Николай Никифоров - Хич

Они как раз проезжали по МКАД.

А я вот почти всю жизнь без папы прожил. И все только потому, что какой-то умелец вроде тебя предпочел железки… Она тоже так говорила. Мда-мс. Но она – это не я, не так ли? Точно. Но железки, в отличие от баб, никогда не подведут. Ошибаешься. Значит, плохо искал. Напоролся на стерву и теперь ходишь, прибедняешься. Я никогда не жаловался. Я полтос с половиной прожил, и еще столько же протяну – неужели у меня не было времени на женский пол? Знаешь, я встречал много разных придурков, в том числе и пятидесятилетних. К тебе это не относится, но ты все понял, да? Жопа ты. С ушами. Но ты мне нравишься.

Они подъехали к дому чуть ближе к двенадцати. У мамы горел свет, с улицы было видно, как она возится на кухне, приготовляя очередной обед.

– Ты точно уверен, что мне туда можно? – сомневающимся тоном поинтересовался Майк.

– Заходи.

– От меня, наверное, пивом разит.

– Да все в порядке! Хватит скулить и пошли со мной, дядя Миша.

Маргарита Николаевна открыла дверь и увидела Вовку вместе с каким-то уже совсем не его возраста мужчиной, одетым, мягко говоря, не по годам.

– Так это и есть тот самый Майк, который тебя подбросил?

Дядю Мишу, казалось, что-то пригвоздило к полу.

– В общем-то да.

– Я просто думала, что вы несколько моложе. Лет этак на тридцать.

– Надеюсь, это вас не пугает? Она улыбнулась своей великолепной обезоруживающей улыбкой.

– Нисколько. Вовка у меня умный мальчуган, а в последнее время творит чудеса в своем институте.

Тут она подняла брови вверх:

– Мальчики, вы тут решили ночевать, что ли? У меня ужин стынет и чай давно готов.

Ты думаешь, она догадалась насчет пива? Хватит скулить. На меня едун напал, чего и тебе желаю. Задница…

А потом они сняли ботинки, скинули куртки и пошли есть. Причем особо усердствовал при поедании все тот же дядя Миша – то ли оттого, что он действительно хотел есть, то ли от страха быть заподозренным в поглощении пива. Такого с ним не случалось последние сорок пять лет, чтобы он, взрослый, весь насквозь пропахший бензином и машинным маслом человек, боялся маленькой женщины, которая могла почувствовать запах пива (которое он имел полное право выпить).

Михаил бегло осматривал кухню – ему сразу стало ясно, что здесь нужно что-то подремонтировать.

– А вот у дяди Миши кухня пахнет свежей сосной, – как бы между прочим заметил Боб.

– О, у вас она отделана деревом? – сразу заинтересовалась мама.

– Ага, – Майк покраснел. – То есть само собой, обделана она капитально. И запашок там классный. Сам делал.

– И вы всегда все делаете сами? – она опять удивленно вскинула брови, отчего Майк чуть не подавился котлетой.

– Ну _ э-э-э _ ну да, сам. Эти мастера – такие прохиндеи. Нахалтурят, накурят, да еще и обдерут, как липку. Мама опять улыбнулась.

– А может, ты перестанешь говорить мне "вы"? Не люблю официальностей.

– У-у-у _ с удовольствием. Но вам _ то есть тебе _ трудно говорить "ты".

– А я знаю. Но, говорят, люди на больших мотоциклах не боятся трудностей, или я неправа?

Дядя Миша впервые за это время оторвался от тарелки и посмотрел ей в глаза.

– Не боятся только дураки. Но байкеры склонны их преодолевать…

– Дураков?

– Трудности. И этих тоже. Выжал полный газ – и порядок.

– Хороший способ преодолевать трудности, Майк. И "этих".

Она звонко расхохоталась, при этом сердце дяди Миши ушло в пятки. Он чувствовал себя как нашкодивший школьник.

– Да вы немножко…

– Ты, дядя Миша, и никак иначе…

– … не поняла меня. Полный газ – в смысле быстро.

– Охотно верю.

Он умоляюще посмотрел на Боба и сказал:

– Я тогда попью чайку и поеду домой, ладно? Там Сашка…

– Какая Сашка? – поинтересовалась мама.

– Да не она, а он. Парень получил производственную травму и отлеживается у меня дома.

– Не очень сильную, – добавил Боб. – Как раз такую, чтобы можно было обойтись без хирургического вмешательства и прочего…

– Понятно. А чай-то будут все пить?

Чай стали пить все. Причем растянулся этот процесс часа на полтора, и практически все это время Боб молчал: мама и Майк оживленно говорили о чем-то. Вова особо и не вникал – его голове нужен был отдых. Время от времени Боб поглядывал на маму и дядю Мишу – у каждого в глазах горел какой-то странный огонек, который раньше ни у того, ни у другой не наблюдался.

Легкий ветерок тормошил ставшие уже слишком длинными волосы. Они отросли почти по плечи: для Боба это был рекорд.

Он благополучно прожил несколько месяцев, сдал все экзамены, и сейчас собирался на дачу. Впрочем, собирался – немного не то слово: он ехал. Перед глазами серой полосой стояла дорога, которая была видна, насколько хватало обзора. Конечно, все дороги когда-нибудь кончаются, но эта уходила далеко за горизонт и казалась бесконечной.

Боб нарушил данное себе слово – никогда не ездить автостопом. Просто у него было множество причин, одна из которых – реальная угроза своей собственной жизни. Дело в том, что на зимние каникулы он и еще несколько человек из их группы (в том числе и Гарик) решили поехать на экскурсию, причем для этого им предоставили автобус. И если бы не его способность читать мысли, возможно, он бы не стоял здесь: через несколько километров от МКАД автобус должен был разлететься на куски, унеся вместе с собой еще пятьдесят одну жизнь. Как оказалось, водитель, взявший на себя труд отправить их в тур по золотому кольцу России, являлся сообщником одной из сотен террористических организаций, с успехом взрывающих дома и захватывающих мирных людей. Где-то под самым днищем автобуса располагалось взрывное устройство (как определили потом эксперты, эквивалентное двум килограммам тротила). Маленькая остановка, водитель выходит справить нужду, и автобус взлетает на воздух.

Боб не позволил ему это сделать подобно тому, как не позволил себя изнасиловать (а затем и убить) Владику. Водила отделался легким испугом и потерей сознания.

Конечно же, после этого оказалось, что многим людям Боб попросту перешел дорогу, и где-то с середины марта за ним началась слежка. Он практически все время ускользал, так и не дав себя схватить или обнаружить места своего проживания, ибо умел читать и вводить в состояние шока. Но они на этом не успокоились, и поэтому Боб решил свалить на некоторое время. Раньше он не мог и не умел ценить спокойной и размеренной жизни в деревне, но сейчас это было, пожалуй, единственное, в чем Боб нуждался: в тихой, спокойной и относительно уединенной обстановке на даче.

Через пару недель ему как раз исполнялось двадцать, и Майк все чаще и чаще стал подолгу пропадать в своем гараже, а когда приезжал к ним в гости, то хитро посматривал то на него, то на маму – насколько Боб понимал, он готовил ему какой-то большой сюрприз.