Юрий Рытхеу - Голубые песцы

На крыльце Тыплилык очистил от снега унты и вошёл в стылый тамбур, громко именовавшийся залом ожидания. Две девушки, тесно прижавшись друг к другу, сидели на длинной скамье со спинкой и ждали, когда откроется столовая. Тыплилык поздоровался с ними. Девушки везли новые деньги в оленеводческие бригады, в тундровые колхозы и тоже застряли из-за непогоды в Мокрове.

Тыплилык не решился сесть рядом с ними — он твёрдо помнил о песцовом запахе, крепко въевшемся в его одежду.

Он поговорил с девушками издали, посетовал на непогоду, поругал картёжников, которые долго не давали спать и выкрикивали среди ночи непонятные слова: вист, пас, мизер…

Девушки поинтересовались, как чувствуют себя голубые песцы.

— Что им сделается! — махнул рукой Тыплилык. — Звери! Сейчас грызут клетки и ругают меня, что не несу им корм.

— А что они сегодня будут есть? — спросила одна из девушек.

— Мясо, — ответил Тыплилык и замолчал.

Он вспомнил о том, как мало осталось корма. Кончится — где его взять? И надо же было послушаться лётчиков! Они утверждали, что пробудут в дороге самое большее три дня. Тыплилык всё же взял мяса на семь дней. На всякий случай. И на тебе! И этого не хватит, если не вылететь в ближайшие сутки-двое… Правда, здесь есть совхоз. Оленеводческий. Тыплилык несколько раз виделся и даже разговаривал с его директором, которого все называли Беркутом. Тыплилык сначала подумал, что это прозвище: директор на самом деле, походил на отощалую хищную птицу, — но потом выяснилось, что Беркут — это его настоящая фамилия.

Тесный тамбур понемногу заполнялся людьми. Вот вошли двое геологов. Тыплилык недоумевал, что им искать зимой под снегом. Но начальство не станет посылать зазря людей. Значит, есть такое, что можно найти и под снегом. Гурьбой вошли артисты Магаданского театра. Возглавлял их высокий худой старик — Гурьевский, заслуженный артист. Он дружески кивнул Тыплилыку, а молодая артистка Майя Решетова подошла и задала обычный вопрос:

— Как чувствуют себя наши манто и воротники?

Наконец открылась дверь, и народ хлынул в столовую. Кто-то уронил дюралевый стул. Через минуту маленькая вешалка скрылась под тяжёлыми шубами, меховыми кухлянками. Шапки лежали даже на холодильнике, который использовали как термостат — держали в нём горячий чай, чтобы дольше не остывал. А холода здесь, за стенами, было больше чем достаточно.

Тыплилык занял угловой столик с одним-единственным стулом. Это его постоянное место. Целый стол на одного.

Позже всех пришли лётчики. Их места находились за занавеской, в пилотской половине столовой. Экипажи поздоровались с Иваном Тыплилыком.

Тыплилык взял три стакана чаю, бутерброды с красной икрой. Он долго сидел в раздумье, не начиная чаепития. Ухватив ладонью горячий стакан, он думал о корме, о голодных песцах, грызущих самолёт, о том, что, если погибнет хоть один из этих вонючих зверей, придётся держать ответ перед самим Михненко…

Иван Тыплилык никогда так тяжело не чувствовал груз ответственности, как во время этой командировки. А поездил он немало и знал свой Чукотский район, как посёлок Кытрын — районный центр и место постоянной работы.

Иван Тыплилык происходил из дальнего села на северном побережье Ледовитого океана, но уже давно жил в Кытрыне, с того памятного года, когда его выдвинули на руководящую работу.

Это произошло в сорок восьмом году. До этого Тыплилык закончил семилетку и два года проучился в Анадырском педагогическом училище. Училища ему закончить не удалось — заболел, пришлось возвращаться домой.

Некоторое время после возвращения Тыплилык работал секретарём сельсовета и одновременно секретарём колхозной комсомольской организации. Осенью сорок восьмого года, перед забоем моржей, понадобилось выбрать делегата на районную конференцию. Долго спорили, кого послать. С одной стороны, надо, чтобы колхоз представлял достойный человек, но с другой — как в такую горячую пору ослаблять комсомольско-молодёжную бригаду?.. Кто-то подал мысль: а не послать ли делегатом Ивана Тыплилыка. Человек он грамотный, молодой, к тому же секретарь. Иван Тыплилык сидел в сторонке и молчал. Во время голосования у него не хватило духу вычеркнуть самого себя. Так он стал делегатом районной комсомольской конференции.

А потом, уже в Кытрыне, его вызвали в райком партии, и там с ним разговаривал сам Филипп Игнатьевич, первый секретарь, в присутствии русской молодой женщины — представителя крайкома. Когда Тыплилык услышал, что ему предлагают ни много, ни мало, как пост второго секретаря райкома комсомола, он поначалу испугался и даже нашёл силы, чтобы произнести слова отказа. Но они были восприняты как признак скромности. Филипп Игнатьевич сказал:

— Мы должны выдвигать национальные кадры. Такая установка. Не бойся, будем помогать. А что скромен — это хорошо. Скромность украшает большевика.

Иван Тыплилык получил стол в настоящем кабинете. Новый стол с двумя тумбочками и большим ящиком посредине. У окна стоял ещё один стол — первого секретаря. Но Дима Глотов мало бывал на месте, больше разъезжал по району. В минуту откровенности он даже признался Тыплилыку, что, будь его воля, он давно удрал бы отсюда в тундру. Дима Глотов был зоотехником.

Ивану Тыплилыку нравилось в кабинете.

Утром, подходя к длинному со светлыми, ещё не успевшими потемнеть стенами зданию райкома и райисполкома, он испытывал восторженное чувство собственной значительности.

Земляки смотрели на Тыплилыка уважительно и предпочитали обращаться к нему, нежели к другим работникам: как-никак свой человек и язык понимает. Но Тыплилык твёрдо знал дело и посылал людей куда надо. На всех торжественных собраниях и заседаниях Тыплилыка неизменно выбирали в президиум, и каждый раз председательствующий не забывал при этом вспомнить о национальной принадлежности Тыплилыка.

Тыплилык настолько привык к своему положению, что не мыслил себя где-нибудь в другом месте, и когда на очередной комсомольской конференции его, что называется, прокатили, он воспринял это как личную катастрофу. С ужасом он думал о том, что ему придётся возвращаться в родное селение, где его считали большим начальником, и охотники, сдерживая себя, молчали со значительным видом, когда Тыплилык поучал их, как надо бить моржей и китов, ставить капканы на пушного зверя.

Но оказалось, что районное начальство позаботилось о нём. Через несколько дней после конференции его вызвали в райисполком и предложили пост заведующего районным отделом народного образования.

— В школах района сейчас не совсем благополучно, — говорил председатель Иван Иванович Михненко. — Особенно с преподаванием родного языка. А ты всё же учился в педагогическом училище, имеешь опыт работы с молодёжью. Учителя в нашем районе народ молодой, горячий.