Зуфар Гареев - Хроники сексуальных неврозов

А вот Рите как всегда не очень хорошо. Рита сидит напротив на краешке стула, испуганная как воробышек.

Поликарпов наставляет:

– Итак, работаем над собой до изнеможения… До слез отчаянья… До крови и пота… И тогда может прийти победа!

– Победа… – вторит Рита.

Поликарпов становится совсем строгим:

– И не забрасывайте дневничок, фиксируйте все ваши состояния и размышляйте – где пошло не так. Где дневничок?

Рита протягивает тетрадь:

– Вот он… Как вы думаете, Лев Алекфандрович, у евыка есть дуфа?

Поликарпов листает тетрадку как листают записки сумасшедшего.

– Есть конечно, почему же не быть? Минуточку…

В самом деле, пора за ширмочку. Оттуда слышен его напевающий голос: «Ах ты ширмочка моя, Ах красавица…»

Вскоре родные звуки: буль-буль.

Поликарпов поет басом:

– Где же вы мои друзья-однополчане…

Рита витиевато произносит:

– Мне кавется, дуфа есть не только у евыка.

– А у кого еще?

Он берет на октаву выше – ровно на октаву – и поет как красна девица:

– Где ве вы мои двузья-одноповчане… М-да…

Буль-буль-буль.

– У Вас…

Поликарпов замолчал. Что-то нехорошее в его молчании. Дуфа Риты ваконно уфодит в пятки.

– У меня? Вы это бросьте, Маргарита Ивановна, категорически бросьте.

Рита потерянно говорит себе:

– Ой, ну фто я сказала? Зачем? Фак, фак! Ну я какафка, ну я говняфка!

Поликарпов выходит из-за ширмы, садится.

– Итак, с ежиком мы разобрались… – Строго и громогласно. – С ежиком мы разобрались, Маргарита Ивановна?

Рита ой как напугана:

– Да. С евыком покончено.

– Теперь что на очереди? Процедуры? Правильно, процедуры. – Громогласно. – Шагом марш в бассейн!

Рита берет бойцовский тон:

– Ефть!

И она поспешно покидает кабинет, бормоча:

– Фак, фак… Он должен пофадить меня в самое поворное место – в туалет, фтобы напомнить мне, кто я! Он долвен это непременно!

За ее спиной грохочет голос Поликарпова:

– А то с евыком тут со своим лезет, понимаешь! Я только одного ежика знаю – пьяного!

И он поет в женской октаве:

– Здесь у нас в краю невестами богатом…

Перемещается в мужскую, басит:

– Девушки уж больно хороши…

Потом главврач открывает окно шире и с озарением на лице простирает руки.

– Как хорошо жить в твоем мире! Как хорошо! Нет у меня души, Господи! Ты моя душа – баста!

Рита, ополоснулась и бодро вплыла в бассейн. Молодой инструктор по плаванию Дима маячит недалеко от сестер – Марии и Анастасии. Дамы опять переругиваются.

Вот уже битый час Анастасия никак не может доказать тупой Марии одну очевидную вещь.

– Маша, я сто раз сказала тебе: ей подставили убийство и специально посадили в тюрьму, чтобы разлучить с Владом! В тюрьме у нее был лазерный пулемет и она перестреляла всех, чтобы совершить побег и соединиться с Владом.

– Откуда у нее в тюрьме пулемет? Ты что тюрьму не видела?

– А ты видела? Ты просто завидуешь мне. Это лазерный пулемет, понимаешь! Его привезли из-за границы!

– Кто привез?

– Какая ты завистливая и черная вся изнутри! Самолет привез!

– Дура. И дал охраннику?

– Не самолет дал, не самолет! Самолет не может дать пулемет, у него нет рук! Просто богатые родственники в США из газет узнали, что она беременна и послали в Российскую Федерацию очень дорогой пулемет. Охранник послушал исповедь Даши, что она беременна и дал ей пулемет.

– От кого она беременная?

– Она не предохранялась, не понимаешь, что ли?

– От кого?

– От Влада.

– Она три года сидит в тюрьме, как она может быть беременна?

– Ну какая же ты дрянь! Какая у тебя мерзкая задница, тупые глаза! Ей передали его замороженную сперму в колбочке!

– В колбочке?!

– Дрянь, как ты меня достала!

Анастасия с ненавистью набрасывается на сестру и начинает душить. Но бойкая Мария сбрасывает худосочную сестру и начинает ее топить.

Анастасия время от времени выныривает:

– Она утопила меня! Мама, она утопила меня!

Инструктор тут как тут. Мама сестер, дремавшая на краю бассейна, торопливо поднимается, делает шаг. Спросонья оступилась, рухнула в бассейн, идет ко дну.

Крики и суета:

– Мамашу спасайте! Быстрей спасайте маму!

Дима хватает сестер за руки:

– Дамочки, а ну за мной! Хватит хулиганить.

Приводит дам к краю бассейна.

– Люда, где психолог? Позови Викторию Андреевну!

Анастасия успевает выглянуть из широкого плеча инструктора.

– Какая у тебя мелкая поганая душонка!

Стас и Влад уводят сестер. На краю бассейна делают искусственное дыхание маме.

Рита обожает Эдит Пиаф, просто обожает. Сегодня с утра по квартире плывет голос великой французской женщины вместе с голосом Риты:

– Мне не валь ни нагвад, ни потерь, все вавно мне теперь…

Рита открывает шкаф и смотрит на маленькое черное платьице. Что за тайна заключена в маленьком черном платье?

Такое платье водилось и у Эдит Пиаф, и у Мерелин Монро…

Практически все великие женщины мира держали в своем гардеробе такие игривые платьица!

Рита торопливо, в азарте, надевает его. Как волнительно оно обтягивает попку! Как странно давит грудь!

К маленькому черному платью – вызывающие красные туфельки. О, мама!

Рита покидает квартиру, пересекает двор. В глазах – озорной блеск. Куда ее понесло, ну куда?

Во двор выходит задняя дверь булочной. От булочной отъезжает машина «Торты».

Рита бормочет, глаза к земле:

– Так, надо свочно понизить самооценку, хоть на мне квасные туфельки. Я недостойна никого. На меня никто не смотвит – я тоже ни на кого не смотвю. И при чем тут маленькое чевное платьице, ну при чем?

В дверях булочной стоит грузчик – нестарый улыбчивый мужик.

Он заступает бедняжке Рите дорогу.

– Ну и чего проходишь мимо? Чего в гости не зовешь?

– Ах! Напугави!

Клянется шепотом:

– Я – какафка, какафка…

– Ты это брось. Красотка еще та.

– Я не крафотка! Не говори мне больше так, Ваня. Все кончено! Началась новая вывнь!

Новая жизнь продолжается в квартире Риты, а через десять минут заканчивается.

… На пороге Иван Сергеевич Приходько (умученный в быту дебелой женой и четырьмя детьми один бестолковее другого) вправляет рубашку в штаны, тщательно застегивает ширинку.

– Ну вот и все. По быстрому чаю попили – и все хорошо, правильно?

Рита тоже поспешно оправляется:

– Стоя! На куфне! Фу, как пОфло, пОфло!

Но Иван Сергеевич Приходько этого уже не слышит.

В подъезде он бросает взгляд на часы:

– Е-мое!

Торопливо семенит к булочной, придерживая брюхо.

Рита открывает дневник самоконтроля и пишет, плача:

– Полная… Полная идиотка…