Айрис Мердок - Человек случайностей

Р.Ф.

P.S. Мы с удивлением узнали, что руководство университета не возражает. Возможно, они не понимают ситуации?»

«Мой милый Людвиг!

Благодарю за присланный тобой великолепный труд об Аристофане. Но как же ты скромен! Соединив твои познания в истории и мои в поэтике, мы одержим победу, какой Оксфорд не видел годами. Грядущий год обещает много радостей, и не могу описать, с каким нетерпением я его жду. Надеюсь, ты приедешь в этот уик-энд, как и обещал. Здесь состоится большой аукцион антикварных вещей, и вы с Грейс сможете купить пару украшений для вашего будущего дома. Кстати, мне кажется, твоя очаровательная невеста покорила чье-то сердце (я имею в виду не только нижеподписавшегося). Войдя в комнату этого увальня Мака, чтобы попросить рюмочку шерри, я увидел на столе план его занятий в будущем семестре и на нем надпись: «Грейс должна оставаться и дальше невольницей страсти». Поверишь ли? Но не бойся. М. хотя и философ, но при этом джентльмен. Ах, сколько же приятных минут нас ждет! Итак, до встречи в субботу.

Эндрю».

«Дорогая Шарлотта!

Прошу простить, что раньше не написал ответ на твое милое письмо, и очень жалею, что с тобой не встретился. Где же ты пряталась на этой вечеринке? Мы увидимся обязательно. Сейчас это невозможно, потому что я на время уезжаю из Лондона. Мне нужно в Кембридж, где состоится разговор по поводу создания у них постоянной экспозиции моего собрания китайского фарфора. Кроме того, есть и еще визиты. Как много, оказывается, занятий может быть у человека, вышедшего на так называемую пенсию. Мы все же должны встретиться, поговорить о давних временах. Как только вернусь в Лондон и расписание дня станет не таким напряженным, с великим удовольствием назначу тебе встречу в каком-нибудь ресторане. Итак, если ты не против, дам о себе знать немного позже. А пока с наилучшими пожеланиями, аu revoir.

Мэтью».

«Дорогой Людвиг!

Жалею, что с тобой не встретился. Я был очень занят, но без особого, как оказалось, эффекта. Эта миссия, а точнее, христианская миссия для моряков – сейчас ни больше ни меньше, как склад старой одежды. Ты, наверное, удивляешься, что при нашей системе социального обеспечения так много людей, а особенно детей, не имеют хорошей одежды. Но я не об этом хотел писать. Итак, вкратце о проблемах жилья в Нотинг-Хилл. Убеди Грейс или кого-нибудь еще навестить Шарлотту. Насколько мне известно, она продолжает жить одна в доме моего отца. Женщины типа Шарлотты куда безумней, чем кажутся. Мне бесполезно туда ходить. Она решила бы, что я ее жалею, и была бы права. Кроме того, надо как можно быстрее забрать ее из этого дома, чтобы отцу было где жить с Дориной. Такие мелкие детали на самом деле оказываются очень важны. Тут помогут деньги. Они есть и у Мэтью, и у Грейс. Господи, неужели люди не могут тратить их разумно? И почему Шарлотта не может поехать в путешествие? Прости, что беспокою тебя этими скучными делами, слышал, ты перебрался к Мэтью, чему можно только позавидовать. Прости за безалаберность письма. Я становлюсь безалаберным типом. Увидимся.

Гарс».

«Сестренка!

Ради Бога, не разноси вокруг, что я не симпатизирую Р. Парджетеру! Такой глупой идее не место в светском обществе! Ну как может не нравиться господин с яхтой, да еще собирающийся посетить Греческий архипелаг? Так вот теперь, будь добра, ходи по всем домам и всем рассказывай, как глубоко твой брат уважает не понятого Парджетера, попутно внушай, как оный брат умен, как здорово разбирается в корабельных снастях, как хорошо знает классику и все такое прочее. У Ральфа все на мази. Я тебе потом расскажу (пока я еще очень несчастен). Спасибо за сведения о том, что Э. Колиндейл обожаема Р. Одмором. Я это и подозревал. Слава Богу, она влюблена в Парджетера, этого славного парня. Не говори ничего глупого Ральфу, если увидишь. А может, я сам выберусь тайком. Спасибо за чек, но когда я сказал «деньги» – я имел в виду ДЕНЬГИ. Пошли пятьдесят фунтов, пожалуйста. Ну и везет этому Монкли, как покойнику. Вот что значит связаться с Остином. Передай от меня привет Мэтью. Он и в самом деле меня помнит? Мэтью, конечно, старый прохвост в некотором смысле, но он куда значительней всего нашего прогнившего круга. Хранишь ли ты свое целомудрие? Я подразумеваю, духовное?

Твой духовник и крестный Тисборн.

P.S. По поводу дружек предупреждаю: Генриетта Сейс – ВЕДЬМА!»

«Дорогая мама!

Прочитал твое письмо с глубокой болью и волнением. Я тоже скучаю и очень хотел бы вновь обнять тебя и отца. Не буду писать слишком подробно. Как и раньше, я повторяю: не соглашусь ни по каким соображениям, ни религиозным, ни моральным, утверждать, что я пацифист, потому что им не являюсь. И не являюсь противником войн как таковых, а только этой конкретной войны. Вернувшись, я потеряю место в Оксфорде, перечеркну свое будущее в США, и, что хуже всего, у меня отнимут паспорт. Если я совершенно сознательно и искренне считаю, что в мою жизненную задачу не входит сделать из себя мученика протеста, в таком случае чувство ответственности и здравый смысл подсказывают мне, чтобы я оставался здесь. Обдумай все еще раз, мама, рассмотри все стороны этого вопроса. И поверь, что так же поступил бы я и в том случае, если бы не был обручен с англичанкой.

Не могу, да и не хочу откладывать свадьбу. Свадебное платье заказано, наряды для дружек уже шьются. (У нас будет одна дружка взрослая, вторая – маленькая девочка.) Все устроено. У нас уже есть дом в Оксфорде, а в конце недели собираемся купить мебель. Без малейшего легкомыслия, без всяких сомнений… свадьба состоится в августе. Прошу вас, приезжайте на свадьбу и обязательно вдвоем. Расходы оплатит Грейс. Ваше присутствие сделает полным наше счастье, без вас же оно будет иметь грустноватый оттенок. Очень вас прошу, и простите своему сыну, который иначе не может поступить! Целую тебя и отца.

Людвиг».

– Остин пришел, – сообщила Мэвис. – Хочешь его видеть?

Дорина поспешно отложила книжку. Залилась румянцем, глубоко вздохнула, коснулась рукой шеи. Потом быстро встала и закрыла окно, как будто это было важно. Солнце отразилось в белизне рамы, заиграло на коричневой стене, на акварельках Дорины и ее отца.

– Да. Я его ждала.

– Он здесь. Я буду рядом.

Вошел Остин. Мэвис затворила за собой дверь.

Он смотрел на Дорину, а Дорина уставилась в пол. Потом села и, не глядя, жестом пригласила его сесть.

Было видно, что Остин постарался одеться как можно лучше: светло-серый твидовый костюм, с которого почти начисто были удалены пятна от вина. Он приобрел и новые очки взамен сломанных. Белая поплиновая сорочка и зеленый галстук от Беллини. Светлые волосы хоть и спутаны слегка, но старательно вымыты. Эти волосы и ярко-голубые глаза делали его похожим на юношу. Но сейчас Дорина видела только не очень хорошо вычищенные ботинки.