Майкл Корда - Богатство

Она поползла вокруг скалы, пытаясь выбраться на подветренную сторону – так это называется? – чтобы перевести дыхание. Шаря в поисках опоры, она ощутила, как ее рука наткнулась на нечто мягкое и гладкое. Она с визгом отдернула руку, изумившись открытию, что еще в силах пугаться. А тюлени кусаются?

Затем до не дошло, что она дотронулась до гладкой, а не покрытой мехом кожи. Она повернулась и увидела Артура, цеплявшегося за другую сторону скалы. Его глаза были широко открыты, но он, казалось, был не в состоянии говорить, дыхание было затрудненным и поверхностным. На лбу виднелся глубокий порез. Но больше всего Алексу напугали его ногти, темно-синие, почти пурпурные, составлявшие резкий контраст с побелевшими руками, которыми он цеплялся за водоросли, пытаясь удержать голову над водой.

У нее ушли все оставшиеся силы, чтобы оторвать его от скалы. Она мало знала о спасении утопающих, еще меньше о медицине, но ясно было, что он умрет, если она не вытащит его на берег. Она не могла нести его – он был слишком тяжел, и он, казалось, не в состоянии был двигаться сам. Он являл собой мертвый груз – и это выражение эхом отдалось в ее мозгу.

С каждым ее шагом его голова оказывалась под водой. Она смерила взглядом расстояние до берега, и решила, что может утопить его задолго до того, как доставит в безопасное место. Обхватив его, она перевернула его лицом вверх, затем скрючившись в воде и обнимая его за плечи, придерживая голову по возможности высоко, двинулась обратно к берегу.

Она скользила, спотыкалась и падала, иногда даже замечала, что неуклюже плывет, удерживая его одной рукой и подгребая другой, уверенная, что они оба сейчас утонут. Ей хотелось сказать ему что-то ободряющее, но ее зубы непроизвольно клацали, и она оставила эти попытки. Она слышала собственные всхлипы, такие громкие, что заглушали ветер и волны, и, наконец, вытащила его на гальку одним последним рывком, таким сильным, что испугалась, не сломала ли ему позвоночник.

Алекса оттащила его от воды насколько могла, затем подбежала к одеялу, вырвала его из-под корзины, предоставив той катиться по гальке вместе со всей дорогой утварью, и закутала в одеяло Баннермэна. Его лодыжки были все еще в воде, но она сделала, что смогла. Его дыхание стало глубже. Хороший знак или плохой? Она не знала. Легла рядом, защищая, пытаясь дать ему своим телом хоть немного тепла.

Его губы задвигались, и она приникла к ним ухом, пытаясь разобрать его слова. Вначале ей показалось, что он хриплым шепотом требует что-то кинуть, но она ошиблась.

– Киддер! – произнес он более громко. – Радио!

Она совсем забыла о привезенном с собой радиофоне. Прокляла себя за глупость, затем напомнила себе, что не было смысла вызывать Киддера, пока она не отыскала Артура и не спасла его.

Алекса бросилась к месту пикника, на миг запаниковав, что не найдет радиофона, затем подбежала к перевернутой корзине и выудила его из скользкой, режущей мешанины битого стекла и промокших сэндвичей. Дождь хлестал упругими струями, перемежаемый вспышками молний. Она подумала, насколько это опасно – стоять здесь мокрой, с радиофоном, антенна которого направлена прямо в небо. Она была в достаточной мере фермерской девушкой, чтобы знать, что способна натворить молния. Алекса выдвинула телескопическую антенну на полную длину, ожидая вспышки, которая может обжечь ее или обжарить до хруста. Затем она осознала, что понятия не имеет, как пользоваться этой проклятой штуковиной. Здесь были кнопки, как на телефоне, и цифровая панель, мерцавшая призрачной зеленью. Под треугольной кнопкой было написано "Вызов". Она нажала, прижала губы к микрофону и закричала:

– Мистер Киддер! Бен! Помогите!

Раздался яростный треск, едва не оглушивший ее, затем послышался совершенно четкий голос Киддера.

– Не кричите. У меня чуть барабанные перепонки не лопнули.

– Вы должны немедленно приехать!

– Я уже в пути. Отправился, как только увидел, что погода меняется. Промокли, наверное?

– Киддер, Артур купался. Он чуть не утонул. Я не знаю, что делать. Пожалуйста, поспешите!

Теперь голос Киддера стал серьезным.

– Он плох?

– Очень. Еще жив, но едва.

– Укройте его. Держите его в тепле. Нажмите ему на грудь, чтобы вытекла вода. Вы сможете продержаться минут пятнадцать-двадцать?

– Не знаю. Вы можете вызвать вертолет… Что-нибудь еще?

– Не в такой шторм, мисс Уолден. Закутайте его как только можете и молитесь.

Она вернулась к Артуру, прикрыла его своим телом, и – впервые с тех пор, как была маленькой девочкой – стала молиться. Она снова и снова повторяла Молитву Господню, когда Киддер причалил к берегу – казалось, целую жизнь спустя.

Он лежал, подпираемый подушками, его лицо было бледно, как полотно, глаза закрыты. Лоб был перевязан, придавая ему вид некоего героического полководца, раненого на поле брани. Чтобы довершить картину, не хватало только стоящих вокруг скорбящих офицеров.

Она сидела рядом, дрожа, не в силах согреться, несмотря на огонь в камине, бесчисленное количество чашек чая и даже стакана бренди, из-за которого у нее перехватило горло и начал заплетаться язык.

Дыхание Баннермэна стало нормальным, и, когда он временами засыпал, то крепко держался за ее руку, как испуганный ребенок. Ногти у него были все еще синие, но оттенок стал бледнее. Она надеялась, что это хороший знак. Снаружи шторм лупил в окно. Деревья стонали и скрипели под порывами ветра, и время от времени сам дом содрогался, словно живой. За последние несколько часов она заразилась неприязнью к побережью Мэйна, и очень похоже, на всю жизнь.

Она просидела рядом с ним около двух часов, пока Киддеры уходили и приходили с сообщениями об усилении шторма, из-за которого отключилось электричество и телефонная связь. Киддеры были а своей стихии. Для островитян, догадалась она, море разыгрывало бесконечную мыльную оперу. Миссис Киддер могла без остановки болтать – и болтала – об утопленниках, кораблекрушениях, эпических штормах и героических спасениях.

Резкий порыв ветра сотряс дом, и из камина вылетел ворох искр. Баннермэн открыл глаза и посмотрел на нее.

– Именно тебе нужно быть в постели. Твоя рука все еще холодна, как лед.

– Тише. Со мной все в порядке. Ты будешь лежать, пока Бен не доставит врача с большой земли.

– Мне не нужны всякие провинциальные доктора. Это судороги, вот и все. Купался в холодной воде… Со всяким может случиться.

– От судорог сознания не теряют.

– Ударился головой. Почти утонул. Ужасное чувство. Знаешь, о чем я думал, цепляясь за скалу? Я думал – ну разве Роберт не счастливчик? Я утону прежде, чем получу шанс изменить завещание.

– Это действительно т а к для тебя важно?