Александр Ермак - Офелия и Брут

Кстати, ты очень понравилась ребятам… Они даже просили, что б ты со своим печеньем почаще заглядывала к нам на работу…

– Ну, кто там еще?… Алло… Да, вы не ошиблись… Кого?… А ее нет сейчас дома… Что-нибудь передать?… Кто ее спрашивал?… Понятно… Всего доброго, святой отец…

Не пущу тебя больше на воскресную проповедь… Ты даже священника можешь соблазнить… Конечно, шучу…

Вынести мусор?… Ах, тяжелое ведро… Момент, Облачко… Что я должен был еще сделать?… Почистить бассейн?… Ты не против, если я это сделаю в воскресенье?… Смазать дверь в гараж?… Она так противно скрипит?… Так, где у нас масло?… Заливай в масленку… Умница… Теперь капни сюда… Так, готово… Можно мыть руки…

Конечно, я многое умею… Хозяйственный?… Сообразительный?… Даже философ?… Наверное, ты преувеличиваешь… Я, конечно, люблю порассуждать о том, что нас окружает. Но я не думал, что кто-то сможет полностью разделять мои взгляды… Действительно, не видел, чтобы кто-нибудь слушал меня с таким интересом, как ты… Философ, говоришь?… И не сказать ведь, чтоб я этому где-то учился, просто дано, видимо, от бога…

А вообще, человек должен быть развит гармонично – и голове, и телу следует быть сильными… Да, хоть я и не стал профессиональным спортсменом, но живота у меня нет и бицепсы, видишь, не одрябли… Тебе нравится мое тело? Атлетическое?… Ну, стройным я всегда был… Ну, что ты, до Ахилла мне далеко, хотя на самом деле эти древние, говорят, были на много нас меньше и слабее. Так что может быть ты и права… Сейчас вот как возьму тебя на руки, как эту… Как ее… Венеру?… Европу?… Афродиту!.. Где ты там, Облачко?… Иди сюда…

Ты уже успела переодеться?… Это же мой подарок! Тебе правда это нравится?… Какая дерзкая юбка… И вызывающая блузка… Ты специально меня так… Никакого отдыха после работы… Я же просто не могу удержаться… Какие у тебя волосы… Как я люблю эти ушки…, брови…, носик…, щечки…, я не смогу оторваться от этих губ…

А что у нас здесь?… Какая!.. Тебе завидуют все подруги, мне – друзья… Не маленькая, и не большая, такая упругая, такая соблазнительная… Я готов ласкать ее круглые сутки, я не могу оторваться от нее…

Нет, отрываюсь… А здесь? Здесь снова ничего нет? Нет, на этот раз здесь что-то есть… Какие пикантные… И на поясе… В зеркале я вижу тебя даже сзади… Я включу музыку… Да, сначала это… О…

Я не могу больше… Не торопиться?… Ты хочешь поиграть?… Какие они у тебя нежные… Как ты ласкова… Да-да… О… Как я люблю тебя… Твои губы, твой язык…

Да, теперь вот так…, я ласкаю тебя…, я чувствую твой запах и вкус… Я…, я теряю над собой контроль… Боже… Я люблю тебя, Облачко…

Как нам хорошо вдвоем… Ты любишь меня, какое счастье… Я был и есть первый и последний, единственный и неповторимый мужчина в твоей жизни?… Неужели ты никогда не хотела и не любила никого, кроме меня?… Нет?… А вдруг кто-то может быть лучше?… Не может быть?… Никого не нужно?…

Моя рука устала, но хочется, чтоб ты лежала на моем плече вечно… Чтоб я чувствовал твою любовь, твою веру в меня, в наше будущее со мной…

Мы снова говорим об этом… Мы с таким нетерпением ждем… Скоро, очень скоро ты скажешь мне… Я так хочу услышать это… У нас будет ребенок… Я переспрошу тебя, как бы не понимая… У нас?… Ты ответишь: да, у нас… Ребенок?… Ребенок… Дочь?… Сын… Сын?! Сын! Сын!!!.. И кто будет счастливее меня в эту минуту…

