых людей еще хуже, чем арагвинский князь. Он сумел обложить данью и осетин, живших близко к грузинским селам. Сначала Дзимсер не решался сам появляться в Хадском ущелье и посылал туда своих моурау, но потом и сам стал наезжать за данью и отбирал у людей все, что ему нравилось – будь то конь, бык или красивая девушка. Без его разрешения никто не мог жениться или выйти замуж. Если во время очередной поездки он останавливался в чьем-либо доме, то требовал к себе на ночь девушку. Он творил еще больше зло, чем его предшественник. Жители Хада снова оказались в ярме.

Как-то осенью Дзимсер стал собираться в Хад за данью. Его жена стала отговаривать его:

– Не езди,-сказала она, -я видела дурной сон, будто кто-то разрушил наш замок.

Дзимсер, расхохотавшись, ответил:

– Бог с тобой, княгиня, о чем ты говоришь! Ведь скалы дрожат от страха и катяни трескаются, когда я появляюсь в Хаде. Не беспокойся, я пригоню стада быков и отары овец, а тебе привезу шелка и драгоценности.

В тот же день он отправился в путь с двенадцатью всадниками.

На берегу Арагви, в селении Млет жили семь братьев. Старшего из них звали Хуца. У братьев была единственная сестра, Тамар, о красоте которой ходили легенды. Дзимсер тоже прослышал о ней и с тех пор не находил себе места. Мысль о красавице не давала ему покоя и он, выехав со двора, прямиком направился в Млет.

Хуца и его братья хорошо знали, что означает приезд Дзимсера, понимали, что он не успокоится, пока не обесчестит их сестру, и потому подготовились заранее. Они сплели два больших щита из прутьев и поставили их внутри дома вдоль стен.

Тем временем появился Дзимсер со своей свитой. Хуца, как радушный хозяин, выехал им навстречу, помог спешиться и усадил в доме на длинную скамью. Увидев девушку, Дзимсер не сводил с нее алчных глаз, выпученных и красных. Он был похож на дракона, готовящегося проглотить свою жертву. А сердце Тамар от гнева и отвращения словно сжал железный обруч.