Айрис Мердок - Человек случайностей

– Единственный среди нас.

– Мэтью и Оливер, кажется, беседуют о лорде Китченере.

– Мэвис, я поеду и привезу Дорину.

– А вон там, кажется, Шарлотта Ледгард.

– Как всегда, одиноко сидит в углу.

– Зачем вообще приходить, если не нравится?

– Дорина будет жить у Тисборнов.

– Генриетта употребляет ЛСД.

– Слышала, Людвиг и Грейс купили дом в Ирландии.

– Прошу, пусть кто-нибудь подойдет, поговорит с пастором Инстоном.

– Эстер так беспокоится о Ральфе.

– Энн, как тебе идет белый цвет, прелестный!

– Поверь моему слову, Ричард предложит Тисборнам заплатить за круиз кругленькую сумму.

– Себастьян теперь служит в Английском банке.

– Не удивлюсь, если дойдет до девальвации.

– Прошел слух, что у Пенни нервное расстройство.

– Наговоры, выглядит она прекрасно.

– Да, но нервы у нее не в порядке.

– Она очень переживает из-за Генриетты.

– Карен, ты еще не знакома с Людвигом?

– Ричард, что я тебе говорила, Карен только что познакомилась с Людвигом.

– Людвиг, проберись к нам, тут кое-кто страшно хочет с тобой познакомиться.

– Наслышан…

– Наслышана…

– Людвиг, я хочу сказать тебе кое-что важное…

– Карен хочет сказать Людвигу кое-что важное.

– Энн, умираю от скуки, пойдем куда-нибудь выпьем.

– Ни в коем случае, Ральф, тебе нет еще и восемнадцати.

– Молли так беспокоится о Карен.

– Чарльз и Джеффри обсуждают кризис.

– Патрик сдал историю на отлично.

– Я слышал, Генриетту арестовали!

– За что? Нет, не говори, дай подумать.

– А Ральфа Одмора исключили из школы.

– Пенни огорчается из-за Оливера.

– Ты посмотри, Карен кокетничает с Людвигом.

– Лотти, ну что ты спряталась?

– Не беспокойся, Клер, я люблю последние ряды в театре.

– Ральф в последнее время ведет себя дерзко.

– Не дает Энн ни минуты покоя.

– Кажется, Дорину наконец посадили под замок.

– Кто-нибудь, дайте Шарлотте выпить чего-нибудь покрепче.

– А вон то не Дорина, там, сзади?

– Что ты, ей не разрешают ходить на вечеринки.

– Оливер пригласил Мэтью осмотреть раритеты.

– Что осмотреть?

– Пинки, дорогой, я, наверное, выпила лишнего, в глазах двоится.

– Привет, Себастьян!

– Привет, Грейс!

– Вокруг столько народу, а мы с тобой будто наедине.

– Наконец-то.

– Никто не слышит, о чем мы говорим.

– Даже мы сами.

– Себастьян, тебе так к лицу это голубое жабо.

– Это Людвиг подарил тебе орхидеи?

– Нет, сама себе купила у Стивенса.

– Разреши, я завтра пришлю тебе цветы.

– Прекрасно, мне уже давно никто не присылал цветов.

– Патрик Тисборн влюбился в какую-то девушку.

– Наверное, в Генриетту Сейс.

– Но ей же всего десять лет!

– А кто вон тот медведь в грязном пиджаке?

– Может, Остин Гибсон Грей?

– Нет, это какой-то субъект из Оксфорда, приехал вместе с Людвигом.

– Кажется, в стельку пьяный.

– Ирландец…

– Стрижет газон у Мэтью.

– Ну что ты несешь!

– Думаешь, Мэтью педик?

– Его имя Макмерфи или что-то в этом духе.

– Он уже готов.

– И Клер тоже.

– И я тоже.

– Карен, я все больше пьянею.

– Глупости, Людвиг, вечеринка только начинается.

– Карен, я в восторге от твоих знаний в области греческих ваз. Откуда у тебя столько сведений?

