Мейв Бинчи - Уроки итальянского

Психиатр с интересом слушала, сочувственно кивала и задавала все новые и новые вопросы относительно отца Конни и о том, насколько сильно она переживала его смерть. Наконец Конни не выдержала.

— Мне кажется, вы уделяете чересчур пристальное внимание моему покойному отцу, — сказала она.

— Вполне возможно, — ответила женщина и тут же задала новый вопрос на ту же тему: — Вспомните, пожалуйста, свои юные годы. Интересовался ли отец вашими успехами в школе, проверял ли домашнее задание?

— Я поняла, к чему вы клоните. Вы намекаете на то, что мой отец, возможно, домогался меня в сексуальном плане. Так вот, ничего подобного — даже отдаленно — никогда не было!

— Я не имела в виду ничего подобного. С чего вы так решили?

Они продолжали ходить кругами. Иногда Конни начинала плакать.

— Я чувствую себя настоящей дрянью из-за того, что рассказываю о своем отце такие вещи…

— Какие «такие»? Вы не сказали о нем ни одного плохого слова. Вы говорите лишь о том, какой он был хороший и добрый, как любил своих детей, как гордился вами, показывая ваши снимки своим друзьям по гольф-клубу.

— Но у меня такое ощущение, что его в чем-то обвиняют. Хотя бы в моей неспособности к сексу.

— Вы ведь его в этом не вините?

— Конечно, нет, но все равно это витает где-то здесь, рядом.

— А почему вам так кажется?

— Не знаю. Может быть, потому, что я чувствую себя такой несчастной. Мне пришлось пересмотреть всю свою жизнь. Оказалось, что он не любил нас, иначе разве смог бы променять семью на лошадей и собак!

— Именно под таким углом вы рассматриваете все случившееся сейчас?

— Понимаете, он меня никогда и пальцем не тронул — не наказал, ни накричал…

— Но он же подвел вас, разочаровал.

— Разве может это лежать в основе проблемы, в связи с которой я к вам обратилась?! Один мужчина подвел и разочаровал меня как отец, а я теперь боюсь ложиться в постель со всеми остальными? — Эта мысль заставила Конни рассмеяться.

— Думаете, это так уж невозможно?

— Послушайте, по роду своей работы я имею дело с мужчинами с утра до вечера, и еще никогда не боялась ни одного из них.

— Это потому, что вы не подпускали их к себе слишком близко.

— Я обдумаю ваши слова, — сказала Конни.

— Обдумайте лучше свои, — посоветовала ей психиатр.

— Ну, что она сказала? Нашла у тебя что-нибудь?

— Наговорила ворох всякой чепухи. Дескать, поскольку мой отец оказался ненадежным человеком, я теперь считаю ненадежными всех остальных мужчин, — невесело усмехнулась Конни, но, к ее огромному удивлению, Гарри вдруг проговорил:

— А может, это правда?

— Но, Гарри, это невозможно! Мы с тобой так открыты друг для друга, видим один другого насквозь, и я знаю, что ты никогда меня не подведешь.

— Надеюсь, что так и будет, — сказал он так серьезно, что по спине у Конни побежали колючие мурашки.

Дни шли своим чередом, но положение не менялось к лучшему. Конни умоляла мужа:

— Гарри, прошу тебя, не оставляй попыток. Я так люблю тебя, я так хочу иметь ребеночка! Может, когда он родится, я наконец расслаблюсь, и все встанет на свои места!

— Ш-ш-ш… — шептал он и разглаживал ее лоб, собравшийся от волнения в морщинки.

В эти дни они занимались сексом достаточно часто для того, чтобы она забеременела. И для Конни это не было отвратительно или больно. Это было просто трудно.

Поглядеть, сколько женщин готовы на все, чтобы только не зачать ребенка, думалось Конни, а однажды ночью ее словно подбросило на постели. Она села, глядя в темноту, и подумала: «А вдруг вдобавок ко всему судьба наградила меня еще и бесплодием?»

Но — нет. Настал положенный срок, а месячные все не приходили. Конни с нетерпением ждала, желая убедиться окончательно, а когда сомнений не осталось, сообщила новость Гарри. Тот просиял.

— Никто не смог бы сделать меня более счастливым! — воскликнул он. — Поверь, я никогда не подведу тебя!

— Я знаю, — сказала Конни, однако на самом деле она была далеко не уверена в этом. Она знала, что огромная часть его жизни навсегда останется для нее недоступной и что раньше или позже он допустит на эту запретную для нее территорию кого-нибудь другого.

Она стали выходить в свет. Конни настояла на том, чтобы теперь ее называли не просто женой Гарри, а миссис Констанс Кейн из отеля «Хэйес». Вместе с женами других удачливых бизнесменов она собирала деньги на благотворительные цели, устраивала приемы в своем новом роскошном доме, всю внутреннюю отделку в котором выполнила фирма Кевина.

Она не стала посвящать мать в тонкости их с Гарри супружеских отношений, а вот Вере поведала все.

— После того как родишь ребенка, — посоветовала подруга, — заведи любовника. Может, тебе понравится спать с другим мужчиной. А если и нет, то хоть потренируешься на стороне, тогда, глядишь, и с Гарри будет лучше получаться.

— Я подумаю над этим, — ответила Конни.

Детская комната была уже готова. Конни оставила работу.

— Очевидно, до того времени, как ребенок станет достаточно большим, чтобы его можно было оставить с няней, нам никакими силами не убедить вас снова выйти на работу, хотя бы даже на неполный день? — тоскливо спрашивал ее мистер Хэйес.

— Поживем — увидим.

Мистер Хэйес отметил про себя, что Конни никогда еще не была столь спокойна и уравновешена. Даже то, что она вышла замуж за такого непростого человека, как Гарри Кейн, ни на йоту не лишило ее уверенности в себе.

Особое внимание Конни уделяла общению с родителями мужа. За один только год она навестила их столько раз, сколько сын за последние десять. Она подробно рассказывала им о том, как протекает ее беременность, о том, какое это для нее важное событие. Это были тихие люди, которые благоговели перед своим преуспевающим сыном.

Внимание со стороны Конни, то, что она советовалась с ними о том, как назвать первенца, и смущало их, и льстило им.

Конни также прилагала все усилия к тому, чтобы наладить как можно более близкие отношения с двумя партнерами Гарри и их женами. Каждую среду по вечерам она приглашала их на легкий ужин. Со своих традиционных совещаний в отеле они приходили уже сытыми, поэтому еды много не требовалось: что-нибудь легкое, поскольку один из партнеров, к тому же, постоянно сидел на диете, и совсем немного спиртного, поскольку второй имел пристрастие к алкоголю. Но каждый раз угощение было изысканным и вкусным.

К женам партнеров Конни то и дело обращалась за различными советами и выслушивала их с величайшим вниманием, которое очень льстило матронам. Гарри, говорила им она, отзывается об их мужьях столь восторженно, что временами она даже начинает ревновать. Конни знала, как их дети сдали экзамены, помнила их дни рождения, наряды, которые когда-либо приобрели обе женщины, новую мебель, купленную ими для своих домов. Каждая из дам была на двадцать лет старше Конни, и поначалу они отнеслись к ней весьма подозрительно, однако уже через полгода после их с Гарри свадьбы обе превратились в преданных подруг Конни. Они твердили своим мужьям, что более подходящей жены для Гарри не сыскать, и счастье, что он все же не женился на мисс Кейси с ее вечно недовольной миной.