Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

"Новый год – порядки новые" – любил повторять Шеф.

Студенты ввалились гурьбой. Папа отдыхал в Трускавце. Надзирала за молодежью мама.

Доктор знакомил матушку с ребятами. На минутку зашла тетя Шафира.

Доктор прицепился к ней: "Мурат где? Можно позвать его встречать с нами Новый год?".

– Ой, что ты! Для вашей компании Мурат слишком взрослый.- тетя

Шафира похлопала по плечу Доктора и ушла.

Вновь открылась дверь и Доктор взвился вьюном. Пришла Галя. Она с улыбкой слушала мамину установку.

– Галошка. Айналайын, байха…Я бол.

За полчаса до двенадцати студентки бросились звонить.

…Я заглянул в детскую. Никого. Студенты танцевали в столовой.В детской столы вытянуты буквой "Т". Водка, вино. Не долго раздумывая, я взял бутылку портвейна. Наполнил рюмку и залпом выпил. Как на вкус? Не лимонад. К этому надо привыкнуть.

Вышел в коридор. Скоро должен подойти кайф. На кухне возилась мама. Впорхнула искрящейся снежинкой Галя. Следом – Доктор. Матушка по новой взялась за свое.

– Галошка, следи за ними… Посуда дорогая. Хорошим вещам они цену не знают. Говорила ему, поставь простую… – она метнула в

Доктора сердитый взгляд. – А он: не бзди, не бзди…

Если хоть одну тарелку разобьют, я…

Галя прикрыла ладонью лицо.

– Тетя Шаку не волнуйтесь… Я внимательно слежу.

Сколько прошло? Минут пять-десять. Никакого кайфа и в помине не было. Одной рюмки мало. Точно мало. В детской все еще было пусто. Я по новой налил из той же бутылки в рюмку. На этот раз кайф от меня никуда не денется.

Я ждал, но кайф ко мне не приходил. Выпить еще? Пожалуй, не следует. Но пока не поздно надо что-то делать. Новый год все-таки.

В детскую заглянул студент. Поочему он один? Все равно пора.

Деваться некуда и я начал изображать.

Закрыл глаза и рухнул под стол.

Посуда осталась цела. Через два дня Доктор вернулся из института злой и закладывал меня маме.

– Валерка видел, как Бек валялся под столом. – Зыркнул гневно на меня и добавил. – Зверь! В лоб хочешь получить?!

Студенты оставили проигрыватель с пластинками. Доктор не спешил отнести музыку в общежитие.

Шеф с Джоном крутили пластинки.

Шеф говорил: "Мне нравится вот эта". И ставил "Я люблю тебя, жизнь".

Марк Бернес пел: "…Все опять повторится сначала". Эх, Бернес,

Бернес… Когда Ситка впервые увидел его по телевизору, то сказал:

"Жидобольшевик!".

Шеф хохотал полчаса.

Мне тоже нравилась "Я люблю тебя, жизнь". Но не так сильно, как та, которую безостановочно крутил Джон.

В полях, за Вислой сонной,

Лежат в земле сырой,

Сережка с Малой Бронной,

И Витька с Моховой.

"Девчонки, их подруги – все замужем давно…". Мне становилось безнадежно грустно, когда доходило до слов

Свет лампы воспаленной

Пылает над Москвой,

В окне на Малой Бронной,

В окне на Моховой:

Одни в пустой квартире

Их матери не спят.

"Свет лампы воспаленной…". Только начался 61-й год и я вновь видел Москву на рассвете. Я видел окна, где горел воспаленный, желтый свет.

Часов в девять вечера папа как обычно слушал новости. Выключил радио и произнес: "Ташенева освободили…". Прибежала с кухни мама:

"Что?"

– Только что передали указ Президиума Верховного Совета…

Родители молчали. И тут я подумал: "А что если бы Ташенева сняли двумя месяцами раньше? Получили бы мы тогда квартиру?". Я вспомнил, что сказал отец в день переезда.

Спустя неделю случилась еще одна неожиданность. Пришел из школы, а в столовой милиционер разговаривает с матушкой.

– Соседи с четвертого этажа могли взять? – спросил мильтон.

– Конечно могли… Кто кроме них…

Мама держала на балконе чернобурку. Об этом попросила ее тетя

Шафира. Вчера лиса с балкона исчезла, матушка побежала к тете

Шафире: "Ой бай, украли ".

Кроме соседей с четвертого этажа подозревать некого. У них, как и у нас, по два спаренных балкона. Чернобурку было легко, наискось с противоположного по диагонали балкона четвертого этажа зацепить любой палкой.

Дядя Урайхан прислал милицию.

Кроме мамы допросили Ситку и Доктора. Остальные домашние оперативников не интересовали.

Через день мама сидела на кухне притихшая. Версия с соседями бездарно провалилась. Доктора вызвали в райотдел и он раскололся.

Никакие там ни соседи, а именно брат стибрил лису. Стибрил, продал, промотал.

Тетя Шафира успоркаивала матушку:

– Ничего, ничего, женгей. С кем не бывает.

Мне было жалко Доктора. Шеф ехидно вспоминал, как Доктор с матушкой в поисках чернобурки ворошил балкон. Волновался я и за то, как бы кража и последующее разоблачение не доконали брата. По началу так вроде и было. Доктор ни с кем не разговаривал, валялся на койке лицом к стене.

Не прошло и недели, как он ожил и вновь замелькал.

В последний раз Галя пришла к нам следующим после моего дня рождения вечером. Единственная из всех она сделала мне подарок – толстый сборник стихов Маршака.

Больше мы ее не видели. Братья пытали Доктора, но он так и не признался, чем обидел ее. Галя много чего могла ему простить.

Значит, произошло что-то нечто серьезное, после чего Доктор про Галю не сказал ни одного слова.

Всего каких-то десять дней назад все было многообещающе идиллически. Доктор на кухне в общей тетради старательно обводил буквы "Галия, Галя, Галочка…".

Приближалась сессия и матушка теребила Доктора:

– По сопромату зачет сдал? Политэкономия где?

Брат жаловался на трудности. Подзапустил, отстал. Надо бы позаниматься с умными ребятами. Но в общежитии всегда народ. Не сосредоточишься. Мама удивилась. Кто тебе мешает позвать умных ребят домой? Закроетесь в столовой, мешать никто не будет.

Доктор возликовал и сказал маме, что с ним согласилась заниматься ленинская стипендиатка. Мама обрадовалась больше Доктора и спросила:

"А по ТММ она тебе поможет?". "Да, – ответил Доктор, – и по ТММ поможет".

– Уф, как хорошо… Она слышала, что ТММ (теория машин и механизмов) расшифровывается студентами как "тут моя могила", почему и добавила – Слава богу.

Для ленинской стипендиатки Вера Горячева была излишне хороша. Но держалась умно.

Вера кушала пельмени, когда мама принесла из спальни рулон ватмана.

– Такая бумага пойдет?

Горячева вытерла салфеткой руки, пощупала ватман.

– Бумага очень хорошая.

Шеф, Джон и я были в курсе какое ТММ ожидается в столовой. Доктор велел Джону спрятаться на балконе и оттуда подсекать за курсом ТММ.

Джон не дождался выхода из комнаты Веры, чтобы проскользнуть на балкон. Первое занятие по ТММ проходило два с половиной часа.

Матушка часто повторяла: "Меня не подведешь". В смысле не проведешь. Вера ушла с Доктором, мама позвонила Боре Расновскому: