Алексей Саморядов - Праздник саранчи

Константин обернулся ей вслед. Один из телохранителей тоже обернулся. Константин, заметив это, ткнул его несильно в живот. Тот вздрогнул от неожиданности.

— То-то я смотрю, ты морду наел! — сказал ему Костя. — У тебя вон и живот, да и задница, как у бабы!

Здоровый парень опешил от удивления.

— Какой из тебя телохранитель? — Константин сделал движение, словно хотел ударить его.

Парень отшатнулся, закрываясь.

— Да ладно вам, Константин Сергеевич! — неуверенно сказал он.

— Чего ладно, ничего не ладно! — продолжал Константин, — Я тебе деньги плачу, а ты задницу разъел, штаны лопнут, не так разве?

Остальные охранники заулыбались.

— Ну давай бороться! — предложил Константин, и стал снимать пиджак. — Завалишь меня, вдвое платить буду, я тебя завалю — выгоню!

— Да ладно вам! — парень растерянно оглянулся. — Конечно, вы поборете!

— Чего поборете, ты борись! — Константин толкнул его в грудь. — Твоя работа, давай! — он не сильно стукнул парня в плечо.

Тот снова отступил, защищаясь.

— Ну что встал? Давай, беги, — Костя, смилостивившись, накинул снова пиджак. — Машину отпирай! Спишь на ходу!

Парень через три ступеньки побежал вниз. Константин и посмеивающееся телохранители, не спеша, пошли следом за ним.

Анна стояла в павильоне, упершись руками в бока, и смотрела на декорацию. Перед ней стояла стена замка с чадившими алюминиевыми факелами, под факелами кровать с балдахином.

— Ну и что это? — спросила Анна, мрачно разглядывая кровать. — Художник где?

— Здесь я, Анна Алексеевна, — вышел к ней из-за камеры молодой длинноволосый парень. — Что-нибудь не так?

— Балдахин зачем? — спросила она. — Да выключите пока свет!

Осветительные приборы погасли.

— Положено балдахин, — сказал художник, волнуясь. — Позднее средневековье, должен быть балдахин!

— А розовый почему? — сурово спросила Анна.— Я что, Офелия, что ли? Мне что, шестнадцать лет? Где режиссер?

— Я здесь.

— Как вы меня берете?

— Сверху наезжаем краном до крупного. Вы на локте.

Анна плюхнулась на кровать.

— Покажите, — сказала она.

Камера с оператором поднялась на кране вверх, потом плавно опустилась, подъехав к ней вплотную.

— Здесь вы смотрите томно, — сказал режиссер.

Анна вскочила на кровати. Подпрыгнула еще раз, спрыгнула на пол.

— Ну-ка, ложись! — оказала она режиссеру.

Тот покорно лег. К Анне подошла девушка-костюмер. Анна мельком глянула на черное старинное платье, покачала головой.

— Я же сказала, панбархат, а это выбросьте! — она снова повернулась к кровати.

Отойдя за камеру, она подвинула оператора и посмотрела в окуляр. Кто-то включил фонограмму, и павильон наполнился ее голосом…

— На локоть, на локоть ляг, и томный взгляд! — крикнула Анна режиссеру.

Она выглянула из-за камеры и погрозила ему кулаком. Режиссер засмеялся.

— Не годится, — сказала Анна. — Все никуда не годится! Вроде бы молодые еще парни, а снимаете, точно хороните…

Она сидела одна в квартире, в своей комнате и гоняла на видео отснятый материал для клипа. Иногда она делала какие-то записи на листах.

Вошел Константин. Не снимая пальто, он присел и поцеловал жену в щеку.

— Мне надо еще поработать, — извиняясь, сказала она и снова включила видео.

— Конечно, — Костя рассеянно глянул на экран.

Увидев на экране Анну, поющую в тонкой прозрачной рубашке, он заинтересовался, стал ее разглядывать. Потом скосил глаза на жену, сидевшую рядом. Положил ей руку на плечо. Снова посмотрел на экран, снова на жену. Придвинувшись к ней, поцеловал ее в ухо.

— Ну, мне надо работать! — она, смеясь, попробовала отстраниться.

— Конечно, конечно, — продолжая целовать и обнимать жену, Костя повалил ее на диван.

— Ты бы хоть пальто снял, мужик! — Анна засмеялась приглушенно.

Пальто отлетело на пол. Туда же упала кофта Анны. Снова раздался тихий смех. Только на экране телевизора Анна по-прежнему пела песню…

Анна сидела в просторном белом кабинете, заставленном медицинским оборудованием и недовольно смотрела на рентгеновские снимки. Рядом с ней стоял доктор, уже пожилой, в белом халате.

— Ничего страшного нет, — говорил он. — Связки, видимо, переутомлены, и голос становится ниже. Это профессиональное, как вы понимаете. Сократите свои выступления наполовину, и через пару месяцев все будет нормально. И еще очень долго все будет нормально.

— Спасибо вам, Валерий Ильич, — Анна встала, положив снимки, поцеловала доктора в щеку. — Вы всегда такой заботливый.

Она хотела уйти, но врач придержал ее за руку.

— Тут вот еще какая хреновина, — заговорил он смущенно. — Ну ерунда, в общем, да, ерунда, но я должен вам сказать. Тут анализы ваши, все хорошо… — он взглянул на Анну. — Да все хорошо, ерунда.

— Ну говорите, говорите. Paк что ли? — Анна усмехнулась.

— Да нет, что вы, наговорите еще! Тут другое.

— Что? Да вы не волнуйтесь, говорите!

— В-общем, не хотел вас расстраивать, Анна Алексеевна…

— Да говорите же!

— У вас гонорея.

— Что? — не поняла Анна. — Ах это! — она засмеялась. — Да ладно вам, вы там посмотрите, напутали, наверное, что-нибудь! Ну я пошла.

— Не напутали! — сердито сказал доктор. — Вы думаете, зачем я второй раз кровь брал? Гонорея, свежая, до недели, правда, в легкой форме.

Анна вдруг покраснела до самых ушей, отвернулась oт врача. Тот кашлянул.

— Ну это, в общем, бывает, — пробормотал он. — Среди молодежи, знаете ли, даже частенько. Со всяким может случиться…

Анна повернулась.

— Ладно вам! — она засмеялась. — Значит, еще не старая! Как это пo-простонародному, триппер что ли?

— Триппер, — доктор удивленно смотрел на Анну.

— Это вообще опасно, нет? — спросила она.

— Да нет, так, скорее неприятно.

Они помолчали.

— А может это передаться каким-нибудь обычным путем? — спросила она снова.

Старик покачал головой:

— Нет, только половым.

— Надо же, — Анна усмехнулась. — Какая болезнь романтическая!

— Обычная болезнь, — хмуро сказал доктор. — Венерическая болезнь, — он помолчал. — Да вы не переживайте, вылечим! Три укола, и все, никто и знать не будет! Вот только, — он снова замялся. — Я думаю, что и мужа бы вашего проверить надо.

— Конечно, — Анна кивнула. — Вы уж извините меня! — улыбнувшись, она погладила старого врача по руке и быстро пошла к двери.

Она шла по больничному коридору. Медсестры узнавали ее, здоровались с ней, уступая вежливо дорогу. Анна улыбалась в ответ.

Рванув дверь в кабинку туалета, она закрылась, упала на крышку унитаза и, уткнувшись лицом в колени, давясь, чтобы не услышали, беззвучно завыла…

Анна сидела в своей комнате на диване, съежившись, взгляд ее неподвижно застыл на стенке. Хлопнула дверь. Анна быстро включила телевизор, поправила волосы.