Владимир Романенко - Жди, за тобой придут

Того, который был немного повыше ростом и чуть плотнее можно было величать Мишей, а его коллегу, соответственно, — Николаем. Присутствовавшая здесь же импресарио-переводчица с монголоидными чертами лица назвала себя Анжелой.

— Ну, а меня на родине кличут Константином. Для вас, дорогие земляки, обыкновенно, Костик.

Эту фразу он, к удивлению всей присутствовавшей публики, завернул по-русски.

Кроме Николая и Миши, в лагере имелся ещё один шаман, чьё подлинное имя, Баир, оказалось фонетически доступным как для бельгийцев, так и для Кости. Помимо этой тройки, по чумам болталась пара дюжин их учеников и разного рода оккультных прихлебателей, в том числе и местных. Кое-кто из последних был знаком с пловчихой.

Жаклина договорилась по поводу участия «её группы» в предстоящих камланиях, депонировала вполне по-западному оттаксированную мзду — за себя, Эвелин и Флориса, и, наконец, подозвав Анжелу, сообщила ей, что Костя как раз и является тем помощником, которого она обещала Хильде и Барту.

— Ну-с, девушка, показывайте объём работ! — сказал Костя на домашнем наречии и соблазнительно улыбнулся статной монголке.

Краем глаза он не без тайного удовлетворения заметил, что на Эвелин такой его ход подействовал правильно: она чуть приподняла свой обворожительный носик и едва слышно хмыкнула.

На вид Анжеле было лет тридцать. Её одежда отличалась гораздо меньшим обилием патриархальной диковатости и с некоторой натяжкой могла бы быть причислена к европейскому стилю.

— Идите за мной! — негромким, но жёстким, до звенящей меди, голосом приказала монголка.

Костя повиновался.

— Ты знаешь, Константин, — шепнул ему на ухо Флорис, когда они с Анжелой вернулись в компанию. — Я был бы не прочь познакомиться с этой распорядительницей поближе. В ней столько сексуальности… и, по-моему, она прирождённая dominatrix.

«А как же Эвелин?» — машинально хотел спросить Костя, но передумал. «Э-э-э… — мелькнула у него через секунду коварная мысль. — А латинчик-то наш слегка freakанутый!..».

Первое камлание началось в одной из юрт уже через полчаса. Главным его действующим лицом выступал Баир. Два ученика шамана показали Косте, как нужно разжигать ритуальный огонь: он непременно должен был гореть в самом центре чума, символизируя «гол» — ось (или центр) мира. Вслед за этим запалили можжевельник и другие благовония, так что юрта начала вскоре походить на опиумную курильню, и выложили на голубое сукно какие-то странные «детские» игрушки.

— Это одно из первоначальных камланий, которому каждый шаман должен обучиться на своём пути, — объяснила Анжела по-английски. — Оно называется: «вселение духов онгонов».

Баир стал что-то объяснять ученикам на их языке, непонятном для окружающих, и, Анжела выборочно переводила. Английские слова она при этом мешала с монгольскими, так что из всей абракадабры внимательный слушатель мог ухватить только некоторые обрывочные фрагменты.

Цель шамана, согласно Анжеле, заключалась в том, чтобы добиться при помощи дыма, общего антуража, щипковых и ударных музыкальных инструментов, а также ритмичных движений, иногда с голосовыми импровизациями, особого состояния, характеризующегося предельной умственной сосредоточенностью, без которого общение с жителями иного мира было невозможным.

Духи-помощники, чьим символическим жилищем оказались, к большому удивлению некоторых зрителей, те самые «детские» игрушки, лежавшие на голубом сукне, только и ждали, как выяснилось, призыва к действию. В данном конкретном случае от них требовалось, вселиться в тело Баира.

Далее Анжела принялась невнятно описывать, какие именно ощущения вызывает подобный опыт у шамана, но добиться терминологического взаимопонимания с европейцами у неё не получалось до тех пор, пока ей не пришло в голову употребить слово «оргазм».

Тем временем, ученики стали мерно колотить в бубны, а сам Баир взялся за трещётку. Далее последовала затяжная сцена, не вылившаяся, к общему удовлетворению, ни в какие адские феерии, хотя и пощекотавшая нервы многим свидетелям, чей опыт посещений буйно-помешанной секции жёлтых домов оказался ограниченным.

