Владимир Романенко - Жди, за тобой придут

Кроме пары довольно бестолковых брошюр, никакой буддисткой литературы на русском языке в библиотеке МГУ не обнаружилось. Оксана была вынуждена набраться терпения и ждать, когда Вячеслав вернётся из скитаний и поделится с ней книгами на других наречиях.

Английским она владела довольно сносно, и прочитать какой-нибудь несложный религиозный текст для неё не составило бы большого труда.

Объявился Вячеслав на восьмой день. Костя случайно наткнулся на него, когда тот неторопливо шел по проспекту Вернадского в сторону общежития.

Мятая одежда и «уголовная» небритость говорили об отсутствие элементарных удобств в тех местах, где Слава находил себе приют в течение прошедшей недели.

— Здорово, пропащий! — радостно приветствовал его Костя, не обращая внимания на понурую физиономию приятеля. — Где ж это тебя столько времени носило, горе ты наше луковое? Никак в переходах да на вокзалах душевной свободы или романтики искал?.. Ты, что же, сам Веру Алексеевну к нам привёл, всё, можно сказать, устроил и после этого растворился в воздухе? Не гоже так поступать, брат, совсем не гоже!

— К чему теперь всё это, Константин? — неожиданно резко и угрюмо ответил Вячеслав. — Скажи лучше, как Оксана себя чувствует?

— Да с ней всё в порядке, старик! Ты что?.. — ответил Костя и слегка осёкся. — Теперь будете на пару меня убеждать в достоверности своих видений.

Вячеслав устало хмыкнул.

— Ты знаешь, Кость, меня, если честно, от всей этой глупой людской вигильности уже наизнанку выворачивает. Спать хочу. И в ванну. А после — чтобы целые сутки никто меня не трогал.

— Понял — не дурак, состояние, близкое к критическому? Ладно, топай в общагу, отсыпайся. Завтра к тебе заглянем.

Мироздание редко устраивает кардинальные повороты в жизни людей, не развесив заблаговременно, и где только можно, знаки, подсказки, намёки. Как говориться: «умеющий видеть, да увидит; имеющий уши, да услышит».

Человеческое сознание и воля бессильны что-либо изменить в предначертанном пути. Однако никто из обычных людей заранее не знает, что именно провидение вписало в его биографию. Каждый, кто думает, что он каким-то поступком или решением изменил судьбу, пребывает в заблуждении, потому что это его действие как раз и было запрограммировано невидимым, но вездесущим «программистом» вселенского Творения.

Так сказал древний поэт, проникший в тайны Существования и завещавший свою мудрость поколениям суетливых и чересчур самоуверенных потомков.

Для слепых свобода выбора — это стимул к жизни, для начавших понимать — стремительно теряющий свою обманчивую силу мираж, а для постигших Истину — великая ответственность.

Боль и страдания в нашей жизни происходят от человеческой невнимательности и глупого эгоцентризма. Человек думает, что он — нечто самостоятельное, нечто, наделённое волей и разумом. Ему абсолютно невдомёк, что никаких своих мыслей у него нет, и никакая своя воля ему не присуща.

Мы все — просто глупые паяцы, возомнившие себя богами. Мы привязываемся к миру вещей и к близким людям, думаем о них как о своей собственности, вожделеем их и совершенно не подозреваем о том, что не только предметы и живые существа, нам не принадлежат, но даже наши собственные тела.

Всё, что с нами происходит, — это выверенный до мельчайших подробностей спектакль, в котором мы, как актеры, ни на одну букву не смеем отступить от неведомого и предельно жёсткого сценария.

Зачастую, мы играем свои роли скрепя сердце, нас постоянно гложет зависть и недовольство идеями «режиссёра», и мы, безмозглые аматёришки, время от времени подумываем о дерзких «импровизациях», о «бросании вызова авторитетам», о «свободном искусстве».

Какая эгоцентрическая нелепица! Какой самовлюблённый инфантилизм!

Мы всего лишь говорящие куклы, наделённые способностью наблюдать. Всё, что от нас требуется, — это полностью и безоговорочно отдаться движениям Кукловода, раствориться в нашей игре, безмолвно созерцать её, и тогда мы сможем увидеть Его лик, почувствовать Его безмерную любовь и заботу о нас и осознать Его тотальную непогрешимость.

Он есть, а нас нет. Он жив, а мы мертвы. Вернее, даже не так: нас, как отдельных от него сущностей, никогда и не было. Мы — Его часть, но по правилам игры мы сможем понять это только тогда, когда отвернёмся от нашей «сценической» деятельности и углубимся в себя, в свою истинную суть.

Только знание Творца и ничто другое в этом мире даёт человеку ощущение гармонии и смысла. Двигаться в такт Его движениям, слышать Его волю каждую секунду — вот высшая обязанность человека. Всегда выбирать только то, что начертано в Его плане, не отвлекаться на человеческие фантазии и не мутить свою и чужие головы баснями о вознаграждениях за смелость, предприимчивость и усердие — в этом и заключается сакральная ответственность всех познавших .

А что, собственно, представляет из себя наша жизнь? Обыкновенное скольжение бесплотной тени (читай: нашего сознания) по «забору», испещрённому банальными мирскими событиями. Больше ничего!

Человеческое ощущение самости — это данаев дар, который заставляет тени верить в то, что они живые существа. Любой наш вздох, любое слово, любое движение, как на некой вневременной карте, уже отмечено на «заборе», ограждающем живой и вечный мир Творца от Им же придуманного театра теней…

Подобные мысли, точно молнии, проносились в Костиной голове, в то время как сам он, покоясь в одиночестве на бывшем супружеском ложе в «Крестах», невидящими глазами смотрел в пустоту. Он не спал уже седьмые сутки, и, самое главное, спать ему не хотелось. Сознание попеременно кидало его то в сети причудливых откровений, подобных описанному выше, то в горечь и муку воспоминаний о кошмаре, случившемся неделю назад.

В то роковое утро он проснулся измождённым. Необходимо было идти в университет, сдавать экзамен по урматам. Но, едва открыв глаза, Костя почувствовал себя настолько отвратительно, что, несмотря на добросовестную учёбу во все предыдущие дни, ему захотелось плюнуть на сдачу и остаться в общаге с Оксаной; выспаться как следует, возможно, глотнуть вина или пива, а потом, если желание появится, съездить в университет и договориться о переэкзаменовке.

Оксана, видя состояние мужа, измотанного ночной зубрёжкой, не возражала. Её собственный экзамен должен был состояться только через два дня, и расслабление в Костиной компании абсолютно ничему бы не повредило.

Возможно, всё дальнейшее не случилось бы, если Костя не напряг тогда свою волю, не принял контрастный душ, и не побрился.