Кристофер Бакли - День бумеранга

– От них все-таки была отдача. Например, Эйнштейн показал, как нам всем взорваться. Теперь я называю это восхождением.

Терри обеспокоенно посмотрел на нее. Она шпарила как ни в чем не бывало:

– Тема кампании – эгоистичные стареющие бэби-бумеры, которые губят американскую экономику и экономически порабощают будущие поколения. Ни к Элен Келлер, ни к Элеоноре Рузвельт это отношения не имеет. Хотя в старости Элеонора действительно была морщинистая, как сморчок. Остынь на пару градусов, хорошо?

– Значит, это шутка была?

– Да, боже ты мой…

– А я принял всерьез. Так, пошли дальше…

Он вызвал следующий слайд. На экране возникла группа тощих, изголодавшихся на вид молодых людей. Запавшими глазами они уставились на большое пустое птичье гнездо. Подпись гласила: «Хоть одно яичко вы им оставите?»

– Это действует, – признал он. – Правда, на угнетающий манер.

– Так и должно быть. Слушай, какая муха тебя, а? Вдруг стал вести себя как двойной агент, работающий на Американскую ассоциацию ресурсопожирателей.

Терри вздохнул.

– Не знаю. Это как-то начинает меня пугать. Вся эта агитация за самоубийство, направленная на стариков. Не Норман Рокуэлл, [65] Норман Рокуэлл (1894–1978) – популярный американский художник, чьим произведениям часто был свойствен сентиментальный уклон. прямо скажем.

– О, господи, Терри!

– Что?

– Самое оно! Ты просто гений. – Касс обняла его. – Точно тебе говорю! Это сверх находка. Даже и думать нечего.

– Да о чем ты?

– Норман Рокуэлл.

Касс захлопнула ноутбук и метнулась прочь из комнаты совещаний. Терри покачал головой и вернулся к работе.

Через два дня она ворвалась к нему в кабинет с ноутбуком, довольная, словно кошка, опустошившая целую клетку попугайчиков. Никогда раньше он не видел ее такой счастливой.

Она поставила перед ним ноутбук, включила и щелкнула по кнопке «Показ слайдов».

Терри смотрел во все глаза.

Касс за это время наняла специалиста по компьютерной графике, и тот сделал ей Америку Нормана Рокуэлла с нарезанным хлебом, кукарекающими петухами, киосками с газировкой, дружелюбными полицейскими, индейкой в День благодарения – но все это под соусом «добровольного восхождения».

На первой картинке супруги лет семидесяти с лишним, держась за руки, улыбались так, словно им предстоял океанский круиз. Они стояли перед входом в этакий приветливый пряничный домик, чей адрес мог быть, к примеру, Кленовая, 15. Ярко-желтая вывеска над дверью гласила: ЦЕНТР ДОБРОВОЛЬНОГО ВОСХОЖДЕНИЯ. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ДЕДУШКИ И БАБУШКИ!

Следующий слайд: пышущая здоровьем пара лет шестидесяти пяти смеется над обескураженной Смертью с косой. Подпись: СПАСИБО, НО МЫ СДЕЛАЕМ ЭТО, КОГДА НАМ ЗАХОЧЕТСЯ.

Всего с полдюжины картинок. На последней над пожилым мужчиной в уютной мягкой постели склонилась симпатичная стройная медсестра в традиционном белом накрахмаленном халате. На лице лежащего играет сонная улыбка. Медсестра, улыбаясь ему в ответ, пристраивает к нему капельницу. Озаглавлено: ОТДЫХАТЬ НА НЕБЕСА!

Терри посмотрел на сияющую Касс.

– Ну как? – спросила она.

– У меня нет слов.

– Просто сказка, правда?

– Никогда еще смертельная инъекция не выглядела такой теплой и ласковой. Радостное событие для всей семьи. В музее Рокуэлла, я уверен, будут восхищены.

– Ты был совершенно прав. Оптимизм – вот что требовалось. Ранди пришел в восторг.

