Яков Шехтер - Вокруг себя был никто

– А я говорю вам – есть правда. Меня слушай, я знай. Я правда.

Воцарилась тишина. Спустя минут десять Мирза приказал Гамнату.

– Ты с Таня побудь, она бегать любит, милиция приведет. Говорить надо, качать не надо. Юнона обижаться, зачем обижать красивый женщин?

Снова курили, Мирза медленно переводил взгляд с одного из сидящих на другого, словно прощупывая, просвечивая внутренности. Он напоминал большую сову, даже мигал похоже. Каждый, на кого падал взгляд, потом признавался, будто чувствовал, как внутри кто-то прохаживается на мягких лапах.

Спустя час перешли в комнату, Толик принес остатки лепешек, вареную картошку, помидоры, халву, конфеты. Перекусили, Мирза приказал занавесить окна и ложиться спать. У каждого было свое место, я осталась в замешательстве стоять возле двери.

– Сюда ходи, – Мирза показал на ковер рядом с собой. – Ложись тут.

– А Гамнат?

– Спать у меня, говорить с Гамнат.

Откатили от стен свернутые валиками одеяла, расстелили, улеглись. Снова воцарилась тишина, на сей раз напряженная. Словно все чего-то ждали. И оно не замедлило последовать.

– Вирга, ко мне ходи, – приказал Мирза. – Раздевайся.

Дальнейшее напоминало сцену из порнофильма, с одним лишь исключением, что никто из присутствующих не воспринимал происходящее, как сексуальный контакт.

Мирза подмял Виргу, развалив пополам, будто курицу на сковородке, его голые ягодицы мощно двигались перед моим лицом. Вирга дрожала и ойкала, не останавливаясь, словно в истерике. Ее глаза, на откинутой в сторону голове смотрели прямо в меня, не замечая, не видя. От толчков Мирзабаевых бедер Вирга покачивалась, раскинутые груди студенисто вздрагивали.

«Качать, – мелькнуло у меня в голове. – Вот оно откуда – качать». Потом я спросила у Вирги, что она чувствовала, лежа у всех на виду под Мирзой:

– Я держала поле, – ответила Вирга, – впускала в себя Космос. Меч Мастера пронизывал меня насквозь. Вечность огненным цветком раскрылась в моем темени. Я никогда не делала такого цветка. Это был один полюс, холодная вечность с белыми искрами звезд. А другой горячим горлом жизни трепетал во мне мечом Мастера. От минуса к плюсу протекал ток, и я содрогалась, точно на электрическом стуле.

– Ты видела меня рядом?

– Нет, я вообще никого не видела. Какие-то иероглифы вертелись перед глазами, пирамиды, человеческие лица на звериных туловищах. Мирза уже соединялся со мной: накануне вечером, ночью и утром, но такого не происходило. Потом Мастер взорвался во мне, будто огнем опалил, и я улетела прямо в Космос. Жаль только, что ничего не помню, но было мне там хорошо, как никогда в жизни.

Спустившись с Вирги, Мирза обтерся ее трусиками, взглянул на перекошенное лицо Видмантаса и приказал блондинке.

– Видмантас ложись. Видмантас тяжелый. Помогай Видмантас.

Блондинка перебралась к Видмантасу, быстро сбросила одежду и замерла. Вирга, продолжая дрожать, оставалась в той же позе с поднятыми вверх ногами.

– Таня, Вирга вода давай.

Я выбежала из комнаты: в прихожей стояло ведро, покрытое деревянной крышкой, а в нем вода из колодца. На крышке лежала большая эмалированная кружка, по краям эмаль отбилась, и черная изнанка прочерками проступала сквозь белую облицовку.

Я опустила Виргины ноги вниз, смочила губы, потом влила в приоткрывшийся рот несколько капель.

– Качай женщина, – громко приказал Мирза Видмантасу. – Как я качай.

Спустя минуту сцена повторилась, но выглядела, словно любительский спектакль после премьеры в Большом театре. Видмантас дернулся несколько раз и начал сползать, блондинка, явно ожидавшая большего, удерживала его, не разжимая ноги, и с надеждой смотрела на Мирзабая.

– Ты зачем сюда приехала? – вдруг закричал на нее Мирза.– Ты проститутка! Убирайся! Вон пошла.

Ничего не понимающая блондинка отпустила Видмантаса, он соскочил с нее, как ошпаренный, и откатился в сторону. Блондинка, совершенно не стесняясь своей наготы, откинула волосы на спину и села. Фигура у нее была просто потрясающая: большая грудь, широкие бедра, узкая талия. Правда, молодость осталась далеко за плечами, но держалась она как женщина, привыкшая к мужскому вниманию и знающая себе цену. Почему блондинка оказалась в нашей компании, я и так и не узнала: кажется, ее прислал кто-то из ленинградских знакомых Игоря.

Мирза натянул брюки, подошел к ней и ударил по щеке.

– Проститутка! Вон ходи!

Вирга застонала, приходя в себя, я посадила ее, прислонив спиной к стене, прикрыла одеялом и дала в руки кружку. Блондинка за это время успела одеться и стояла посреди комнаты.

– Забирай вещи,– не успокаивался Мирза. – Вон!

Блондинка отвернула одеяло, достала из-под него сумку, и выскочила из комнаты.

– Видмантас! – Мирза показал на него пальцем. – На автобус посади и смотри, пока уедет. Тогда назад ходи. Понял?

– Понял! – кивнул Видмантас и побежал вслед за блондинкой.

Вирга оделась, и смотрела на окружающих уже нормальными глазами.

– Мы правда ищем, – сказал Мирза, усаживаясь рядом со мной. – Наш путь прямо в Космос. Качать жену надо. Муж качать надо. Мужчина не хватает, в Крым поезжай. Кавказ поезжай. Мирза не поезжай. Проститутка!

Он откинулся на спину и протянул руку Вирге.

– Массаж делай.

Спустя несколько минут Мирзабай заснул, и от его спящего тела по комнате начала разливаться почти физически ощущаемая дрема.

– Такому не учатся, – раздался отчетливый шепот Игоря, – с таким рождаются. Давайте спать, ребята.

И действительно, все заснули; я держалась дольше остальных, рассматривая счастливое лицо Вирги, нахмуренный даже во сне лоб Игоря, по-детски свернувшегося калачиком Толика. Происходящее было выше моего понимания, оставалось только плыть по течению и наблюдать.

Обида на Абая не стихала, он опять обвел меня вокруг пальца, словно маленькую дурочку. Играть с ним в открытую, с протянутым сердцем было невозможно: из любой ситуации он выходил победителем. Поэтому его называют Мастером, а меня ученицей. Ну, да ладно, я тоже научусь, я упрямая, я все высмотрю, все выгляжу, фиг потом меня проведете…

Спали недолго, минут сорок, Мирза проснулся первым и шумно вышел из комнаты. За ним подались остальные, снова сидели в беседке, курили. Закатное солнце щекотало узорные листья винограда, обвивавшего стены беседки, где-то далеко звенел колокольчик, синий дымок сигарет пробивался сквозь щели в крыше, растворяясь в вечереющем небе.

– Таня, – вдруг вспомнил обо мне Мирза. – Гамнат ходи, с Юнона говори. Если Гамнат качать захочет, – он хитро прищурился, – Гамнат не давай. Скажи, Мирза запрещать. Ходи, ходи.

За порогом дома я наткнулась на Видмантаса. Он сидел, прислонясь к стене, его лицо, обычно спокойно-равнодушное, искажала гримаса страдания.