Акилле Кампаниле - В августе жену знать не желаю

– Мистерьё… Мистерьё…

«Пока все неплохо», – подумал Афрагола. И чтобы успокоить народ и рассеять возможные сомнения, он сказал очень вежливым тоном, проявив феноменальную наглость:

– Да, господа. Я и есть Мистерьё. Но я не хочу никому причинить зла. Позвольте пройти.

И направился к выходу.

Однако при виде такого любезного гостиничного вора постояльцы воспрянули духом. Многие дамы сбегали в номера за альбомами и стали кричать, протягивая их лже-Мистерьё:

– Пожалуйста, автограф!

Фальшивого гостиничного вора эти легкомысленные создания окружили с радостными восклицаниями восхищения. Дамы пожирали его глазами. Силач-гренадер протянул ему альбом и ручку со словами:

– Вы не напишете какое-нибудь пожелание? Видите, здесь автографы самых знаменитых деятелей искусства и политики.

Афраголе некуда было деваться; он торопливо нацарапал:

Не будьте жестоки к ворам.

– Как прелестно! – воскликнули все.

И хотели предложить псевдо-Мистерьё выпить с ними чашечку кофе; а он, заметим, был сам не свой.

– Расскажите нам о каком-нибудь из своих дел, – стала умолять какая-то дамочка, – что-нибудь пикантное и одновременно ужасное.

– Да, – сказал силач-гренадер, – о какой-нибудь гостиничной проделке!

«Да уж! – подумал Афрагола, который был начисто лишен воображения. – Если я расскажу о своих гостиничных проделках, меня тут же узнают».

Он медленно заговорил:

– Однажды…

Но тут открылась входная дверь, и появилась стройная фигура другого гостиничного вора в черной майке.

– Ох… – сказал Афрагола, который страшно побледнел под своей маской, – дорогой коллега…

Пришедший не обратил на него внимания. Он обратился к Арокле:

– Могу я видеть синьора Мальпьери?

– Он в номере; о ком доложить?

– Мистерьё.

Взрыв бомбы произвел бы на постояльцев меньшее впечатление.

Афрагола упал на стул.

– Но, – сказала одна дама, показывая на него пришедшему, – вот Мистерьё.

Настоящий Мистерьё пожал плечами и бросился вверх по лестнице за Арокле. А тем временем силач-гренадер, заподозрив неладное, стал внимательно присматриваться к лже-Мистерьё; ему показалось, что под трико на одной из ягодиц у гостиничного вора торчит громадный нарыв.

– Друзья, – внезапно закричал он, хватая самозванца, – у него сумка для продуктов.

Постояльцам не нужно было других слов. Они набросились на несчастного и хорошенько бы его поколотили, оставив лежать без чувств на полу, если бы Афрагола, который по части ловкости мог бы поспорить с настоящим Мистерьё, не вверил свое спасение ногам.

Когда Арокле узнал о случившемся, он сказал:

– И вы туда же – переодеться гостиничным вором! Господи, да только так вас и можно узнать!

– Вы захватили отмычки? – спросил Джедеоне, когда Мистерьё вошел в номер к Суаресам.

– Разумеется.

– Тогда подождите минутку.

Он пошел звать Катерину, оставив вора в компании с супругами Суарес, которые, заметим попутно, отнюдь не чувствовали себя спокойными, хотя Мистерьё, чтобы не пугать их, даже снял свою маску. Послышались шаги Джедеоне, который возвращался с девушкой. Дверь отворилась, Катерина вошла и:

– Цветок в грязи! – воскликнула она, покачнувшись.

Мистерьё выронил из рук отмычки.

– Катерина! – пробормотал он.

– Кто-нибудь мне объяснит… – начал было Джедеоне, ошеломленно глядя на окружающих, изумленных не менее его, хоть и каждый по своей причине.

Мистерьё, к которому вернулось самообладание, жестом остановил Джедеоне.

– Вы, – сказал он старику, – не сказали мне, в чем состоит дело. – Он собрал отмычки, снова надел маску и добавил: – Я никогда не стану им заниматься. Всего хорошего, господа.

И исчез, оставив всех стоять в позах, которые они приняли бы, если бы за мгновение до того среди них взорвалась бомба.

Когда после драматичной слезной сцены Катерина рассказала про свои ночные разговоры с Цветком в Грязи, Джедеоне разорвал помолвку и ушел, бросив в лицо Суаресам:

– У меня для сына найдется не одна, а сотня партий получше вашей Катерины. Вы еще будете локти кусать!

– Злобная тварь! – крикнул ему вслед Суарес.

Этот на вид такой миролюбивый человек был способен на самые страшные поступки, если его раздразнить.

Джедеоне побежал в номер к Андреа.

– Одевайся, – приказал он ему. – Уходим.

– А что произошло? – спросил молодой человек, поспешно пряча брошюру «Как содержать женщин».

– А то, что твоя свадьба с этой девкой накрылась. Но у меня есть для тебя кое-что получше.

Пока они спускались по лестнице, он скрипел зубами:

– Виделась она с этим воришкой, виделась!

На выходе они встретили Уититтерли, который, зевая, созерцал пейзаж. Бедняга ужасно страдал от скуки – он принужден был проводить время в бездействии вследствие гибели своего судна.

– Капитан, – сказал ему Джедеоне, – вы не могли бы побыть свидетелем на помолвке моего сына?

– С величайшим удовольствием, – ответил Уититтерли, обрадовавшись случаю хоть чем-нибудь заняться.

– Скоро я вам смогу сказать точно; а пока будьте готовы выступить по первому моему зову, ибо это может произойти в самое ближайшее время.

– Я буду стоять здесь. Если не найдете меня здесь, значит я в порту. Ночью постучите ко мне в номер, и я через секунду буду у вас. Даже знаете что – я лягу одетым.

По правде сказать, этот замечательный человек, который ни минуты не сидел без дела, курсировал между пансионатом и портом. Как выражался сам капитан, он держался на виду на тот случай, если вдруг какой-нибудь судовладелец предложит ему взять под свою команду другой корабль.

Поэтому его часто можно было видеть в окрестностях порта, где он таинственно о чем-то шептался с судовыми агентами и старыми морскими волками.

И одновременно рассылал во все инстанции письма, прилагая к ним справки, памятные записки, характеристики и марки для ответа. Иногда он заглядывал в дирекцию:

– Мне никто не звонил?

– Нет, – неизменно отвечал Арокле.

Уититтерли удивлялся:

– Как же так?

– Не знаю, что и сказать.

После ужина капитан делами больше не занимался. Всему свое время, говорил он: сначала дело, потом забавы. И отправлялся гулять по центральным улицам, останавливаясь у всех магазинов, в это время уже закрытых.

– Мне очень забавно, – объяснял он тем, кто спрашивал о причине такого странного поведения, – смотреть на опущенные ставни.

Перед самым сном капитан выходил на улицу, чтобы, согласно многолетней привычке, прогулять свою трость.

Джедеоне и Андреа отправились за коробкой шоколадных конфет.

Когда они вышли из кондитерской, Джедеоне усиленно замахал рукой, подзывая карету, стоявшую в конце улицы. Пожилой кучер с трудом слез на землю и, стараясь идти как можно быстрее, направился к нашим друзьям, чтобы осведомиться: