Яков Шехтер - Вокруг себя был никто

В крепости было пусто, если не считать сторожа у входа, продавшего мне билетик, по заросшим бурьяном дворам вместо туристов бегали только голодные коты. Судя по лихорадочному блеску их глазищ и откровенно проступающим ребрам, еды тут было не больше, чем на тридцатый день осады.

– Скажите, – спросила я сторожа, – кроме меня сегодня никто не приходил в крепость? Мы с друзьями договорились встретиться у минарета, но они, как видно, запаздывают.

– Ты первая, – ответил сторож. – Сейчас вообще редко кто приходит, разве школьников на экскурсию привезут. Погуляй пока, ежели кто появится, я тебя кликну.

Прошел час, другой, третий, четвертый. Я обошла три двора, поднялась на все башни, заглянула в каземат под башней-темницей, спустилась в арсенал. Пусто.

–Что-то запаздывают твои друзья, – сказал сторож, когда я в очередной раз проходила мимо него с немым вопросом в глазах. – Или перепутали чего. Не могут люди опаздывать на пять часов.

Похоже, за весь день в крепость так никто и не пришел.

– А мне и одной хорошо, – ответила я. – Тут так тихо, спокойно, воздух чистый, просто благодать.

– Условия курортные, – согласился сторож.– Но учти, в шесть часов мы закрываемся, так что приходи до шести, иначе придется до утра целовать ворота. Бегать за тобой по крепости я не стану, а оставлять незапертым музейный экспонат правов не дадено.

В половину шестого я распрощалась со сторожем, перешла через мост надо рвом и присела на корточки. Перила моста прикрывали меня от глаз сторожа, я подобралась ко рву и соскользнула вниз. Склон в этом месте был покатым, когда вместо подъемного строили обыкновенный мост, края рва осыпались. Мы с отцом проделывали этот фокус много раз, пройдя по рву до берега лимана, можно было вернуться в крепость через развалины Пристанского двора.

– А если сторож и есть Мастер? Почему за целый день я не удосужилась проверить его поле?

Вскарабкаться наверх, привести в порядок одежду и перейти обратно через мост заняло не больше двух минут.

– Забыла чего? – в конце рабочего дня сторож был настроен миролюбиво. – Так пошукай, минут десять у тебя есть.

– Нет, нет, проспект забыла купить.

– А, проспект, завсегда пожалуйста.

Пока он доставал из ящика уже спрятанные проспекты, я успела хорошенько его рассмотреть. Самое обыкновенное поле, зебра, как у большинства людей. Полоска красного, полоска желтого, несколько темных пятен в области желудка, на портрет Мастера никак не похоже, сторож вульгарис.

До рва реставраторы добраться не успели, в нем все оставалось на прежних местах, так же горько пахло полынью, юркие ящерицы, нервно подрагивая хвостами, разбегались по щелям между камнями. Я пробралась через обломки размытого лиманом Пристанского двора и вернулась к цитадели. Тишина стояла в крепости, словно янычар на часах. Только один раз ее нарушило скрежетание и скрип запираемых сторожем ворот. Я долго смотрела на освещенный вечерним солнцем лиман, мысли о вечности, несоизмеримости длины жизни человека и дела его рук с неспешным, постоянным существованием лимана и сереющим в вечерней дымке Овидиопольским берегом, кружились в моей голове.

Стало прохладно, я почувствовала, что ужасно проголодалась и больше всего хочу оказаться дома, на своей кухне. Приготовить ужин, ждать Пашу, слушать музыку. За день мне удалось несколько раз попить воды из фонтанчика и съесть два прихваченных в спешке яблока, многочасовое разгуливание по крепости отняло все силы. Я уже была готова встать и отправиться домой, как вдруг необычный прилив злости пронзил мое тело. Меня просто затрясло от презрения к самой себе.

– Хватит! – сказала я себе. – Ты вернешься домой, и жизнь опять потянется по-прежнему. Кто здесь хозяин – ты или желания? Один раз нужно все расставить по своим местам. Большая часть работы уже сделана, теперь вставай и ищи Мастера. Ты не уйдешь отсюда, пока не встретишься с ним. Точка!

Начало темнеть. Я еще раз обошла крепость, прислушиваясь и приглядываясь с особой тщательностью. Ничего, ни малейшего намека на чье-либо присутствие. Но Ева не могла обмануть, значит, встреча состоится ночью, да, ночью, как я сразу не догадалась, но где? Бродить в темноте по крепости опасно, тут полно ям, камней, колдобин, можно запросто сломать ногу. Тогда я решила поискать не разумом, а чувством.

– Где, – спросила я себя, – самое страшное место? Куда бы ты меньше всего хотела попасть ночью?

Перебрав все в места, я поняла, что больше всего меня страшит каземат под башней-темницей. Даже в самые солнечные дни в нем царил полумрак, свет проникал внутрь сквозь бойницу под потолком. Узкий луч никогда не добирался до пола, освещая только часть каменной кладки. В каземате было сыро, выступающие из стен толстые металлические кольца, к которым турки приковывали узников, сильно проржавели. Страдания наполнили каземат до самого потолка, любой звук казался стоном, капля росы – слезами.

– Вот туда ты и пойдешь, – сказала себе я. И пошла.

Темнота навалилась уже в узком проходе башни, ведущем в каземат. Я передвигалась небольшими шажками, держась за стену и ожидая, пока глаза привыкнут к мраку. Прошло несколько минут, вокруг стояла бархатная мгла и закладывающая уши тишина. Страшно не было, я каждую секунду ожидала увидеть Мастера и таращила глаза изо всех сил.

Стена ушла влево, проход закончился, и стало чуть светлее, видимо, в бойницу проникало немного света. Я шла по кругу, пока рука не наткнулась на кольцо.

– Все, будешь ждать здесь.

Потянулись томительные минуты, я различала их по фосфоресцирующей стрелке часов. Стоять становилось все тяжелее, за день кружения по крепости ноги порядком подустали. Я положила сумочку на пол и села. И вот тогда мне стало по настоящему страшно.

– Лора, вы очень смелый человек. Немногие бы решились на такой поступок, очень немногие.

– Я не смелая, я отчаянная, – она отвернулась от чайничка и снова посмотрела мне в глаза. – Хочу вам признаться, я завыла от ужаса. Начали мерещиться чудища, какие-то поганые морды замелькали перед мысленным взором, по спине побежали мурашки. Вспомнив совет Евы, я принялась мысленно взывать к Козе, нашей покровительнице. Тщетно, крупная дрожи начала сотрясать мое тело, от подошв до макушки. И тогда, сама не знаю почему, я начала повторять вслух правила, вызубренные когда-то наизусть в школе психометристов, и это меня успокоило.

– А что вы повторяли?

– Самые простые вещи, из начального курса. Они врезались в мою память навечно.

«Если ты веришь, что можно испортить, верь, что можно исправить.

Ничто не приводит к совершенству жизни больше, чем вздох, исходящий из глубины сердца.

Никогда не настаивай на том, чтобы все происходило так, как ты хочешь».