Яков Шехтер - Вокруг себя был никто

Мотл отпер замок и распахнул дверь.

– Проходи, дорогой.

За перегородкой оказалась еще одна перегородка, на сей раз доходящая до потолка. Посреди нее красовалась солидная, обитая черным дерматином дверь. На двери сияла медная табличка с надписью: Глава движения психометристов Х.

Я вопросительно посмотрел на Мотла.

– Имеем право, – улыбнулся Мотл. – Вдруг главный мастер посетит Одессу? Повалят толпы, попрут армады... Вот мы и приготовили для него кабинет: работать, посетителей принимать. А пока упражнения тут делаем, вместе с начинающими ребятками. Крепко на психику давит, люди на глазах в человеков превращаются. Вот, Таня, например, – Мотл рисуясь, отвесил поклон в ее сторону. – Экскурсовод, простой, как карандаш без резинки, рядовой кандидат искусствоведения. Плыла по течению, разглядывая картинки. А, побывав в кабинете, сразу ухватила весло и давай грести в свою сторону. Пока, правда, прямо в омут, но время еще есть: старшие товарищи на страже, ежели чего, спасательный круг наготове.

– Это кто тут старший товарищ? – воскликнула Таня. – Ты, что ли?

– Почему сразу я? – отозвался Мотл. – Вот, гражданин, облеченный доверием, без четверти часа Мастер, сотрудник отдела «железной кровати». Самый натуральный старший товарищ!

– Мотл – сказал я, – уймись! У тебя сегодня чересчур игривое настроение.

– Прошу, – Мотл распахнул дверь, и мы вошли.

В небольшой комнате, стены которой полностью закрывали стеллажи с книгами, стоял массивный стол, кресло с высокой спинкой, стул перед столом и кожаный диван. Вещи были старые, и сделаны на века – из тяжелого, украшенного резьбой бука. Середину стола закрывала коричневая кожа, окаймляющий ее деревянный прямоугольник матово мерцал под светом настольной лампы. Зеленый абажур прикрывал лампочку, оставляя большую часть комнаты в полумраке. Обстановка внушала благоговение, голоса сразу снизились до шепота. Неплохо придумано, молодцы, ребята!

– Здесь собраны сотни томов по психометрии, – Мотл ласково провел рукой по стеклу стеллажей. – Благородные останки библиотек и частных собраний.

Я бегло оглядел корешки. Да, хорошие книги, правда, довольно известные. Хотя, если покопаться, можно отыскать и неожиданное.

– Ишь, как глаза загорелись, – Мотл улыбнулся, – Сразу угадывается библиотечный работник. Но губу не раскатывай, книги из комнаты не выносят. Мы их используем для предсказания судьбы, так что, извини, товарищ.

– Судьбы? Никогда о таком не слышал. И как вы это делаете?

– О, тут целая процедура! Ученика готовим несколько недель, он читает книги, медитирует, обдумывает вопрос. В конце подготовки его приводят в комнату, он достает с полки первую попавшуюся книгу и наугад вкладывает внутрь листок с вопросом. Потом открываем книгу и смотрим, куда попал листок. Ответ содержится на той же странице. Вот Таня, например, получила ответ невиданной мощи, и теперь все гадают по ее книге. Так и называют – книга Тани.

– Очень странно, Мотл, очень странно. Я слышал про подобное, но в совсем ином виде. Ведущий рассказывал, что психометристы в тяжелой ситуации иногда спрашивали детей, возвращавшихся из школы, какое правило они учили сегодня и в ответе искали знак Космоса. Но гадание, определение судьбы... По-моему, это уже вне границ психометрии.

– А хочешь, попробуй сам. Убедись, работает или нет?

– Я хочу, – Лора подошла вплотную к стеллажу. – Только по книге Мастера Н., того, что говорил о кресле. Есть тут такая?

– У нас все есть, – Мотл быстро пробежал глазами по полкам и снял с верхней толстенный том.

– Пожалуйте. В виде исключения, под покровительством высокого гостя и только один раз. В следующий будем готовить тебя по полной программе.

–Хорошо.

Лора присела к столу, достала из сумочки блокнотик и ручку, быстро нацарапал на листике несколько слов и, вырвав его из блокнота, объявила.

– Готово.

Мотл на вытянутых руках протянул ей книгу: – Давай.

Лора отвернулась, взъерошила листы и резким движением всунула записку.

– Почитаем, почитаем, – Мотл раскрыл книгу и нежно опустил ее на освещенную лампой кожаную поверхность стола. – Читай.

Лора с напряженным лицом склонилась над книгой. Несколько секунд ее взгляд метался по странице.

– Ох, – она выпрямилась. – Работает.

– Ну, о чем книжка поведала? – спросила Таня, придвигаясь к столу.

– Если ты веришь, что можно испортить, – запинаясь, прочла Лора, – верь, что можно исправить.

–Такое изречение годится для любого человека в любой ситуации, – я старался говорить мягко, боясь обидеть. – Как правило, книги по психометрии полны глубоких истин, подходящих каждому человеку. Ничего удивительного тут нет.

– Давай, теперь ты попробуй, – настаивал Мотл.

– Не стану, пока не расскажешь, откуда взялся этот обычай.

– Да ниоткуда, – Мотл смущенно заулыбался. – Если честно, я сам его придумал.

– Реформатор, – я облегченно улыбнулся. – Школьная самодеятельность. Не наигрался в детстве. А я уж подумал, идеология какая-то прицепилась, ересь, говоря по-простому.

– Давай, давай – пробуй.

–Ладно, уговорил. Где книга Тани?

Я взял поданный Лорой листик и ручку, наклонился над столом и написал:

– Почему на меня свалилась история с Лорой?

Мотл протянул книгу, я закрыл глаза и вложил записку между листами. Затем взял книгу из рук Мотла, положил на стол и открыл.

«И вот, когда человек углубляется в психометрию разумением своим, скрытым в тайниках сердца и мозга, и уста его согласны с сердцем, ибо устами он выполняет то, что решено разумением сердца и мозга, а именно все желания его обращены к психометрии и он думает о ней днем и ночью, изучая и произнося ее слова, а также руки и ноги и все остальные члены выполняют упражнения, как решено разумением сердца и мозга, тогда это разумение облекается в действие, речь и мысль Космоса и становится для них жизненной силой и крыльями, на которых они поднимаются ввысь так же, будто бы человек был движим подлинными страхом и любовью, ощутимыми сердцем. Ибо именно разумение это, скрытое в разуме и тайниках сердца, побуждает его обращаться к занятиям психометрией, и, если бы он не углублялся в размышление, движимый этим разумением, то был бы занят только удовлетворением телесных потребностей».

– На, – я протянул Мотлу раскрытую книгу. – Работает? Найди мне психометриста, которому не подошли бы такие слова!

Мотл заглянул на страницу.

– Между нами, людей, подчинивших все желания психометрии и думающих о ней днем и ночью, я не встречал. Может, ты первый, но не очень старательный, больше о литературе думаешь, как учебник очередной написать. Вот тебе Космос перстом, перстом грозно указывает, а?