Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

– О чем ты ему намекивал?

– Что человека вашего уровня грех держать ниже завлаба.

– М-м…

– Завтра Чокин уезжает на дней десять в Дом отдыха… Вернется и примет решение…

"В номере гостиницы "Москва" Олжас Сулейменов, Юрий Афанасьев и я. Олжасу сообщили о назначении Колбина… Мой друг Афанасьев, которого в Академии общественных наук мы звали "Юра Николаевич", сказал:

– Хуже не будет…".

Геннадий Толмачев. "Слово об Ожасе". "Горизонт", N 17,1989.

В понедельник Руфа подозвал меня к себе.

– Вчера ко мне Николай приходил…

Николай Колинко друг детства Руфы. Журналист. Работал советником предсовмина, сейчас в Верховном Совете республики. Человек осведомленный.

– Что говорит?

– Завтра Пленум.

– Кого поставят вместо…?

– Неизвестно.

Из Рудного приехала Карина. Родила сына. Принесла на работу конфеты.

– У кого остановилась?

– У тети.

– Номер телефона…

– Позвонишь?

– Вечером.

После работы пил я Сериком Касеновым. Позвонил Карине в седьмом часу.

– Выходи… Сейчас на такси подъеду.

Решено: продолжу у Пельменя, потом с ней поедем к Варвару в

"Орбиту". Витька живет один в трехконатной квартире. Телефона у него нет, заявимся и он не посмеет не приютить на ночь.

Кроме жены Гули у Пельменя был АТЖ – Алмат толстожопый. АТЖ гобоист, играет в оркестре Оперного театра. Парень общительный, но с ним, как с англичанином, кроме как о футболе, не о чем говорить. О жене Пельменя речь впереди.

Пока о том, что мы спускались с Кариной по лестнице и я подвернул ногу… И тотчас же стало темно.

Проснулся у Пельменя на кухне. Что со мной? Как я здесь вновь очутился? Где Карина? Почему я не у Варвара? Только подумал, как вскрикнул от боли. Не могу и не ступить, и не подняться.

– Беря! – крикнул я в комнату.

– Проснулся? – Пельмень не спал.

– Что-то с ногой…

– Ты ушел с этой… Через полчаса в дверь позвонил Ермечила и сказал, что ты валяешься в подъезде на лестнице…

Ермечила искусствовед, директор картинной галереи. Тот самый, с кем я встретился в коридоре постпредства летом 66-го года. Сейчас он сосед Пельменя.

– Этой… рядом не было?

– В том-то и дело… Дура, не могла сообщить…

У Карины с головой не в порядке. Какого хрена я вытащил ее из дома?

– С Алматом вдвоем мы занесли тебя сюда.

– Который час?

– Щас посмотрю… Полседьмого.

– С ногой что-то серьезное… Посади меня на такси.

…Я вылез из машины и поскакал на одной ноге на второй этаж.

Айгешат на больничном по уходу за ребенком – у Шона ОРВИ. Она сняла с меня одежду. Левая нога от ступни до колена черная.

– Перелом? – спросил я.

– Не знаю. Надо ехать в травпункт.

Рентген показал: порваны связки. В травпункте скорой помощи мне наложили лангету и по дороге домой я попросил водителя остановиться у кулинарии на Космонавтов.

– Купи пива, – попросил я Айгешат.

Опоздали. Пиво полчаса как привезли, и за пять минут разобрали.

Шон кривляка. Увидел меня с лангетой и принялся изображать хромого отца. Айгешат учит его читать. Пока он знает некоторые буквы, находит их в газете и кричит:

– "А" – ажека! "М" – мама! "П" – папа! "Ч" – чак-чак!

К вечеру и без пива отошел.

Без пяти минут восемь. Сейчас начнется программа "Казахстан". Я вспомнил и крикнул:

– Мама, скорей сюда! Кунаева снимают!

Матушка приковыляла с кухни и кряхтя уселась в кресло.

– Ой бай, ой бай… – тихо, со страхом в голосе прошептала мама, глядя в телевизор.

Все так. Волнение охватило и меня. Ну как же, столько ждали и только сейчас я подумал, что сейчас вместе с Кунаевым уйдет что-то еще… И вот от этого что-то еще стало не по себе.

"Первым секретарем ЦК КП Казахстана избран товарищ Колбин

Геннадий Васильевич, работавший до этого первым секретарем

Ульяновского Обкома КПСС… Товарищ Колбин родился в 1927-м году…".

"Что такое?". Мягко говоря, Горбачев ох…л.

– Татешка? – я позвонил Карашаш. – Это как понимать?

Татешка инструктор отдела культуры ЦК и утром была на Пленуме.

Она раздавлена и не может прийти в себя.

– Как понимать? Так и понимать.

– Что они с нами делают? Почему мы молчим?

– Что мы можем? Мы – люмпены.

Карашаш не права. Мы не люмпены. Событие, которое сегодня произошло, вне классового сознания.

Мы бараны.

Неделю назад с Саяном после обеда гуляли возле института, и я сказал:

– Недавно прочитал статью об энергоинформационном пространстве…

Оказывается, все наши слова записанные на бумаге, и сказанные вслух, никуда не пропадают… Автор утверждают, что они попадают и хранятся в этом самом энергоинформационном пространстве. – Зная, как Ташенев плохо воспринимает вещи иррационального порядка, я осторожно спросил. – Можно ли этому верить?

– Конечно. Энергоинформационное пространство это ноосфера

Вернадского…

– Разве?

– Не разве, а точно. Забыл, что рукописи не горят?

Пусть хиппи бесятся в Канаде,

Не перекрыть им голос Нади…

Тетя Надя, продавец молоканки на Шевченко друг семьи. Она придерживает для нас мясо, масло, сметану, молоко. В десятом часу

Айгешат вернулась из молоканки.

– Тетя Надя говорит, в шесть утра был сильный ветер… – Жена поставила молоко на плиту. – У тети Нади мама старенькая…Она сказала про нехорошее предчувствие.

День стоял солнечный, таял снег.

В одиннадцать или половине двенадцатого зазвенел телефон.

– По Космонавтов идут наши… – звонила Кэт.

– Какие ваши?

– Казахи с плакатами…

– Не может быть.

– Ты не врешь?

– Наташку позвать к телефону?

– Не надо. Сколько их?

– Много. Идут по трамвайным путям и кричат…

– О чем кричат?

– Против Колбина и… Что-то еще… Погоди… – В трубке шорох.

Она потащила телефон к окну. – Что-нибудь слышишь?

– Нет. Звони через каждые полчаса.

Разгорелся наше тюх. Тюх-тюх.

"…И это далеко не самые впечатляющие примеры прежней жизни…В лагерях мотали срок политзаключенные, мотал бессрочную ссылку Андрей Сахаров… Был Афган. Много чего скопилось к мартовскому дню 85-го, когда на престол взошел новый генсек -

Михаил Сергеевич.

Первой поддержала намерения и начинания Горбачева часть интеллигенции. Остальная, менее допущенная толкаться в коридорах и приемных ЦК и обкомов, разделяла убеждение, что коммунистический царь не способен к переустройству жизни, потому как он коммунист…

Горбачев ждал помощи от интеллигенции, но та только и делала, что притопывала в нетерпении ногами и торопила: "Дальше, дальше…".

Интеллигенция если и смогла чем-то поддержать кроме притопывания, так это разоблачением в своих рядах прислужников застоя. Стучали друг на друга открыто, на всю страну, через газеты и ТВ. Не все, конечно. Были и другие. Виктор Розов, Сергей Параджанов, членкор