— А, скажем, телевизор здесь есть у кого-нибудь? — поинтересовался Костя у Барта, когда они вместе вышли из чума.

— Ну, а как же! — успокоил его бельгиец. — У нас в караване.

— И, что, футбол вы тоже собираетесь глядеть?

— Хочешь присоединиться? Милости просим! Будем очень рады.

Таким образом главная проблема этого дня была счастливо разрешена. До начала игры требовалось чем-то заняться, и Костя не преминул полюбопытствовать, какие ещё коллективные мероприятия ожидают их группу в ближайшее время. Хильда назвала целый список предстоящих камланий, но под впечатлением недавнего зрелища Костя понял, что наблюдать за работой шаманов со стороны ему больше не хочется.

Попросив у Анжелы разрешения на двухчасовую футбольную отлучку, он заготовил дров, отнёс их в чум к Николаю, заложил костёр, как его недавно обучили, и, снова выйдя на улицу, сообщил Флорису, что матч за третье место они могут посмотреть у Хильды с Бартом. Неожиданно для Кости, горячая новость туземца нисколько не обрадовала.

— Я по футболу как-то не очень… — сказал он, наморщив свой загорелый нос и поправив очки.

«Совсем гиблый вариант!».

— Ну, а пиво ты хотя бы пьёшь?

— Пиво пью, — с готовностью ответил латинос.

— Слава тебе, Господи! Будет с кем раздавить вечером по пузырьку.

Эвелин, сидевшая тут же, неподалёку, в компании Яго и Жаклины, с каким-то школьным старанием обходила взглядом всякое место, где он появлялся, точно желая выдавить Костю за пределы земной трёхмерности. Будучи математиком и понимая, что такой подвиг оказался бы не под силу даже Лобачевскому, он только усмехался.

Один из чумов, подобно утробе гигантского кита, неожиданно выпустил Мишу с учениками. Около них моментально нарисовалась Анжела и через несколько мгновений пригласила всех на короткую лекцию.

— Миша говорит, что среди вас есть люди, которым может понадобиться эта информация, — сообщила она, едва только группа заняла сидячие места внутри чума — кто на траве, кто на маленьких подушечках с золотой татаро-монгольской вязью. — Духи-помощники попросили его обеспечить к ней доступ.

Секунду помедлив, Миша, а вслед за ним и Анжела, заговорили снова:

— Каждый человек имеет три души, и эти души относятся к трём мирам: нижнему, среднему и верхнему. Сейчас мы с вами находимся в физической составляющей среднего мира. Помимо физической, это мир имеет также и духовную компоненту. Два других мира являют собой только лишь пространства духа. Шаман может легко перемещаться во всех трёх мирах и контактировать с их обитателями. При смерти душа человека, принадлежащая среднему миру и отвечающая за нашу человеческую индивидуальность, продолжает свою жизнь в этом мире и может ещё очень долго навещать те места и тех людей, которые были ей близки, когда она жила в физической оболочке. «Верхняя» душа входит в тело человека с его первым вздохом и покидает его с последним выдохом. Эта душа отвечает за все отправления организма. Она наделена сознанием и помнит прошлые жизни. Многие вещи, которые люди приписывают генам, работают засчёт памяти «верхней» души, потому что она всегда следует цепочке того или иного рода. «Нижняя» душа тоже перерождается и тоже является хранилищем памяти о прошлых жизнях, но закреплённости на каком-то отдельном этническом сообществе она не выказывает. Её перерождение осуществляется по закону деяний, который в Индии называют законом кармы. Если «верхняя» душа по какой-то причине покидает тело, жизнь человека не прекращается; он начинает лишь испытывать патологические недомогания на фоне общей усталости или подавленности, иногда чреватые также глубокой рассеянностью и неспособностью решать элементарные задачи. «Нижняя» душа самостоятельно покидает наше тело каждую ночь, когда мы спим, но к утру она возвращается. Однако, вследствие мощной физической или эмоциональной травмы, такой, например, как внезапная смерть близкого человека, «нижняя» душа может самостоятельно покинуть тело и начать бродить по нашему миру или отправиться в нижний мир на поиски того, кого потеряла.