Алекс Тарн - Пепел (Бог не играет в кости)

— Эй, вы!

Рокеры за соседним столом, очевидно, решили перейти к более активным действиям. Они пока еще сидели, но всем своим воинственным видом демонстрировали готовность немедленно броситься в драку. Берл облегченно вздохнул. Теперь, когда враг окончательно проявился, все стало намного проще. Теперь можно спокойно действовать по обстановке, не гадая, откуда последует удар. Он, не торопясь, повернулся к забиякам.

— Привет, парни. Чего это вы так слабо татуированы? Курточки-то, небось тоже кожаные? Как же это они у вас без тату, а? Вы их, небось и не снимаете никогда… — Берл втянул носом воздух. — И не моетесь тоже.

— Жиды вонючие, — ожесточенно процедил старший рокер и встал. Ростом он был не ниже Берла. — Мало мы вас в войну давили. Все лезете и лезете, как клопы.

— Ты думаешь, что ты сильный, да? — сказал Берл, тоже поднимаясь со стула. — Ты не сильный, бижу, ты просто жирный.

Никто в кафе даже не повернул головы. По телевизору передавали результаты скачек. Только бармен забеспокоился по понятным причинам.

— Эй, ребята! — крикнул он. — Мне тут не нужно проблем. Если думаете разбираться, выходите наружу!

Берл величественно кивнул.

— Ты пока тут посиди, ладно? Я сейчас вернусь… — он потрепал по щеке оцепеневшего Лефена и повернулся к рокерам. Второй, тот, что помладше, продолжал сидеть. Это никак не могло устроить Берла. Он не собирался оставлять его наедине с Янивом. — Только чур, выходите оба, вдвоем. Две ягодицы одной задницы не должны разлучаться, правда? Что, сдрейфили, карманные гитлеры?

Второй рокер вскочил, опрокинув стул.

Берл почуял неладное уже во дворе за кафешкой, когда старший рокер широко размахнулся, норовя ударить его в лицо. На такие замахи профессионалы просто не способны. Скорее всего, их никто не посылал! Это были, действительно, настоящие рокеры, самые обычные татуированные нацики, имя которым легион. Вырубив первого быстрым ударом по кадыку, Берл легко уклонился от велосипедной цепи, которую вытащил младший, сбил его с ног, заломил назад руку и уселся сверху. Надо бы все-таки спросить, для очистки совести.

— Кто вас послал? — проговорил он, выкручивая рокеру локоть. — Говори быстро, а то сломаю. Ну?

— Нет, не ломай! — взмолился парень, елозя щекой по дорожной грязи. — Я скажу… баба просила, двести монет дала… за драку…

— Какая баба?

— Ну эта… — прохрипел рокер. — Из кафе… официантка…

У Берла заныло в животе. Он вскочил и бегом бросился назад. Янив сидел облокотившись на стол, положив голову на сплетенные руки. Берл тряхнул его за плечо. Голова Лефена мотнулась и повисла, упершись подбородком в грудь и уставив бессмысленно вытаращенный глаз на мир, гражданство в котором так и осталось заветной, но не исполненной мечтой. Парень был мертв. Берл снова опустил его на стол и окинул кафе диким взглядом. Все головы были повернуты к телевизору, который передавал погоду. Берл схватил за локоть ближайшего клерка в мышином костюме: — Извините, господин… кто-нибудь подходил к моему другу, пока меня не было?

— Что? — удивленно откликнулся тот. — Вас не было?.. Не знаю, не обратил внимания… Хотя, погодите… девушка принесла ему стакан воды.

— Какая девушка?

— Как это — какая?.. Официантка, какая же еще…

Берл бросился к стойке, к бармену.

— Официантка… — проговорил он, задыхаясь. — Где ваша официантка? Молодая?

— Молодая? — недоуменно переспросил бармен. — У нас одна-единственная официантка. И я не уверен, что она такая уж молодая. Жанет!

Пожилая женщина с подносом обернулась из другого конца кафе.

— Нет-нет, — заторопился Берл. — Я имею в виду другую, блондинку… она еще сидела там, у стойки, рядом вон с тем господином…

Бармен покачал головой: — Но это никакая не официантка, господин. Она была одета очень похоже, это верно. Передник и наколка… я, честно говоря, и сам удивился. Но, понимаете, я не могу диктовать своим клиентам форму одежды. Каждый одевается, как хочет, у нас свободная страна…

За окном затрещали мотоциклы. Помятые рокеры отъезжали на своих «харлеях» от греха подальше.

— Здорово вы их отделали, — усмехнулся бармен. — Даже в одиночку, без друга… А он у вас что-то устал. Еще кофе?

