Кристина Паёнкова - Бегство от запаха свечей

– Ты должна решить, что будешь делать дальше, и тебе сразу станет легче, – говорил Юзек.

– Я уже решила. Вернусь во Вроцлав. Буду жить и работать, как раньше. Теперь меня ничем не проймешь. Я закалена. Мать, если захочет, может оставаться со мной, дело ее. Мне все равно. До пасхи я побуду у вас, а сразу после праздников поеду домой. Постараюсь найти себе такое занятие, чтобы жизнь приобрела хоть какой-то смысл. Теперь я никого не боюсь. Ни матери, ни Ирека. Никого!

– Отлично сказано. Браво, Катажина! – обрадовался Юзек.

– Я тебя отвезу, – предложила пани Дзюня. – И поживу некоторое время во Вроцлаве.

Праздники прошли спокойно. Я успела связать Люцине и Юзеку по джемперу. Они удались на славу. Перед отъездом, задержав мою руку в своей, Юзек сказал:

– Ну-ка, покажи, что это у тебя такое? Я давно приглядываюсь к твоей безделушке. Я кое-что в таких вещах понимаю, во время оккупации у меня был сосед-ювелир. Он и научил меня разбираться в камнях.

– Это мой талисман! – горько усмехнулась я. – Одно время я верила, что он принесет мне счастье.

Но Юзек уже не слушал меня. Он отошел к окну и, вооружившись лупой, внимательно изучал браслет. Потом покачал головой и спросил:

– Откуда это у тебя?

– Получила давным-давно в поезде от одного солдата. В обмен на часы.

– Так вот, довожу до твоего сведения, что ты совершила выгодную сделку. Это чистой воды бриллианты. Они имеют колоссальную ценность. Красненькие стеклышки кто-то прицепил позже, видимо, для отвода глаз. Прекрасная вещица. За нее можно купить две дюжины хороших часов!

Я так и села.

– Да брось ты! Разве можно так шутить?

– Я и не думаю шутить! Когда тебе понадобятся деньги, продай один камушек, Увидишь, на сколько тебе хватит.

Я нервно рассмеялась:

– Колоссально! Выходит, не так-то уж плохи мои дела. Спасибо тебе, Юзек. Даже если ты меня разыгрываешь, у тебя это так хорошо получается, что трудно не поверить. И знаешь, мне даже на душе легче стало.

Квартира сверкала чистотой. У меня в комнате все было по-старому. Сейчас вернется с работы мать. Спокойнее, не нервничать. Словно ничего не произошло. Пусть мать сразу поймет: эпоха моего бесправия окончилась.

Заскрипел в замке ключ. Сильнее забилось сердце.

– Это ты, Катажина? – в голосе матери звучали неуверенные нотки.

– Да, это я. – Я распахнула дверь из комнаты в переднюю.

– Что с тобой было? Мы уже хотели сообщить в милицию. Збышек на этом настаивал, К счастью, Люцина прислала открытку.

– Я вернулась. Не будем вспоминать о том, что произошло. Иренеуша я видеть не желаю. Никогда в жизни! Он для меня не существует! Больше мне вам сказать нечего. – И я заперлась у себя в комнате.

Что будет на работе? Как меня там встретят? Ведь я отсутствовала почти две недели. Да только идти все равно надо – голову в песок не спрячешь.

Утром ко мне заглянула пани Дзюня.

– Сегодня ты выглядишь гораздо лучше. Обедать приходи ко мне наверх. Желаю удачи! И даже если они не захотят взять тебя обратно, не горюй. Что-нибудь придумаем.

Я пошла прямо к заведующему отделом. Он явно обрадовался.

– Что с вами было? Мы вам писали! Вас можно поздравить? Сюда как-то ваш жених заглядывал, он сказал, что скоро свадьба.

– Лучше поздравьте меня с тем, что мне удалось избежать свадьбы. Это большое достижение. Я пришла извиниться и спросить, могу ли продолжать работать.

