Ричард Бротиган - Аборт. Исторический роман 1966 года

-- Ну вот. Ну вот. Ну вот. Ну вот, -- со спотыкающимся оклахомским акцентом.

-- Я устала, -- произнесла женщина, использовав 2/3 своего словарного запаса.

-- Ну вот, -- сказал мужчина, натягивая на нее еще что-то.

Одев ее, он вошел к нам в комнату и остановился -- ему нужен был врач. Он очень смутился, увидев, как Вайда сидит на кровати и расчесывает волосы.

-- Доктор? -- спросил он.

Врач оторвался от своего бифштекса, встал и остановился в кухонных дверях. Мужчина пошел навстречу, но, сделав несколько шагов, остановился.

Врач вошел к нам в комнату.

-- Да, -- сказал он.

-- Я не помню, где оставил машину, -- сказал мужчина. -- Вы можете вызвать такси?

-- Вы потеряли авто? -- спросил врач.

-- Я оставил его возле «Вулворта», но не помню, где «Вулворт», -- сказал мужчина. -- Я найду «Вулворт», если доберусь до центра. Я не знаю, куда идти.

-- Мальчик вернется, -- сказал врач. -- Он отвезет вас в своем авто.

-- Спасибо, -- сказал мужчина, возвращаясь в другую комнату к жене. -- Ты слышала? -- спросил он ее.

-- Да, -- ответила она, и все слова у нее закончились.

-- Подождем, -- сказал он.

Вайда посмотрела на меня, я улыбнулся, поднес ее руку к губам и поцеловал.

-- Давай попробуем еще раз, -- сказала она.

-- Хорошо, -- сказал я.

Она попробовала встать снова, и на этот раз все получилось. Несколько мгновений она постояла на месте, потом сказала:

-- Держусь. Пошли.

-- Ты уверена, что держишься? -- спросил я.

-- Да.

Я помог Вайде надеть свитер. Врач смотрел на нас из кухни. Он улыбнулся, но ничего не сказал. Он сделал все, что от него требовалось, а теперь мы делали то, что требовалось от нас. Мы вышли.

Из комнаты мы выбрались в спортзал и добрели до передней части дома, пройдя по пути к выходу сквозь разные слои прохлады.

Хотя день оставался серым и пасмурным, нас оглушило светом, и все вдруг стало шумным, машинным, суматошным, нищим, убогим и мексиканским.

Будто мы просидели в машине времени, а теперь нас снова выпустили на свет.

Перед клиникой по-прежнему играли детишки -- они снова бросили свои игры жизни, чтобы посмотреть на двух сощурившихся гринго, что держались, цепляясь, держались друг за друга и выходили на улицу, в мир без них.

Мы медленно, осторожно и бесплодно брели обратно в центр Тихуаны, в окружении и под обстрелом людей, пытавшихся продать нам то, чего мы не хотели покупать.

Мы уже получили все, за чем приехали в Тихуану. Я обнимал Вайду. Она чувствовала себя нормально -- просто немного ослабла.

-- Как ты себя чувствуешь, милая? -- спросил я.

-- Хорошо, -- ответила она. -- Но немного ослабла.

Мы увидели старика -- будто маленький комок смерти, похожий на жвачку, он сидел на корточках у обветшавшей бензоколонки.

-- ЭЙ, красотка, красотуля!

Мексиканцы продолжали реагировать на теперь уже побледневшую красоту Вайды.

Она слабо улыбнулась мне, когда таксист театрально тормознул перед нами свой мотор, высунулся в окно, оглушительно присвистнул и заорал:

-- УАААХХ! Тебе надо такси, дорогуша!

Мы добрались до Главной улицы Тихуаны и снова очутились перед «Вулвортом» и зайками в витринах.

-- Я проголодалась, -- сказала Вайда. Она устала. -- Сильно проголодалась.

-- Тебе нужно что-то съесть, -- сказал я. -- Давай зайдем внутрь -- может, у них найдется тарелка супа.

