Сюльви Кекконен - Современная финская повесть

Вспомнив, что Кристина ждет его к завтраку, он встал и направился к дому, но пришел с опозданием.

— Где ты был?

— Бродил по городу.

— Эса пришел. Мы не знали, когда тебя ждать, и сели за стол. Иди есть кашу.

Эса ест. Знакомая картина. Каждый раз, когда он приходит домой завтракать, Эса уже ест, и когда встает из-за стола, Эса продолжает есть. Куда в него столько лезет?.. А ведь не толст, скорее даже худощав.

— Добрый день, Эса.

— Здравствуй.

Кристина ставит тарелку с кашей перед Хейкки.

— Мы с Эсой решили, что когда ты покончишь с проектом и поедешь за границу за счет правления, Эса мог бы поехать с нами.

— Меня не тянет в эту поездку.

— Теперь нас трое, и поскольку двоим она нравится, третий должен подчиниться решению большинства, — говорит Кристина,

— Я мог бы перенести отпуск, если вы поедете.

— А когда он у тебя начинается?

— В июле, но я могу передвинуть. У меня, наверно, не будет другого такого выгодного случая все сразу увидеть. Я и подумал — почему бы не присоединиться к вам, если вы поедете? И мама советует. Хотя я, конечно, не буду там все время разгуливать с мамой.

И мама, значит, советует. Так.

Это он часто слышит от Эсы. С тех пор как тот научился говорить. Уже скоро тридцать шесть лет. Когда Эсе подошло время выбирать — где учиться дальше, он хотел отдать мальчика в профессиональную школу, поскольку из его учебы ничего не получалось. Но «раз мама советует, то...» Так было всегда. Разве мы могли отдать сына в обыкновенную профессиональную школу? Мальчик должен был во что бы то ни стало окончить среднюю школу. Кристина всегда помогала сыну. Все время, пока он учился. По два года терпеливо учила с ним программу одного и того же класса, и Эса все-таки окончил среднюю школу. Потом Кристина потребовала моей помощи. Эса должен получить хорошую службу. Я предложил сельскохозяйственное училище — Эса всегда любил лошадей и сельские работы.

— Сельскохозяйственное училище? Да ведь оттуда выходят агрономы, неужели ты думаешь, что мы впряжем Эсу в такую работу? — сказала Кристина.

Именно так я и думал. Я думал, что Эса был бы счастлив на честной физической работе. Но из этого ничего не вышло, Кристина хотела чего-нибудь поизысканней.

И дело было не только в этом. Эса значил для Кристины больше всех других детей, потому что требовал самых больших забот. Это правда, что без Кристины он не стал бы тем Эсой, который сидит тут теперь в свой обеденный перерыв и уминает кашу. У этого Эсы собственная трехкомнатная квартира, хорошая машина, немного денег в банке, немного строевых сосен в лесу, а самое главное, этот Эса — привлекательный и благовоспитанный мужчина. Потому что Эса — не заброшенный человек, а любовно взращенный сын, счастливый продукт воспитания. Это заслуга Кристины. Кристина стирала ему рубашки, экономила для него сваи карманные деньги, одевала и заставляла меня покупать мальчику игрушки и машины. Парню никогда не пришлось потратить на себя ни одной марки.

Но, несмотря на все это, Эса только что сказал: «Я, конечно, не буду там все время разгуливать с мамой». Меня, отца, это оскорбляет, а мать нет. Кристине даже в голову не придет обидеться. А скажи такое кто-нибудь другой — я, Пентти или Кайса, Кристина рассердилась бы.

— Тебе придется согласиться. Ведь должен же и Эса когда-нибудь совершить настоящую заграничную поездку. Как все другие.

Всегда Кристина ведет к этому.

Когда Пентти женился и приобрел квартиру, Кристина сразу заговорила, что Эсе тоже нужна квартира. Так же было, когда выдали замуж Кайсу и она уехала из дому, а Эса все еще жил дома. У Пентти была машина, Эсе тоже понадобилась машина.

И Эса получал все, что имели другие. Разница состояла в том, что это я, отец, добывал для Эсы то, что другие дети добывали себе сами. А парень, видно, даже не чувствует, что Кристина для него сделала. Свободное время господин конторщик проводит в кино, на спортивных состязаниях, общественных пляжах, в ресторанах шестого разряда с программой кабаре, читает детективы и сексуальные романы, водится с кондукторами, конторщиками и стюардессами. Ищет общества себе подобных и старается сберечь каждую марку, которую получает. И действительно сберегает, потому что Кристина продолжает вести его хозяйство.

А Лаури погиб. Эсу даже не ранило, как Пентти. В пору самых тяжелых боев у Эсы выскочили фурункулы, и он валялся с ними в госпитале. Фурункулы. Именно тогда пришло извещение, что жизнь Лаури навсегда оборвалась.

— Ты о чем задумался? — спрашивает Кристина.

— Об этом деле.

— Вот и хорошо. Очень было бы славно, если бы и Эса...

— Да, да.

— Это был бы для меня такой выгодный случай, что...

— Чем ты нынче занимаешься?

— Вчера ездил с Оскари на дачу, — отвечает Эса,

— Да, в самом деде. Ну, как там?

— Мы были на Салоярви. Оскари пробовал подцепить щуку, но, похоже, в этом озере нет рыбы, — говорит Эса. Оскари — его зять, муж Кайсы.

— В Салоярви? Там есть рыба. Я каждое лето ловил. Вечно ты все обобщаешь. Не поймал однажды, и сразу говоришь, что рыбы вообще нет. А я знаю, что есть.

— Не горячись, папа.

— Я не горячусь, но Эса судит так во всех делах, и это меня раздражает.

— Мне все равно, есть там рыба или нет, — говорит Эса, и голос у него вялый. — Вечно отец талдычит одно и то же.

— Оба вы хороши, ешьте, наконец. Хейкки, у тебя все остынет.

— А сирень там уже цветет? — спрашивает Хейкки, лишь бы что-нибудь спросить.

— Я не заметил, — говорит Эса.

Очень на него похоже. Парень ничего не замечает, только то, что его самого интересует, а уж это-то наверняка не заслуживает внимания, думает отец.

Они встали из-за стола, и Хейкки ушел в свою комнату. Даже не заметил, цветет ли сирень, хотя весь двор засажен сиренью. Меня просто раздражает этот парень. Бог с ним. Стоит ли мне вообще думать о детях, мне, который оказался несостоятельным и как должностное лицо, и как отец. Если я не подпишу проект, начальство отправит меня на пенсию и возьмет на мое место другого, Сэвандера, например, или какого-нибудь новичка, которого навяжут политиканы.

Что я сумел дать трем своим сыновьям?

И особенно Лаури. Что я дал ему? Когда Лаури погиб, мое собственное представление о мире тоже рухнуло.

Лаури?

Он встал, вышел в переднюю и взял куртку.

— Ты куда?

— Схожу по делам.

— Обедать придешь?

— Конечно.

Он доехал на трамвае до ворот кладбища и направился к братским могилам. Сначала шел по центральной аллее, потом свернул налево, сделал шесть шагов в сторону и остановился перед мраморным обелиском.

На нем лежит веточка сирени. В его сознании на минуту всплыла Кристина, но тотчас же исчезла.

Двадцать шестое февраля. Был довольно теплый день. Мороз спал. Я проснулся ночью оттого, что пошел снег. Предыдущей ночью у Кристины начались схватки, и к вечеру мальчик родился.