Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Власенковой.

Забегая вперед. Таня являлась ко мне до декабря 77-го. Позже я и сам вызывал ее из памяти. Но это было уже не то. С началом 80-х о

Власенковой я и вовсе перестал ее вспоминать.

В аэропорт вызвалась отвезти тетя Рая. Мама посмотрела на подкатившую с тетей машину и сказала папе:

– "Волга" белая. Бектас счастливым будет.

…В вестибюле гостиницы меня остановила спортивная девушка.

– Ты из Казахстана?

– Да.

– Привет. Меня зовут Нина. Я раньше жила в Джамбуле.

– Ни за что бы не подумал, что в Джамбуле могут жить такие интересные девушки.

– Ладно врать! – землячка зарделась. – Ты сам-то из Алма-Аты?

– Из Алма-Аты. А ты?

– Живу в Череповце.

– А… Вологодская область? Слышал.

– Ладно. Еще увидимся.

В Стогкольме принимающая сторона свозила круиз на фильм малоизвестного в Союзе Вилгота Шемана "Веселые дети природы".

Начинается кино со сцены в сауне. Главный герой Чарли с друзьями обсуждают, как помочь Кубе прорвать блокаду экспорта сахара на

Запад. Чарли живет на барже на озере Меларен в центре Стокгольма, по ходу действия друзья подселяют к нему беременную женщину. У беременной где-то есть муж, с ним она в ссоре и сейчас до родов ей надо где-то перегодить. Натурально самого соития в фильме не показывают. Ходят голые, и в момент акта между Чарли и беременной камера крупным планом показывает глаза женщины. Играет глазами беременная выразительно.

…Взлетающее с карканьем воронье над взгорком и валкий бег Любы

Байкаловой. Байкалова бежит, расплескивая из пригоршней воду, и причитает сердцем.

Год назад в Швеции "Калина красная" прошла под названием "Судьба рецидивиста". Наши критики обиделись за Шукшина, но, по сути, шведы оказались безжалостно точны. Рецидивист – это аллегория на тему бесконечного сюжета о России. Сюжета, повествующего о том, что вновь, когда после долгого одоления тропы снежного перевала, когда, казалось бы, все выправляется, – на самом интересном месте, как всегда, опять все срывается, летит верх тормашками в тартарары. Да, это не трагедия, не театральный ход, а именно рецидив – нескончаемое повторение одних и тех же попыток.

И когда Егор Прокудин с веселой злостью, клацая зубами, как затвором трехлинейки Мосина, спрашивает себя и нас: "А есть ли он – праздник жизни?": то он, как будто, подмигивает нам – не мыльтесь, бриться не придется.

Праздника опять не будет.

Не будет праздника, может быть еще и потому, что праздник жизни – это и есть та самая чеховская "общая идея", тоска по которой – наше единственное сожаление, воспоминание о котором и заставляет всегда и везде из последних сил цепляться за жизнь, сколь бы пресыщенно горька она ни была.

Показушными прокубинскими демонстрациями, тем как Чарли равнодушно воспринимает происходящее с ним и вокруг него, Вилгот

Шеман внушает зрителю мысль: человеческая жизнь не стоит того, чтобы ее можно было принимать всерьез. Словом, никогда не оглядывайся, живи и радуйся.

По Шеману сама жизнь и есть праздник.

Говорят, великим простительна глупость. В свою очередь нам ничего не остается, как бездумно повторять ахинею гигантов. Льву Толстому принадлежит немало откровенных в своей простоте суждений. В том числе и знаменито известное – "Человек рожден для счастья".

Предвзятость к Толстому возникла после прочтения воспоминаний

Горького. "Зашел разговор о Достоевском, – писал Алексей Максимович,

– "Он сумасшедший", – сказал Лев Николаевич про Федора

Михайловича". Ей богу, в "зеркале русской революции" есть что-то от Сатыбалды. По Толстому счастье это как у Пьера Безухова: жить с

Наташей Ростовой, девочкой не сумасшедшей, но с симптомами прогрессирующего слабоумия.

"Кто ты такой? Ну, кто ты такой?! Бумажная твоя душа!".

Х.ф. "Чапаев". Сценарий и постановка братьев Васильевых.

Безухов напомнил Болконскому о фразе князя, сказанную им на прогулке в Лысых горах.

– Да, я сказал, что падшую женщину надо простить. – сказал князь Андрей. – Но при этом не сказал, что я могу простить.

Что верно, то верно. Попользовался падшей женщиной, верни туда, откуда взял и при этом не забудь простить.

Шкодные автор и его герои.

…В книжном магазине в Хельсинки я провел полдня.

"Один день Ивана Денисовича", издательство "Посев". Пролистал за полчаса и неизвестно почему запомнилось слово "возносчиво". Это так молится Иван Денисович, возносчиво обращаясь к небесам. Где

Солженицын откопал это словцо? В религии я ни бельмеса, но, по-моему, "возносчиво" меняет местами зэка и бога – непонятно, кто из них двоих Господь, а кто каторжанин?

"Бодался теленок с дубом" куда как интереснее "Ивана Денисовича".

Жаль, денег не хватит купить, да и провозить опасно.

Ага, Твардовский… Ничего такого про Александра Трифоновича

Александр Исаевич не пишет, но опять же тон… Человек дышит ядом на своего благодетеля. Это не новый тип пассажира. Солженицын Долохов из "Войны и мира". Пожрал, поспал в хозяйском доме, да и навалил кучу у порога. Вот почему засела во мне "возносчивость". Солженицын никого не желает оскорбить, унизить, это у него само собой получается – заблудившийся "ик" помимо воли превращается в "пук".

Вторая книга истории злоключений писателя запомнилась репликой

Г.М., папиного старшего товарища. На правлении Союза писателей СССР, где исключали Солженицына из членов Союза, земляк отмочил: "У

Солженицына все плохо… Казахстан освоил целинные просторы и идет от успеха к успеху".

Тоже хороший мальчик.

В музыкальном салоне по телевизору показывают выборку матчей одной восьмой финала европейских кубков.

– Скучно. – за спиной раздался капризный женский голос. -

Показали бы лучше то кино… Особенно, что было в мужской бане…

Я обернулся. Позади стояла, держась за спинку кресла, и весело смотрела на меня Нина Трошинская. Надутые губки и притворно-жалобный голос землячки свидетельствовали: от жизни не спрятаться за футболом. Круиз свободно может превратиться в курьез, когда в легкий шторм на пути в Ленинград рядом с тобой плывет столь опасное создание.

Нина, Нина, Ниночка… Березка вологодская… На черта я тебе сдался? Я не Чарли из "Веселых детей природы", я – черт знает что.

…Мы спускались на берег по трапу в Ленинграде, кто-то тронул меня за локоть. Это была она. Трошинская деловито сказала:

– Дай мне свой домашний адрес.

Сейчас думаю: не повстречайся в круизе Нина, и вспомнить о

Скандинавии было бы нечего.

С Варваром обмывали возвращение из-за границы.

Вспомнилась недавний разговор с Кенжиком.

– Пару раз в одной компании встречался с Ольгой Срединой. Знаешь, она еще не замужем. Ты помнишь ее?

Помню ли я Средину? Средина – это "2-85".