– Да? Кстати, как он – наш Рандольф Боснийский?

– Гм, – отозвалась Касс. – Кажется, я слышу нотку… чего-то этакого? А кто мне все уши прожужжал насчет переспать?

– Он клиент. Первый закон Таккера помнишь?

– Не путаться с клиентами. Помню, как же. Но это все-таки другой случай.

– Чем он отличается?

– Среди прочего, тем, что я его знала до того, как он стал клиентом. Слушай, чего ты так прикопался ко мне с этим?

– Не нравится мне твой Ранди.

– Ну и что? Спать тебе с ним никто не предлагает.

– У тебя, кажется, в мозгах серьезный засор, – сказал Терри. – Доводилось такое видеть. Молодые впечатлительные ответственные сотрудники вдруг перескакивают на сторону клиента. Глотают всякую лапшу. В конце концов приходится прочищать им башку. У меня на глазах это случалось с лучшими умами моего поколения.

– Спасибо тебе большое, Аллен Гинсберг ты наш. [66] Аллен Гинсберг (1926–1997) – америкнаский поэт, один из лидеров «поколения битников». В своей знаменитой поэме «Вопль» он сетует о гибели «лучших умов его поколения» под воздействием «Молоха». Но только я додумалась до «восхождения» первая. А теперь все про него говорят. Это, черт возьми, моя собственная лапша.

– И ты собственной лапшой обкушалась и обвешалась. «Ресурсопожиратели». «Сморчки». Норман Рокуэлл живописует Освенцим.

Касс опустила глаза. Потом тихо произнесла:

– Я худо-бедно пытаюсь завязать дискуссию о будущем соцобеспечения.

– Ладно, – сказал Терри. – Не хотел тебя задеть. Просто я дольше твоего имею дело с политиками. Когда начинается серьезная драка, поверь мне – не они первые летят вверх тормашками, а ты. Хотя постой. Зачем я тебе это говорю? Он же грохнул тебя на мине!

– Да, и кто из нас будет хромать всю оставшуюся жизнь? Отцепись от него наконец. Если тебе не нравится моя затея с Норманом Рокуэллом, я слушаю твои предложения.

Терри задумался.

– Может, подключим знаменитостей? Вроде рекламы молока, только пить будут отраву. На верхней губе потом багровые пятнышки. «Пробовали? Ну просто… восхождение!»

Касс улыбнулась.

– Ты в своем репертуаре. Даже когда ведешь себя как последняя сволочь – все равно великолепен.

– Либо ты слишком налегала на «ред булл», – сказал Терри, – либо перешла на Темную Сторону. В любом случае ты села на мель. Оставь эту идею с Норманом Рокуэллом.

– Сейчас не время для робости.

– Это верно, – сказал Терри. – Время для робости придет в следующий вторник.

Это была их давняя шутка. Чуть ли не каждый день на Капитолийском холме кто-нибудь говорил: «Сейчас не время для партийной непримиримости» – обычно в момент, когда этого деятеля уже добивала оппозиция. Если кто-то из них двоих натыкался на подобную фразу в печати, он бросался к компьютеру и немедленно отправлял другому электронное послание. Опоздавший платил вечером за выпивку.

– Мне вообще-то пора, – сказала Касс. – Встреча с Ранди на Капитолии.

– Передай Ироду мое фе.

– Очень смешно. Обхохочешься, типа того.

Но, спускаясь в лифте, Касс невольно задалась вопросом: не переходит ли она вброд некий Рубикон сумасшествия? Бросила взгляд на туфли. Вроде сухие.

Реакция Терри на Нормана Рокуэлла разочаровала ее и даже привела в тихую ярость. Мог бы признать, по крайней мере, что это остроумно. Как-то не хватает ему огня. Все-таки он из старшего поколения. Трудно ожидать готовности разделить ее пыл. И здорово ревнует, сказала она себе. «Ироду». Ну в самом деле! Как говорил один полковник в Боснии, а ну-ка все подышали в пакеты и продолжаем работу!