Владимир Романенко - Жди, за тобой придут

— Константин! — закричала она на ходу. — Тебя-то я как раз и ищу! Побежали скорее на тантру! Первое занятие гратис, и шаманамы тебя отпускают. Эвелин и Флорис уже там.

— Да? — удивился Костя. — Хочешь сказать, она передумала?

— Всё нормально! Ты её только больше не зли, хорошо?

— Постараюсь… А что мы должны будем делать? Я ведь о тантре знаю только, что это парная йога, но в детали процесса никогда не вникал.

— Через минуту сам всё увидишь — тебе понравится! — сладко пообещала пловчиха. — Надеюсь, как партнёрша, я тебя устраиваю?..

— А там до какой степени люди, как бы это сказать… ну, в общем, сближаются?

— Не переживай! Физическим сексом заниматься не будем. На открытых классах до конца вообще никто не раздевается.

Левая щека Жаклины чуть заметно дёрнулась, однако Костя предпочёл не выяснять, сожалела ли пловчиха по данному поводу или, наоборот, высказывала удовлетворение.

В крохотный зальчик, не больше тридцати квадратных метров площадью, набилось пятнадцать пар.

«Как на кладбище — два метра на человека. Здесь, впрочем, даже вдвое плотнее».

Седенький, лысоватый, необыкновенно подвижный гуру жестом пригласил их занять свободный пятачок на мягком ковролине и тут же возобновил свою прерванную лекцию. Флорис и Эвелин сидели в паре метров от них и выглядели сущими ангелочками.

Туземец весело подмигнул Косте: мол, не тушуйся, всё будет окей; и блондинка на этот раз тоже не прятала свой взгляд. По выражению её лица Костя понял, что либо злость и обида каким-то волшебным образом покинули её, либо Анжела тайком слила ей информацию о Мишином вечернем приглашении.

Вводную лекцию он слушал без должного сосредоточения и поэтому усвоил самый минимум тантристских концепций: банальный перепихон — это пошло; сексуальную энергию можно и нужно использовать гораздо более эффективно; сам половой акт необходимо рассматривать как святыню, но только, если он составляет часть некоего целостного ритуала; энергетическая компонента этого ритуала служит инструментом психической трансформации человека и, в конце концов, ведёт к пробуждению творческих сил организма, слиянию мужского и женского начал, преодолению двойственности и, как следствие, приобщению к Абсолюту.

«Складно поёт!» — мысленно похвалил тантристского гуру Костя.

Последовавшая за агитпропагандой эмпирика его слегка утомила. Нужно было много и интенсивно дышать, каменеть в неудобных позах, прижиматься разными частями тела к сопящей и млеющей пловчихе, делать с ней в тандеме синхронные либо асинхронные движения возвратно-поступательного характера; а главное, требовалось активно мечтать на возвышенно-сексуальные темы.

Кульминационный номер программы его однако весьма раззадорил. Он выполнялся в позиции, похожей на шестьдесят девятую, только находившаяся сверху дама лежала спиной на животе у кавалера, а промежность её, прикрытая одеждой, находилась над самым его лицом. С помощью особой техники парного дыхания и головокружительно трясучки, девушка достигала оргазма без прикосновений к её гениталиям.

Костя никогда не думал, что такое возможно, и поэтому наблюдал за коллективной бесконтактной оргией с интересом. Его партнёрша кончила через две минуты, исторгая при этом мучительные стоны и рыдания, после чего долгое время лежала в полном «отходняке». Вскоре аналогичные симптомы одна за другой начали демонстрировать и все остальные девушки. Эвелин кончила настолько плавно, настолько глубоко, мощно и со вкусом, что Костя, цепко державший её в своём поле зрения, тут же упёрся возбуждённым орудием в макушку пловчихе.

Придя в себя и начав блаженно оглядываться по сторонам, Эвелин быстро наткнулась на Костины восхищённые глаза, внимательно наблюдавшие за ней из под коленки Жаклины. Видимо ещё пребывая в состоянии морально-этического катарсиса, она забыла порозоветь от смущения и, вместо того, чтобы застенчиво отвернуться, долго и нежно смотрела на Костю, как будто бы именно он являлся настоящей причиной её духовно-физиологического обновления.

Когда измождённые тантристы и свеженькие, похорошевшие от недавно пережитого сенсуального опыта тантристки галдящей оравой выползли на свежий воздух, субботний день уже начинал клониться долу.

— Ну, как впечатления? — поинтересовалась у Кости Жаклина. — Я тебя не раздавила?

— Впечатления супер! — ответил Костя лицемерно. — Ты извини: на последнем упражнении я немного того… перевозбудился.

— Я поняла… — засмеялась пловчиха. — Энергия от тебя шла, как от атомной электростанции. Я ещё никогда так быстро не кончала!

В этот момент к ним подошли Эвелин и Флорис.

— С почином тебя, Константин! — ухмыльнулся туземец.

Неожиданно для себя Костя вдруг понял, что его чувствительность заметно усилилась. Он будто бы кожей ощутил, как туземец ему завидует, хотя причину этой зависти идентифицировать не смог. Глянув на Эвелин, Костя почувствовал в груди нежный ком живого и трогательного чувства. Она и в этот раз спокойно выдержала его взгляд, и на секунду перед глазами у Кости ярко мелькнула, точно огненная дорожка молнии, золотая нить, соединяющая их сердца.

«Ничего себе! — ошалело подумал он. — Прямо как пятнадцать лет назад…».

В следующее мгновение он уже знал: тут, в лагере, с ним произойдёт что-то важное. Он увидел себя и Эвелин, парящими над землёй, и в том пространстве, куда они попали, было ещё что-то невыразимое, что-то огромное и бесконечное.

— Константин, с тобой всё в порядке? — озабочено спросила Жаклина.

— Да…

Он словно находился под кайфом.

— Нашего героя, кажется, зацепило по полной программе!

— Сгинь! — лениво произнёс Костя. Его очнувшееся «гипервидение» почему-то не желало воспринимать Флориса как плотный физический объект.

— Не понял!.. — с бычьим изумлением загудел латинский призрак, но Эелин не дала ему разогнаться.

— Подожди, Флорис! С Константином и вправду твориться что-то неладное.

— Со мной всё нормально, — нечеловеческим усилием воли Костя изъял себя из тонких духовных пространств и поместил обратно в земную действительность. — Я пойду гляну, может, какая помощь требуется шаманам, и, как с делами расправлюсь, буду ждать тебя около Мишиной юрты.

— А что это вы собрались делать у Миши по соседству? — ревниво спросил Флорис.

— Миша хотел с нами поговорить.

Заглянув латиносу в глаза, Эвелин быстро отбила у него желание начинать более детальный расспрос.

От самого момента появления «индуса» в дверях Костя лишь вполуха продолжал следить за туманным спором двух заросших интеллектуалов о том, чем отличается «неофит» от «прозелита», сам же, насколько позволяла обстановка и правила приличия, весь отдался тайному подглядыванию за новым гостем.