— Нет, налейте двойную «мартеля»… ага, спасибо… А мой друг пусть немного поспит, — Берл одним движением опрокинул в рот янтарную жидкость. — Наверное, видит во сне блондинок. Он их, знаете, очень любит, длинноногих блондинок. Таких, как эта девушка, которая одевается под официантку. Могу поспорить, что ее ноги были последним, на что он пялился перед… ээ-э… перед сном…

Бармен равнодушно кивнул. Берл поставил бокал и вышел из кафе, не оглядываясь. Конечно, его «вели», он чувствовал это всем своим существом. Причем «вели» тонко, чисто, большим количеством высокопрофессиональных людей. Бороться с такой слежкой было очень трудно. Да он и не собирался с ней бороться. Слежка означала контакт, а потерять контакт Берл боялся не меньше своих преследователей. Он также понимал, что пока ему не угрожает никакая опасность. Они его ни за что не тронут. Потому что им нужно выяснить, кто он, точно так же, как ему нужно выяснить, кто они. А еще — потому что им нужен слиток, а добраться до слитка они могут только через него.

Меня зовут Швайншафер. Ничего, господин судья, ничего, улыбайтесь. Ничего страшного. Все улыбаются, а судья что — не человек? Гм… хотя вы… гм… про вас-то я не знаю, но — все равно. Я привык. Не фамилия красит человека, а человек фамилию. Так мой папаша говорил, царствие ему небесное. Род у нас древний, и все Швайншаферы. Были такие, что хотели поменять, да только ничего путного из этого не вышло. Люди-то помнят, людей-то не обманешь. Даже за море уезжали, только чтобы фамилию поменять. И что вы думаете — один черт… извините, сорвалось… я хотел сказать — все равно как-то узнавали. Один уехал в Америку, назвался Беккер. Год прожил, другой, все нормально. Даже булочную открыл, чтобы, значит, никаких подозрений. Вот, мол, до чего я настоящий Беккер!

Только фигушки, накось, вык… гм… извините, господин судья, разговор у меня грубый, необразованный. Что возьмешь с деревенского полицейского? Короче, узнали. Как?.. откуда?.. никто так и не понял. Сорока принесла на хвосте. А уж как узнали, так жизни ему не стало никакой. Засмеяли. Какой ты, говорят, булочник?! Ты же свиней пасешь! Чем ты их погоняешь — багетами? Детям в школе проходу не дают… Беда! Пришлось все взад менять. Продал булочную за бесценок, да и вернулся домой. Швайншафером вернулся, как и был. Как и все мы.

А откуда все идет? — Я вам расскажу. Лет триста назад, а может, и четыреста шло по тем швейцарским местам войско императора. Тогда большая война была, голодуха. Ну и, значит, послали одного солдатика найти для роты жратвы какой-никакой. Это так говорится «найти», господин судья, а на самом-то деле — какое там «найти»! Украсть. Такое безобразие, понимаете. Обычное для голодной армии. В другом месте взяли бы силой. Но в кантоне Вале жили тогда такие ребята — лучше не трожь. За себя постоять умели. Ссориться с ними никто не хотел. Ну, солдатик и умыкнул парочку свиней — вывел потихоньку из хлева, да и погнал в свою роту. Погоняет он их, значит, хворостиной, и тут выходят к нему из-за дерева двое крепких местных парней с дубинками. Стой, говорят, где стоишь. Ты что тут, такой-сякой, с соседскими свиньями делаешь? Солдатик струхнул. Все, думает, кранты. Прибьют тут же, и поминай, как звали. «Я, — говорит. — Я… я…» А они ему: «Видим, что ты. А вот соседские свиньи тут при чем?» И дубинками поигрывают, а сами здоровые, как кабаны. Тут с отчаяния он и ляпнул: «Пасу я их! Соседу вашему помогаю!» Ну, парни, конечно, сразу с копыт попадали. Со смеху. Потому что, где это слыхано, господин судья, чтобы свиней пасли? Полчаса смеялись, пока он, бедняга перед ними навытяжку стоял вместе с крадеными свиньями. А потом и говорят: «Ладно, — говорят, — свинячий пастух. За то, что развеселил ты нас, останешься жить. Но за то, что свиней крадешь, придется тебе побатрачить у нашего викария, во искупление грехов. Годик поработаешь, а потом посмотрим, куда тебя девать. Попробуешь сбежать — догоним, и тогда уже точно порешим. А зваться тебе теперь Швайншафер — свинячий пастух». Вот, оттуда и пошел наш крепкий род, господин судья, от того, самого первого Швайншафера.