Роберт Джирарди - Неправильный Дойл

– Друг мой, полагаю, ты уезжаешь, – печально сказал Дойлу Грек.

Дойл положил тысячедолларовые купюры в карман своей гуайяберы.

– Не говори чепухи, Ставрос, – сказал он, не глядя Греку в глаза.

– Значит, ты придешь завтра на яхту, – просиял Грек. – У нас будет вечеринка без повода.

– Не завтра, – сказал Дойл. – Я вас оставлю на секунду. – Он повернулся и проследовал за женщинами в другую комнату, оставив Дойла и Грека вдвоем.

Грек печально опустился в кресло. Он вдруг как-то обмяк и стал похож на обычного старика в мешковатой одежде. Он грустно посмотрел на Дойла.

– Ты собираешься забрать моего друга, – сказал он. – Мне следует убить тебя за это.

– Я всего лишь беру его взаймы на полчаса, – поднял руки Дойл.

Казалось, Грек этого не слышит.

– У меня есть женщины, – говорил он, – столько, сколько захочу. Нужно только показать немного денег, и бац – вот они, с плохими духами, в дешевых платьях, и демонстрируют разве что не гениталии. А вот друзья, с этим сложнее.

– Это точно, – согласился Дойл.

Грек вытащил нитку черных четок из кармана штанов и бессознательным жестом обвил их вокруг пальцев, показывая свою вторую натуру.

– Я с Кипра, – сказал он. – Из города Фамагуста. Много лет назад Кипр воевал с турками. Конечно, на Кипре все время воюют с турками, но в той войне между греческой и турецкой армиями стояла очень древняя, очень почитаемая церковь, и обе армии воевали за нее. Мой младший брат был патриотом, очень смелым, очень глупым. Он забрался на верхушку церкви и водрузил на ней греческий флаг, а потом, – он грустно покачал головой, – турки подстрелили его. Я видел, как это случилось. Он упал, как камень, и его голова раскололась о землю. Дойл… он напоминает мне моего брата. Я думаю, может быть, если…

Но он резко замолчал. Его речь уступила место тихому щелканью четок. Через некоторое время Дойл поднялся и вышел, чтобы дождаться Дойла в вестибюле. Очередная бойня, печальный Грек, еще одна забытая война на другом конце мира. Все та же старая трагедия, еще одно преступление, словно еще один камень. В воду брошено много камней – достаточно, чтобы поглотить мир.

Подвал «Арены солнечного побережья» был огромным пустым круглым залом с бетонным полом в масляных пятнах, липким от засохшей жидкости. Вонючий подземный ветер сдувал обрывки бумаги – старые корешки билетов, мятые программки прошедших спортивных событий. Он гнал их по бетонному полу, словно сухие листья. Огромные мусорные баки и черная машина, припаркованная между ними, подкарауливали их в сумраке у противоположной стены.

– Мне тут пришла в голову одна волнующая мысль, парень, – вдруг сказал Дойл. – Откуда, на хрен, мне знать, что не я буду тем, кого засунут в багажник?

– Хороший вопрос, – ответил Дойл.

– А ответ?

– Я сказал тебе правду, – сказал Дойл. – Если бы ты мне не верил, тебя бы здесь не было.

Дойл хмыкнул:

– Ну и как же мы это сделаем, Макартур? Есть план?

– Просто, – ответил Дойл. – Мы вытащим его из машины, ударим по голове и запихнем в багажник. Как тебе такой план?

Дойл промолчал, и они вдвоем осторожно пошли вперед по периметру, держась поближе к огромным бетонным колоннам, подпирающим стены.

– Это место можно было бы затопить и пустить здесь пару линкоров, – через минуту сказал Дойл.

– Римляне уже об этом подумали, – сказал Дойл, вспомнив кусок из «Жизни двенадцати Цезарей» Светония, которую он читал в колледже много лет назад. – Инсценировки морских баталий. Они наполняли Колизей водой и заставляли осужденных, переодетых моряками, драться до смерти мечами и катапультами.

– Эти римляне умели повеселиться, – язвительно заметил Дойл.

Они еще некоторое время двигались вдоль стены, от тени к тени, и наконец дошли до мусорных баков. Между ближайших двух выглядывала решетка и мультяшные фары «мерседеса».

– Теперь иди передо мной, – сказал Дойл. – Руки за спину.

Дойл заложил руки за спину, и Дойл отступил от него на пару шагов.

– Хорошо! – сказал Дойл. – Теперь наклони голову. Слегка пошатывайся – тебе больно, ты пленник. Я только что хорошенько тебя отделал.

– Вот это вряд ли, – пробормотал Дойл, но наклонил голову и пошел, пошатываясь.

– Фини! – позвал Дойл, его голос глухим эхом отозвался в огромном пространстве. – Я достал вашего парня! Выходи и забирай!

Мультяшные глаза «мерседеса» вспыхнули, ослепляя двух Дойлов.

– Ты говорил, что этот ублюдок вооружен? – тихо сказал Дойл.

– Нет, но у него «ругер» в кармане.

– Спасибо, что сказал.

Потом послышался звук открывающейся двери «мерседеса» и мягкое царапанье ботинок о бетон.

– Ты сделал это, мать твою! – Это был голос Фини.

– Похоже на то, – крикнул Дойл в ответ.

– Теперь веди его сюда, медленно и аккуратно.

– Открывай багажник, – сказал Дойл, подходя ближе. – Мы засунем его туда.

– Ты крутой, Стрелок, – хихикнул Фини.

Он вытащил из кармана ключи, нажал кнопку и с мягким щелчком открыл багажник. Дойл, пошатываясь, подошел к машине, и следом за ним – другой Дойл. Свет фар отбрасывал длинные тени на залитый маслом бетон, воздух был спертым от жары и тошнотворно сладкого запаха разлагающегося мусора. Фини наклонился, схватил Дойла за подбородок и начал яростно трясти.

– Мы все-таки поймали тебя, Билли, – ликовал он, – Старый Фрукт…

В этот момент Дойл вынул руку из-за спины и ударил Фини кулаком между глаз. Фини вскрикнул и упал на бампер «мерседеса». Он попытался выпрямиться, но поскользнулся на масляном пятне и упал. Дойл поставил сверху ногу, потом сел на него и скрутил ему руки за спиной.

– Забери у него оружие, – рявкнул Дойл.

Дойл быстро подошел, залез в карман порванного пиджака Фини и вытащил «ругер», который сразу же швырнул в мусорный бак.

– Ну и зачем ты это сделал? – зло спросил Дойл. – Мы могли бы им воспользоваться!

– Не люблю оружие, – сказал Дойл. Потом подошел к открытому багажнику и вернулся с парой длинных соединительных кабелей, которые швырнул на землю. – Свяжи его этим, – сказал он, внезапно вспомнив восемь часов кошмара во тьме делавэрской глуши, когда его привязал к дереву другой ирландец, и подумал, что так получится что-то вроде идеальной справедливости.

Фини не издал ни звука, пока его связывали по рукам и ногам соединительными кабелями и вставляли кляп из грязной тряпки. Он не сопротивлялся до того момента, пока они не сунули его в багажник и не закрыли крышку. Вот тогда начались тяжелые удары и стоны, которые были слышны даже с громко включенным радио.

– Может, у него клаустрофобия? – предположил Дойл. Он был за рулем, они медленно двигались в темноте в плотном потоке вдоль дамбы, почти у самой воды.