-- Было бы хорошо, -- сказала она. -- Нужно что-то съесть.

После суматошной и грязной Главной улицы Тихуаны мы попали в чистую модерновую неуместность «Вулворта». Очень симпатичная мексиканка за стойкой приняла у нас заказ. Она спросила, чего мы хотим.

-- Чего бы вам хотелось? -- спросила она.

-- Ей бы хотелось супа, -- ответил я. -- Какой-нибудь похлебки с моллюсками.

-- Да, -- сказала Вайда.

-- А вам бы чего хотелось? -- спросила официантка на очень хорошем вулвортском английском.

-- Наверное банановый сплит, -- сказал я.

Пока официантка ходила за нашим заказом, я держал Вайду за руку. Она положила голову мне на плечо. Потом улыбнулась и сказала:

-- Ты смотришь на будущего величайшего на свете поклонника Таблетки.

-- Как ты себя чувствуешь? -- спросил я.

-- Как только что после аборта.

Официантка принесла нам еду. Пока Вайда медленно трудилась над супом, я трудился над банановым сплитом. Мой первый банановый сплит за много лет.

Странное меню для целого дня, но не менее странное, чем все, что произошло с нами с тех пор, как мы прибыли в Царство Тихуаны, чтобы посетить здешние развлекательные заведения.

По дороге в Америку таксист не спускал с Вайды глаз. Его глаза смотрели на нас из зеркала заднего вида так, словно это зеркало стало его вторым лицом.

-- Хорошо провели время в Тихуане? -- спросил он.

-- Отлично, -- сказал я.

-- Чем занимались? -- спросил он.

-- Делали аборт, -- сказал я.

-- ХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАОЧЕНЬСМЕШНАЯШУТКА! --

расхохотался таксист.

Вайда улыбнулась.

Прощай, Тихуана.

Царство Огня и Воды.

Наш портье ждал нас, сгорая от улыбок и вопросов. Мне пришло в голову, что на работе он закладывает за воротник. Иначе с чего он такой приветливый?

-- Видели сестру? -- спросил он у Вайды с огромной зубопротезной ухмылкой.

-- Что? -- сказала Вайда. Она устала.

-- Да, мы ее видели, -- сказал я. -- С прошлого раза ничуть не изменилась.

-- Только стала еще лучше, -- сказала Вайда, ухватив игру за хвостик.

-- Это хорошо, -- сказал портье. -- Люди не должны меняться. Всегда должны оставаться сами собой. Так они счастливее.

Я примерил это на себя, проверил размер и понял, что могу не измениться в лице. День был очень длинным.

-- Моя жена немного устала, -- сказал я. -- Мы, наверное, пойдем к себе в комнату.

-- Родня утомляет. Все это возбуждение. Укрепление семейных уз, -- сказал портье.

-- Да, -- сказал я.

Он дал нам ключи от маминой комнаты.

-- Я могу проводить, если вы не помните дорогу, -- предложил он.

-- Не нужно, -- сказал я. -- Я помню дорогу. -- Я отвлек его, сказав: -- Такая прекрасная комната.

-- Прекрасная, правда? -- сказал он.

-- Очень милая комната, -- сказала Вайда.

-- Мама была в ней так счастлива, -- сказал он.

На старом лифте мы поднялись наверх, и я ключом отпер дверь.

-- Брысь с кровати, -- сказал я, когда мы вошли в комнату. -- Брысь, -- повторил я.

-- Что? -- спросила Вайда.

-- Призрак Мамочки, -- сказал я.

-- А-а.

Вайда легла на кровать и закрыла глаза. Я снял с нее туфли, чтобы ей было удобнее.

-- Как ты себя чувствуешь? -- спросил я.

-- Немного устала.

-- Давай поспим, -- сказал я, укрыл ее одеялом и устроился рядышком.

Мы проспали около часа, потом я проснулся. Призрак Мамы чистил зубы, и я велел ей залезть в шкаф и сидеть там, пока мы не уйдем. Она залезла в шкаф и закрыла за собой дверцу.