– Ну, а как же! Вы, правда, пропустили много дней, но мы постараемся как-нибудь все уладить. С этим переездом и реорганизацией отделов никто не подписывал табелей. Я поговорю с управляющим. У нас теперь директор стал называться управляющим.

– Спасибо, буду вам очень признательна. А в своих делах я быстро наведу порядок, можете не беспокоиться.

В коридоре меня остановил пан Антось.

– Здравствуйте, товарищ! Жаль, что вас не было на выборах. У нас теперь новый штатный секретарь. Прибыл по направлению комитета. Он окончил специальную партшколу. А меня переводят в другую организацию.

– Как жалко! – вырвалось у меня.

– Мне и самому очень жалко, здесь у меня много друзей. Но что поделаешь, приказ есть приказ. Ухожу с первого мая, так что успею еще заглянуть к вам попрощаться. Хочу вас кое о чем предупредить, – он нагнулся ко мне и понизил голос. – Будьте поосторожнее с этим новым секретарем, один мой товарищ занимался с ним вместе на курсах. Очень он любит бросать избитые громкие фразы, а своего мнения, к сожалению, не имеет.

Я удивилась. Зачем он мне об этом сообщил?

– Спасибо, – сказала я и поспешила уйти.

Мне еще предстояло объясниться с Иреком. После работы я пошла прямо к пани Дзюне. Пообедала у нее, помогла вымыть посуду. Около шести я поднялась.

– Ничего не попишешь, иду вниз. Я знаю, Ирек там, но другого выхода у меня нет. Надо же когда-то вернуться домой.

– Ты права. Хочешь, я с тобой пойду?

– Не надо, сама справлюсь. Я его больше не боюсь.

Открыв своим ключом входную дверь, я сразу прошла к себе в комнату. Предчувствие меня не обмануло: за столом сидел Ирек. Он поднялся мне навстречу.

– Здрасьте, – спокойно сказала я. – Вы случайно дверью не ошиблись? Я вас не приглашала.

– Катажина! – воскликнул Ирек, бросаясь ко мне. – Катажина! Прости меня! Я тебя люблю! Я жить без тебя не могу! Выслушай меня. Я не со зла. Я ничего тебе…

– Хватит! Старая песня. Убирайся! Для меня ты не существуешь и никогда не будешь существовать. Даже если б ты был единственным мужчиной в мире. Я знать тебя больше не желаю. И не пытайся меня запугивать. Мне на твои угрозы плевать. И шантаж тебе не поможет. Своей репутацией я не дорожу. Убирайся!

Я распахнула дверь и отошла к окну, стараясь не замечать его присутствия. Ирек немного помолчал, а потом понес какую-то околесицу. Я даже не повернула головы. Я обещала себе, что ни разу на него не взгляну. Тогда он переменил тактику и заплакал.

– Катажина! Я самый несчастный человек на земле. Я никогда раньше не любил по-настоящему. Ты для меня все. Катажина, взгляни на меня, скажи хоть слово. Почему ты такая жестокая? Я буду служить тебе как верный пес, буду исполнять твои желания.

Я упорно молчала.

– Почему ты на меня не кричала? Почему даже не попыталась отплатить мне, когда я… когда ты… – кричал он сквозь слезы. – Я не выйду из этой комнаты, если ты меня не простишь! Я не могу без тебя! Я…

Впервые в жизни мне пришлось иметь дело с плачущим мужчиной. Его жалкий вид вызывал отвращение. Истерик и деспот. Такой, чтобы добиться своего, ни перед чем не остановится.

– Катажина! – голос у Иренеуша сорвался на крик. Он бросился ко мне, но я вовремя увернулась. – Если ты меня не простишь, я застрелюсь. Прямо здесь, в этой комнате. Сию же минуту. Всю жизнь это будет на твоей совести.