– Неужели? Дай я тебе еще налью.

– Мэтью уходит.

– Можно будет вздохнуть спокойно.

– О, Эндрю, приветствую, рад, что вам удалось приехать.

– Воспользовался вашим любезным приглашением. Надеюсь, не опоздал?

– Мне очень хочется познакомить вас с моим младшим сыном. Кстати, Эндрю, хотелось бы знать, кто вон тот бравый господин. Не соизволил представиться.

– А, это Макмарахью. Явился непрошеным… попросить его удалиться?

– Нет. Всего хорошего, Мэтью, ждем тебя вскоре на ужин.

– Боже, явился Остин!

– Неужто!

– Смотрится вполне прилично.

– Уже слегка пьян.

– Это Остин Гибсон Грей?

– Да, тот, что…

– Лотти, дорогая, ты разговаривала с Мэтью?

– Нет.

– Наверное, он уже ушел…

– Да.

– Эндрю, мы очень надеемся, что ты уговоришь Ральфа…

– А Людвиг с Карен беседуют о греческих вазах.

– Патрик обручился с Генриеттой Сейс.

– Ричард, подвезешь меня до дому?

– Извини, Энн, но я уже везу Карен.

– Мэтью привел своего слугу, ирландца.

– Ну, это уже слишком!..

– Смотри, Клер совсем пьяна.

– Грохнулась без чувств в коридоре.

– Себастьян, не надо!

– Грейс, нас же никто не видит.

– Остин смотрит.

– Ну и тип!

– Ральф, пошли выпьем.

– О, Энни, отлично придумано!

– А Людвиг и Карен все еще спорят о греческих вазах.

– Ральф и Энн смылись в паб.

– Тс-с, Оливер!

– О, Эндрю!

– Помоги мне убрать Макмарахью.

– А кто это такой?

– Вон тот тип.

– А, понимаю.

– Как раз ругается о чем-то с Остином.

– Злобный парень.

– А сейчас пробирается в сторону Грейс.

– Поглядите только на Грейс и Себастьяна!

– Обнимаются!

– Целуются!

– Остин толкнул ирландца.

– Оливер, держи его за другую руку!

– Дерутся!

– Карен, едем домой!

– Нет, Ричард, я…

– Карен плачет.

– Карен, едем домой!

– А ирландец упал в коридоре.

– Остин обозвал Себастьяна хамом.

– Грейс плачет.

– Я просто в восторге от этой вечеринки!

– Значит, вас преследует эта сцена? – спросил Людвиг.

– Да, – ответил Мэтью. – Я увидел группу людей на площади и только потом понял, что это демонстранты. Была зима, желтые сумерки, кое-где уже зажглись фонари, сыпал негустой снежок. Они держали плакаты с лозунгами в защиту какого-то писателя, несправедливо осужденного. Их было, кажется, человек восемь, не больше. Это все смотрелось как-то… жалко. Небольшой группкой они торчали на снегу и под снегом с этим своим плакатом, все в темных пальто, ватные, бесформенные, в своих меховых шапках и ботинках. Они казались случайными, одинокими, вытолкнутыми на обочину – вы понимаете, что я хочу сказать? – будто в угол картины. И конечно, прохожие все до единого сразу отводили глаза, убыстряя шаг, потому что знали, что задерживаться опасно. И тут я увидел человека, который, казалось, тоже сейчас прошмыгнет мимо. Но он помедлил, потом подошел к ним и начал пожимать руки. Эти рукопожатия и… не могу найти слов… и эта площадь стали вдруг центром мира. Когда приехала милиция, он все еще стоял рядом с ними. Подъехало четыре машины. Все произошло очень спокойно, без малейшей жестикуляции, без криков. Милиционеры как-то даже устало помогали демонстрантам садиться в машины. Забрали всех, вместе с тем, который к ним присоединился. Вся сцена погрузилась во мглу, все исчезло, кроме снега, продолжавшего сыпать с неба. Темнело, и новые прохожие даже не представляли, что здесь произошло.