Я, кажется, засыпаю… Выключишь свет?…

Я улыбаюсь… Я знаю, утро начнется с тебя, с твоего поцелуя, с твоей улыбки. Ты скажешь мне: “Доброе утро, милый” и протянешь чашечку кофе…

А завтрак уже готов… Отутюжены брюки и рубашка… Почищена обувь… А ты одета, как будто идешь на светский бал, а не провожаешь мужа на работу… Когда ты все успеваешь?… Я так люблю тебя, Облачко… Я готов для тебя на все… Я, может быть, даже не пойду завтра с ребятами пить пиво… Хочешь?…

– Не может быть, – только и смогла прошептать она, читая выпавшую из букета записку. Роскошные розы впились шипами в ее ладони. Но не они пронзили болью сознанье, а два слова: «Моей Ольге» – все содержание записки.

– Моей Ольге… – повторила она вслух, – Этого просто не может быть…

Она так ясно увидела Альфреда, лежащего в постели, его осунувшееся лицо и горящие глаза. Она вновь услышала его слабый голос:

– Я скоро уйду, но это ничего не значит. Я не отдам тебя никому. Ты будешь любить только меня. Пройдет время. Тебе будут говорить – жизнь продолжается, ты красивая женщина, как смотрят на тебя мужчины – выбирай любого и не хорони себя раньше срока. И ты так и сделаешь. И будешь жить, как все, но любить ты будешь только меня. Я не отдам тебя никому и после того, как меня не станет. Это мне по силе…

Она слушала тогда Альфреда и не понимала, о чем он. Ольга безумно любила его и в мыслях у нее не было любить кого-либо еще. Но она прощала его – больного умирающего человека, как впрочем всегда прощала Альфреда и здорового.

Ольга не вдумывалась в смысл его слов – в них не было никакого смысла. Тогда.

Но после смерти Альфреда, после нескольких месяцев воспоминаний, страданий, увещеваний, она уступила жизни и тому, кто спал сейчас в ее кровати, тому, кто каждым своим словом, движением отодвигал от нее прошлое, размывал четкость линий и лиц минувшего.

Он был неглуп, заботлив и временами даже трогателен. С ним не было тошно вечерами и спокойно засыпалось. Он был аккуратен и чистоплотен. Он нравился ее подругам – делал им комплименты, умел поддержать разговор. Он говорил о семейной демократии и идиллии. Он сам был практически идеален. Но, Боже, разве можно было его сравнить с Альфредом?

Альфред был во всем неистов – и в мыслях и в чувствах. Он не говорил о них, он жил ими. И это волновало ее необычайно.

– Ольга, – услышала она сзади. Мужчина обнял ее и, поцеловав в шею, выдохнул в ухо:

– Поздравляю с днем рождения…

Он развернул ее к себе лицом и протянул на ладони открытую коробочку с кольцом.

– Спасибо, дорогой…

Боже, это первый день рождения без Альфреда… Но он не забыл – он прислал этот букет. Так, как присылал его, когда не мог быть рядом с нею. Из любого города, из любой страны в этот день приходил букет роз с маленькой запиской «Моей Ольге». Он никогда не сомневался и не говорил лишнего – Моей Ольге…

– Моей Ольге? – прочитал Он, – От кого это?…

– Потом, если позволишь…

Она налила себе виски и вышла на балкон. Поймала себя на том, что последний раз с утра пила виски после того, как они с Альфредом гуляли всю ночь по городу в грозу…

– Тебе плохо?

– Ничего… Оставь меня, пожалуйста, я потом все объясню…

Альфред, Альфред… Этот безумец, действительно, не хотел выпускать ее из своих объятий, отдавать кому-либо еще…